Виктория Альварес - Твоё имя после дождя

— Как она, мисс Лоулесс? — еле слышно спросил Оливер.

— Плохо, — без обиняков ответила она. — Хуже, чем обычно, учитывая, что я терплю ее уже долгие годы со всеми перепадами настроения. Лежит на кровати и рыдает без конца. У меня скоро голова лопнет. Постоянно зовет вас и отказывается даже посмотреть на мать, когда та пытается с ней поговорить. — Джемима взяла бутылку с молоком, чтобы наполнить стакан. — По-моему, она совсем рехнулась. Я знаю, что она всегда была не в себе, но последние события ее доконали. Вы можете собой гордиться, мистер Сандерс…

— Сделай одолжение, прикуси язык, — выпалил Лайнел.

Джемима не ответила. Вернула бутылку на место и вышла из кухни, но Оливер побежал за ней, схватил за руку и проговорил:

— Джемима, пожалуйста… Мне необходимо, чтобы Эйлиш понимала, что… что чтобы ее мать не делала, я ее не оставлю. Передайте это от моего имени, умоляю…

— Вряд ли она будет меня слушать, — ответила служанка. — Чтобы услышать, ей придется прекратить орать хотя бы на пару секунд. А это в ее планы явно не входит.

Она выдернула свою руку из его пальцев, но Оливер не хотел ее отпускать.

— Скажите ей, что я буду ждать ее в Киркёрлинге столько, сколько потребуется. Что я не уеду из Ирландии без нее. Что я женюсь на ней, чтобы ни случилось. Вы сделаете это для меня?

Джемима молча выслушала его. Она равнодушно посмотрела на Оливера, затем ее взгляд скользнул к Лайнелу. В глазах девушки промелькнуло что-то, похожее на ненависть, впрочем, когда обратно к Оливеру она повернулась с улыбкой и кивнула.

— Конечно, мистер Сандерс. Можете мне довериться, — и пошла вверх по лестнице.

Оливер, наконец, выдохнул и позволил Александру и Августу снова увести себя на кухню. Лайнел же остался у лестницы. Он посмотрел вслед исчезнувшей за поворотом Джемиме и его охватило мрачное предчувствие.

————————

[1] Мала ́ га — десертное вино , производимое из винограда выращенного в испанской провинции Малага , в частности в окрестностях города и гор с одноимённым названием . В Малаге открыт Музей вина , экспозиция которого освещает винодельческие традиции провинции .

Глава 27

Как Эйлиш, так и банши не умолкали всю ночь, так что никто в Маор Кладейш не смог сомкнуть глаз. Оливер немного успокоился благодаря вину, налитого друзьями, хотя эффект несколько превзошел ожидания — парня пришлось поднимать в комнату. Уложив его, Александр проводил Августа до выделенной ему маленькой спальни и ушел в свою комнату.

Лайнел сделал то же самое, но был уверен, что не сможет уснуть из-за непрерывно воющего за окнами призрака. Он даже не стал раздеваться и долго стоял у окна в одной рубашке, наблюдая, как ливень сотрясал ветви деревьев близрастущих деревьев. Стук веток о стены замка, словно задавал ритм болезненным вскрикам сущности. Наконец, поняв, что эта ночь становится самой непродуктивной в его жизни, Лайнел со вздохом разочарования отошел от окна. Было очевидно, что ложиться в постель и пытаться заснуть — бесполезно, так что он обулся, подошел к двери и открыл ее с большой осторожностью, чтобы не заскрипели петли.

К счастью, в коридоре не оказалось никого из людей Фитцуолтера. Лайнел знал, что они будут патрулировать Маор Кладейш до рассвета, так что он поспешил на второй этаж замка, пока никто его не остановил. Ему в голову пришла довольно дерзкая идея, которая в случае удачи даст плоды, как в профессиональном, так и в личном плане. « Не могу уйти отсюда , даже не попытавшись . Надо пообщаться с ней наедине , чего бы это не стоило ».

Она упоминала, что ее спальня одна из первых в южном крыле. Лайнел рисковал разбудить Деланси, Арчера или Риверса вместо нее, но попытаться стоило. Он провел рукой по спутанным волосам, заправил рубашку в штаны и остановился возле ее предполагаемой двери. Вид у Лайнела был, конечно, не самый подходящий для визита к даме, но откладывать было некуда. Задержав дыхание, он постучал костяшками пальцев, молясь, чтобы она еще не спала. Сначала было тихо, затем послышался шорох волочившейся по ковру материи и еле слышное «Кто там?»

— Это я, мисс Стирлинг, мистер Леннокс.

— Сейчас почти три часа ночи, можно узнать, что вам надо?

Лайнел усмехнулся, поняв, что она все еще в бешенстве.

— Я знаю, что с моей стороны не слишком вежливо, но... я подумал, что надо бы с вами попрощаться. Вы слышали, что сказала миссис О’Лэри: завтра мы должны отсюда съехать.

— Как трогательно, — ответил голос мисс Стирлинг. — Но кто гарантирует, что вы не принесли с собой нож, чтобы перерезать мне горло, как только я позволю вам войти? Думаете, разумно открывать дверь в такую ночь?

— А зачем мне перерезать вам горло? — поинтересовался он, по-прежнему, улыбаясь.

Девушка помолчала, Лайнел стоял, подпирая дверь.

— Мои богемские гранаты, например. Если бы у вас были дурные намерения, вы легко могли бы выставить их на продажу на черном рынке Англии. Это вполне в вашем стиле, не так ли?

— Моя дорогая мисс Стирлинг, если бы у меня были дурные намерения, то меньше чем через минуту мы бы уже приводили в беспорядок простыни на вашей постели. Но, боюсь, в эту ночь я пришел исключительно с благими намерениями. У вас нет причин опасаться меня.

По ту сторону двери послышался короткий звук, в котором Лайнел распознал смех. Наконец, он с облегчением услышал звук поворачивающегося в скважине ключа, дверь открылась и показалась мисс Стирлинг. Как он и предполагал, она еще не ложилась. Распущенные черные волосы тяжелыми волнами лежали на плечах девушки. На ней была надета кружевная сорочка и атласный серебристый пеньюар, завязанный на талии поясом того же цвета.

— Ничего себе... — вымолвил Лайнел, впрочем, он не переменил своей расслабленной позы, хотя при виде девушки у него аж дыхание перехватило. — Я уже не так уверен в своих благих намерениях.

Мисс Стирлинг снова засмеялась и покачала головой, отходя от двери и давая Лайнелу пройти. Он удивился, увидев, что ее спальня оказалась практически вдвое больше, чем у него. Четыре больших окна во всю стену помогли определить, что комната находилась прямо над главным входом. Справа располагались кровать королевских размеров и кокетливый туалетный столик, уставленный баночками с кремом и флаконами духов, на котором горел подсвечник. Драгоценностей на столике не было. « Умная девочка » , — сказал себе Лайнел, слушая очередные рыдания банши.