Алина Политова - Русалка (СИ)

Мне стало страшно. Наверное, я и правда ошиблась, подумала я. Перепутать мальчика с девочкой — это же ужасно! Как умственно отсталая!

Я заплакала еще сильнее.

— Ну ничего, ты просто ошиблась. — Мать прижала меня к себе и стала гладить по голове успокаивающе. — Мы никому не расскажем об этом. Помнишь, девочка-даун живет в восьмом доме?

— Да. — Сквозь слезы произнесла я.

— Она раньше была нормальной девочкой. Но потом у нее началась болезнь. Началась с того, что она стала путать на картинках где мальчик, а где девочка. Мама ей объясняла, что она путает, но она не верила. И болезнь стала развиваться. И вскоре она стала дауном.

— Я тоже стану такой?! — В ужасе воскликнула я.

— Нет, ты же поняла, что ошиблась, да?

— Да!

— Значит, не станешь. Но лучше не говорить об этом случае никому, хорошо? А то пустят слух, что ты превращаешься в дауна. Нам этого не надо, верно?

— Я никому не скажу! И ты не говори тоже!

— Конечно, Катя! Я же твоя мама! Я буду молчать. Давай вообще об этом забудем, хорошо?

— Давай!

— В кафе не пойдем. Надо возвращаться домой. Мы закажем домой большой торт, хочешь? И килограмм мороженого! Купим мультики на станции, будем смотреть, и кушать торт. Хочешь?

Я конечно хотела. И мать побыстрее утащила меня загород, в наш дом. Есть ли мой грех во всем этом? Конечно, нет, я же была ребенком. Я жила в изолированном мире, мне даже не давали смотреть телевизор. Моего греха нет. Но еще две «сестрички» и «братик», которые после этого побывали в нашем доме, легли на мою душу тяжелым камнем. Я ничего не могу с этим поделать, я всегда буду так чувствовать. Хотя нет, про «братика» я соврала. Его я спасла.

Мне было двенадцать. Последний год, когда я жила в своем доме. Со своей семьей. В этом возрасте власть родителей над твоим разумом начинает ослабевать. Ты становишься более критичной. Наверное, моя мать это понимала. Поэтому мы переехали жить в городскую квартиру, лишь изредка наведываясь в загородный дом. Отца я почти не видела. Теперь он после работы заезжал на пару минут чтобы только передать матери деньги, и уезжал в дом. Как-то раз матери зачем-то потребовалось поехать в дом, забрать какие-то старые вещи, чтобы передать родственникам. Было часа три дня. Мы приехали на машине, к тому времени мать уже сама научилась водить, и отец подарил ей небольшую иномарку. Я выскочила следом за матерью, чтобы прихватить что-то из своей комнаты. В доме был только Владислав Викторович, пожилой мужчина, который присматривал за домом. Мать пошла на чердак за барахлом, а я побежала в свою комнату на первом этаже. На втором этаже раздался какой-то звук. Я сразу подумала, что в доме появилась очередная «сестричка». Я все ждала, что приедет Лера, с которой я подружилась года полтора назад и которая так же внезапно, как и остальные, «уехала». Мама обещала, что Лера непременно заедет еще раз меня навестить.

Но там была не Лера. Мальчик лет семи сидел в большом кресле в папиной комнате и играл в какую-то электронную игру.

— Привет! — Сказала я. — А ты кто?

— Леша. — Сказал мальчик.

— Ты мой брат?

Он пожал плечами и сказал:

— Не знаю. Я жду маму. Она скоро приедет за мной.

— Ладно. — Сказала я. — Давай тогда, пока.

Я сбежала вниз, взяла в своей комнате то, что хотела и вернулась в машину. Почему-то я ничего не сказала матери о новом «братике». На душе у меня было сумрачно. Что-то шевелилось в голове, какие-то холодные неприятные мысли, как щупальца глубоководного чудовища. Эти мысли, не до конца осознанные, тревожили меня. Казалось, они прощупывают мой разум, хотят проникнуть в него своим студенистым, мерзким щупом.

