Виктория Альварес - Твоё имя после дождя

Голова Дейдре валялась в луже, глядя пустыми глазницами, словно наблюдая за происходящим. В той же луже ничком лежал взъерошенный мужчина в ночной сорочке.

— Боже мой, — промолвил Александр. Один из полицейский осторожно подошел и перевернул тело. — Хотел бы я ошибиться, но, по-моему, это…

Профессор не ошибся. Все увидели заляпанное грязью широкое лицо Реджинальда Арчера, с вытаращенными глазами и открытым ртом, словно он пытался закричать. Не было необходимости прощупывать пульс, чтобы убедиться в том, что он мертв. Эйлиш не переставала дрожать, с трудом преодолевшая первичный шок Рианнон подошла к ней.

— Эйлиш! Моя бедная Эйлиш, девочка моя! — простонала она, обнимая дочь.

— Он мертв! — тревожно крикнула Эйлиш.

— Я знаю, знаю, дорогая. Иди сюда, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

— Сэр, голова статуи! — услышали они слова полицейского, стоявшего рядом с Фитцуолтером, который все еще пронизывал взглядом рыдающую Эйлиш. — Она в пятнах крови. А у этого мужчины рана на лбу, словно его ударили несколько раз.

Его слова соответствовали истине: с головы Арчера стекал кровавый ручеек и смешивался с грязью, которая волею судьбы стала его саваном. « Александр , — услышал профессор шепот из-за спины. Обернувшись, он увидел Лайнела. — Сорочка Эйлиш ».

Все увидели это одновременно. Рианнон помогала дочери подняться с земли, прижимая к себе, и далекий свет из окон Маор Кладейш позволил рассмотреть, что мокрая, прилипшая к телу ткань была покрыта пятнами крови как и голова Арчера.

— Эйлиш, что все это значит? — дрожащим голосом спросила Рианнон. Встревоженный взгляд блуждал по ночной рубашке дочери. — Боже мой! Скажи мне, что она не твоя!

— Разумеется, это не ее кровь, — наконец сказал инспектор Фитцуолтер.

Шаги за спиной заставили Лайнела и мисс Стирлинг обернуться. Со стороны замка приближались два человека. Одним из них оказался Деланси, которого, по всей видимости вытащил из кровати поднятый слугами переполох, а вторым — Оливер. Его взгляд все еще был расфокусированным как и тогда, когда его подняли в комнату.

— Что тут происходит? Почему у вас такие лица? Александр? Лайнел? Что…?

По мере того, как Оливер спускался в низину, и взору открывалась страшная картина происшедшего, его голос становился все тише и тише. Эйлиш рванулась было к нему, но мать ее не пустила. Несколько мгновений, показавшихся присутствующим вечностью, Рианнон и Фитцуолтер смотрели друг на друга: она в ужасе, он — со смесью решимости и глубокой печали, затем инспектор подошел к женщинам. Его подчиненные неотступно следовали за ним.

— Мне очень жаль, миссис О’Лэри. Мне жаль даже больше, чем вы только можете себе представить…

— Нет! — воскликнула Рианнон, вцепившись в Эйлиш. — Вы не посмеете!

Кто-то вскрикнул за спинами англичан. Это был Риверс, который, наконец, осмелился покинуть Маор Кладейш в компании слуг и только что увидел леденящий душу окровавленный труп своего патрона. Пришлось его подхватить, чтобы он не рухнул, как подкошенный.

— От имени Его Величества Эдуарда VII я должен арестовать вас, Эйлиш Ни Лэри, за убийство Реджинальда Арчера. Вы обязаны по закону ответить за преступление, которое вы только что...

— Нет! Нет! Я не собираюсь с этим мириться, Фитцуолтер! Моя дочь не могла этого сделать!

— Не в моих полномочиях судить, миссис О’Лэри, — в голосе инспектора слышалось смирение. — Доказательства очевидны, но вопрос виновности будет решен в Дублине на суде. Дело гораздо сложнее, чем вы полагаете. Не хочу быть пессимистом, но мистер Арчер — очень могущественный человек. Если будет доказано, что он погиб от рук вашей дочери…

— Это не я! — крикнула вдруг Эйлиш. Все это время она плакала, теперь же слезы уступили место панике. — Я не убивала мистера Арчера! Зачем мне причинять ему вред? Что я выгадаю с его смертью?

— Я повторяю, что не мне вы должны все это объяснять. — Фитцуолтер подал знак своему человеку, который выступил вперед, доставая наручники. Второй подошел к Эйлиш, силой отстранил ее от матери, чтобы завести руки за спину. Девушка казалась слишком напуганной, чтобы сопротивляться. — Доставьте ее в комиссариат Киркёрлинга, — приказал инспектор. — И, насколько это возможно, позаботьтесь о том, чтобы никто ничего не узнал, пока мы не доставим ее в Дублин. Я отказываюсь проходить через все это еще раз.

Прозвучал щелчок наручников на запястьях Эйлиш. Вдруг из-за деревьев послышался шум и Август чуть не соскользнул со склона, когда Оливер обрушился на Фитцуолтера, который едва успел защититься от нападения. Эйлиш застонала, изворачиваясь между двумя полицейскими, чтобы попытаться приблизиться к юноше, которого Фитцуолтер оттолкнул к ближайшему дереву и заломил руки во избежание новой атаки.

— Я понимаю ваше волнение, мистер Сандерс, но сделайте одолжение, успокойтесь!

— Как я могу успокоиться, когда вы допускаете такую страшную ошибку! — крикнул Оливер. Фитцуолтер был гораздо крепче, но при этом с трудом удерживал вырывающегося Оливера. — Сейчас же отпустите Эйлиш! Во имя Господа, вы прекрасно знаете, что она не способна убить кого-либо! Это сделала не она!

— Оливер, пожалуйста! — услышал он крики девушки, изо всех сил пытающейся освободиться от полицейских, ведущих ее вверх по тропе. — Оливер, ты должен мне помочь! Оливер!

— Это ошибка! Это дьявольская ошибка, Фитцуолтер!

Но, ни крики, ни яростная борьба, ни к чему не привели. Когда Оливеру удалось, наконец, освободиться, тяжело дыша и с полными слез глазами, Эйлиш уже исчезла из вида вместе со своими захватчиками. Какое-то время издалека еще доносились сдавленные рыдания, пока не скрипнули открывающиеся ворота Маор Кладейш. И тогда Фитцуолтер повернулся к Оливеру.

— Знаю, что чтобы я сейчас не говорил, вы все равно будете считать меня чудовищем, — тихо сказал инспектор. — Но, как я уже объяснил миссис О’Лэри, я всего лишь выполняю свой долг. Этой ночью произошло убийство невинного человека и, к сожалению, улики указывают на виновность мисс О’Лэри.

— Вы знаете ее с детства, — пробормотал Оливер. Он все еще дрожал с головы до ног. — Вы знаете, что… что с ней произошло много лет назад. Вам не кажется, что она уже достаточно настрадалась? Зачем ей было совершать это преступление?

— Я не знаю, мистер Сандерс. Откровенно говоря, я не верю, что мисс О’Лэри сделала это, находясь в здравом уме, — он повернулся к Рианнон, которая от избытка эмоций застыла как изваяние разрушенной бурей Дейдре. — Но все мы стали свидетелями того, что случилось вчера, когда ее мать воспротивилась помолвке. Мистер Арчер не имел к этому никакого отношения, но я не уверен, что хоть один судья упустит это из вида.