Габриэль Зевин - Другая Сторона (ЛП)

Йетта Браун игнорирует Лиз.

— Мы должны многое успеть сегодня, мисс Холл. Дела пойдут гораздо более гладко, если ты сможешь заставить себя бодрствовать.

***

— Это Элизабет Мэри Холл, мистер Гент. — Йетта произносит имя Лиз так, будто это особенно неприятное слово, наподобие гингивита.

Олдос Гент поднимает глаза, когда Йетта и Лиз входят в кабинет.

— Благодарю вас, мисс Браун, — обращается Олдос к Йетте, в то время как она, по сути, захлопывает дверь у него перед носом. — Ну что ж, видимо, она меня не слышала? Кажется, у Йетты особенно плохой слух. Она всегда меня перебивает.

Лиз вежливо смеется.

— Здравствуй, Элизабет Холл. Я — Олдос Гент, твой советник по адаптации. Пожалуйста, присаживайся.

Он показывает, что Лиз должна сесть в кресло перед его столом. Однако кресло полностью заложено документами. На самом деле, весь кабинет без окон завален документами.

— Могу я передвинуть эти папки? — спрашивает Лиз.

— О, конечно! — Олдос улыбается, а затем печально смотрит на беспорядок в своем кабинете. — У меня так много документов. Боюсь, мои документы ведут еще и собственные документы.

— Может быть, вам нужен кабинет побольше? — предлагает Лиз.

— Они обещают мне. Этого я жду с самым сильным нетерпением. За исключением того, чтобы мои волосы снова отросли. — Он с любовью потирает свою лысину. — Я начал лысеть около двадцати пяти лет назад, так что копны волос мне придется подождать еще лет тридцать шесть. Но что печально, мы в любом случае теряем волосы, когда становимся младенцами. В моем понимании, у меня будет окно в двадцать четыре года, прежде чем я потеряю свои волосы снова. Ох, да, — вздыхает Олдос.

Лиз протягивает пальцы к своим собственным отросшим волосам.

— В прошлом году заново выросли зубы. Прорезались они убийственно! Я будил жену всю ночь своими всхлипываниями и шумом. — Олдос улыбается, так что Лиз может разглядеть его зубы. — На этот раз я буду тщательно за ними ухаживать. Зубные протезы — это не слишком хорошо. На самом деле, все намного хуже, чем просто не слишком хорошо. Протезы, они… эээ…

— Отстой? — предлагает Лиз.

— Протезы — отстой, — говорит Олдос со смехом. — Они и правда такие. Звук, который они издают, когда ты ешь, просто отстойный.

Олдос с большой осторожностью вытаскивает документ из нижней части шаткой кучи по центру стола. Он открывает дело и читает вслух.

— Ты с Бермудских островов, где погибла в результате несчастного случая на лодке?

— М-м-м, это не я, — говорит Лиз.

— Извини. — Олдос выбирает другую папку. — Ты с Манхэттена, и у тебя был… э-э-э… рак груди?

Лиз отрицательно качает головой. У нее и груди-то, в принципе, нет.

Олдос выбирает третью папку.

— Штат Массачусетс. Травма головы в велосипедной аварии?

Лиз кивает. Это она.

— Хорошо, — пожимает плечами Олдос, — по крайней мере это было быстро. За исключением части с комой, но ты, вероятно, не помнишь.

Действительно, Лиз не помнит.

— Как долго я была в коме?

— Около недели, но твой мозг уже был мертв. Здесь говорится, что твои бедные родители должны были принять решение, отключить ли тебя от аппарата. Нам, моей жене Ровене и мне, пришлось отключить нашего сына Джозефа, еще на Земле. Его лучший друг случайно выстрелил в него, когда они играли с моим старым ружьем. Это был худший день моей жизни. Если у тебя когда-нибудь будут дети… — Олдос останавливает сам себя.

— Если у меня когда-нибудь будут дети, то что?

— Извини. Я не знаю, почему сказал это. Никто не может иметь детей на Другой стороне, — говорит Олдос.

Лиз требуется время, чтобы осознать эту информацию. По тону Олдоса она понимает: он думает, что эти новости ее расстроят.

— А сейчас вы видитесь с сыном? — спрашивает Лиз.

Олдос качает головой.

— Нет, он уже вернулся на Землю к тому моменту, как сюда попали мы с Ро. Хотелось бы мне снова его увидеть, но этого не случилось. — Олдос сморкается. — Аллергия, — извиняется он.

— На что? — спрашивает Лиз.

— Ох, — отвечает Олдос, — у меня аллергия на грустные воспоминания. Это худшее. Хочешь увидеть фотографию моей жены Ровены?

Лиз кивает. Олдос протягивает серебряную рамку с фотографией прекрасной японской леди примерно одних лет с Олдосом.

— Это моя Ровена, — произносит он с гордостью.

— Она очень элегантная, — говорит Лиз.

— Она такая, не правда ли? Мы погибли в один день в авиакатастрофе.

— Это ужасно.

— Нет, — говорит Олдос, — нам на самом деле очень, очень повезло.

— На протяжении долгого времени я даже не осознавала, что умерла, — доверяется Лиз Олдону. — Это нормально?

— Конечно, — заверяет ее Олдос, — людям нужно разное количество времени, чтобы привыкнуть. Некоторые достигают Другой стороны и все еще думают, что это сон. Я знал человека, который прожил здесь пятьдесят лет и прошел весь путь обратно на Землю без осознания. — Олдос пожимает плечами. — Все зависит от того, как человек умер, сколько ему было лет. Есть много факторов, и все они являются частью процесса. Молодым людям особенно сложно осознать, что они умерли, — говорит Олдос.

— Почему?

— Молодые люди, как правило, думают, что они бессмертны. Многие из них не могут представить себя мертвыми, Элизабет.

Олдос посвящает Лиз во все, что придется ей сделать в несколько следующих месяцев. Смерть, похоже, принесет гораздо больше проблем, чем Лиз казалось в начале. Отчасти, смерть ничем не отличается от школы.

— У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу твоему призвания? — спрашивает Олдос.

Лиз пожимает плечами:

— Не особенно. У меня не было работы на Земле, потому что я все еще училась в школе.

— О, нет, нет. Призвание — это не работа. Работа связана с престижем! Деньгами! Призвание — это то, чем занимается человек, чтобы его или ее душа стала полноценной.

Лиз закатывает глаза.

— По твоему лицу я вижу, что ты мне не веришь, — говорит Олдос. — Похоже, у меня в руках оказался циник.

Лиз пожимает плечами. Кто бы не стал циничным в ее ситуации?

— Есть что-то, что ты особенно любила на Земле?

Лиз снова пожимает плечами. На Земле она была хороша в математике, естественных науках и плавании, прошлым летом она даже получила сертификат на погружение с аквалангом. Но она не любила ни один из этих видов деятельности.

— Ничего, совсем ничего?

— Животные. Может быть, что-нибудь связанное с животными или собаками, — наконец говорит Лиз, думая о своем драгоценном мопсе Люси, оставшейся на Земле.

— Чудесно, — ликует Олдос. — Я уверен, что мог бы найти тебе какое-нибудь сказочное занятие, связанное с собаками.

— Я подумаю об этом, — говорит Лиз, — слишком много всего надо осознать.

Олдос немного расспрашивает Лиз о ее жизни на Земле. Для Лиз жизнь на Земле уже начинает казаться историей, которую она рассказывает о ком-то совершенно другом. Давным-давно жила-была в Медфорде, штат Массачусетс, девушка по имени Элизабет.