Когда мы вернулись в квартиру, мать пошла «на телефон», договариваться, как передать вещи своим бедным родственникам, а я прошла у нее за спиной и взяла стопку старых газет и журналов, что хранились под столом, рядом с мусорным ведром. Я иногда почитывала глянцевые журналы типа «Лизы» или «Домашнего уюта». Мать не читала книг, но зато постоянно покупала такие журналы. Так же она любила толстые газеты про всякую аномальщину и секс. Мне тоже они нравились. Мать не знала, что я все это тайком читаю, когда ее нет дома. В основном меня интересовали газеты про секс, но и остальное я тоже пролистывала, разглядывая картинки. Я действительно жила очень изолированно, и желтая пресса оказалась для меня самым широким окном в мир.

Я спрятала стопку под свою кровать, надеясь, что мать не заметит, что я взяла газеты. В основном уборкой и готовкой у нас занималась приходящая женщина, так что вряд ли мать станет лезть глубоко в стол под раковиной, где лежали эти старые газеты. Я дождалась, когда мать уйдет в свою комнату смотреть свой любимый сериал и достала стопку с газетами. Стала перебирать одну за другой. Я действовала полубессознательно. Щупальца в моей голове щекотали меня какой-то мыслью и говорили — найди, найди! Но что искать?! Я что-то видела уже раньше в этих журналах. Но не обратила внимания. Что-то важное.

Наконец рука моя замерла. Вот оно! И я вспомнила. Газета с яркими картинками называлась «Криминальное чтиво». Я перелистнула несколько страниц и уставилась на статью, которую когда-то уже видела, но так и не прочитала. Лишь вырвала глазами обрывки фраз и решила, что там что-то страшное. Прочитаю и буду бояться ночью. Но теперь эти обрывки фраз почему-то показались важными, очень важными. Статья называлась незатейливо — «Адская ферма». Я жадно впилась глазами в вереницу строчек. Это был рассказ о маньяке из Америки, которые заманивал на свою уединенную ферму детей, измывался над ними самым изощренным способом, а потом убивал и хоронил у себя на заднем дворе.

Когда я дочитала до конца, зубы у меня отбивали дробь. Я отползла в угол комнаты, сжала в руках большого плюшевого медведя, подаренного отцом на прошлый день рождения, и так просидела минут сорок. Я не шевелилась и почти не дышала. Но в голове моей шла огромная судорожная работа. Я вспомнила фотографию «братика» Кирилла под надписью «Помогите найти». Я вспомнила истеричные запугивания матери там, в подворотне. И я вспомнила задний двор нашего дома. Мне нельзя было играть там. Владислав Викторович выращивал в сарае двух свиней. Мать говорила, что свиньи иногда выходят погулять во двор, и они опасны. Она говорила, что они даже могут съесть человека. Поэтому меня туда не пускали. Да я и сама бы не пошла. Я боялась свиней.

Вечером мы с мамой поужинали на кухне. Она листала каталог одежды, а я делала вид, что читаю «Дубровского». Мне нужно было чем-то себя занять, чтобы она не заметила, как я напугана. Не заметила битву страшных мыслей, в моей голове. После ужина я сделала вид, что хочу спать, и не стану смотреть, как обычно, мультики перед сном. Только забравшись в постель и накрывшись с головой одеялом, я почувствовала, что успокоилась. Я долго не могла уснуть. Думала о том, как мне сбежать из дому. Что-то подсказывало мне, что однажды, когда не будет подходящего «братика» или «сестренки», отец может прийти и за мной. Он даст маме деньги, больше чем обычно, и она отдаст меня ему. Бежать я решила завтра же. У меня была мысль позвонить в милицию и рассказать им о том, что мой отец похищает и убивает детей (я была уверена, что он именно так и поступает, ведь тот страшный фермер убивал детей). Но я отогнала эту мысль. У папы был друг из милиции, он приходил к нам на праздники, когда собирались гости. Вдруг этот друг заступится за него, и мне никто не поверит?! Страшно представить, что тогда со мной сделает отец, ведь я раскрыла его тайну! Нет, мне просто нужно было бежать.