Наталия Неткачева - Ангелы плачут в июне (СИ)

Мама (по дороге выяснилось, что её зовут Алина Борисовна Шолохова) присела рядом с девочкой и стала что-то тихо ей шептать. Надменное выражение мгновенно исчезло с её лица. Холёные ладони нежно перебирали спутанные локоны девочки, голос звучал мягко и ласково. Поразительно, как любовь преображает самого неприятного человека… Наконец, меня пригласили подойти. Алина пересела в кресло у окна.

- Я останусь. Можешь начинать.

- Привет, Галя, меня зовут Злата, - я присела рядом с девочкой.

Она машинально отодвинулась и тихо спросила:

- Это из-за волос?

- Что?

- У вас волосы золотые…

- А… да, из-за них, - не объяснять же ей, что имя не настоящее. - Я попробую выяснить, что с тобой происходит. Хорошо?

В карих глазах мелькнула настороженность:

- Как?

- Просто подержу тебя за руку.

Она невесело улыбнулась:

- Ясно, вы тоже экстрасенс. Меня уже осматривали несколько…

Мне вдруг стало неловко от этих слов, вернее, от того каким тоном они были сказаны. Мол, делайте, что хотите, я привыкла и не расстраивайтесь, когда ничего не получится. А вдруг действительно не получится? Я ведь уже сканировала организм Гали с бабушкиной подачи. И ничего необычного ни в физиологии, ни в психологии тогда не заметила. Почему сейчас должно получиться? Ладно, отступать поздно, да и некуда.

Я напомнила Алине о времени (надеюсь, ей хватит если не человеколюбия, то благоразумия вывести меня из транса) и взяла прохладную руку девочки в свои ладони…

Самый верный путь выяснить причину приступов - вернуться в момент последнего, именно это я и сделала, слившись с сознанием девочки.

Вечер, палата в санатории - эта самая. Галя читает книгу “Гарри Поттер и кубок огня”. Открывается дверь, входит моя бабушка в форменном белом халате. Она принесла градусник. Подходит ближе, передает девочке. Галя берёт градусник, поднимает глаза; взгляд скользит по лицу бабушки, по её халату, цепляется за бейдж с именем, и сознание ребёнка начинает стремительно тонуть в нахлынувшем потоке дикого животного страха. Дальше - темнота, невнятные крики (чьи - непонятно, слов не разобрать) и уже привычная боль от сдавившей шею удавки. Пальцы цепляются за что-то холодное, вероятно, резиновое, пытаясь освободиться - тщетно. Воздуха в лёгких почти не осталось, сознание уплывает, я падаю… Последняя деталь, выхваченная из той реальности угасающим взглядом: лежащий на полу белый медицинский халат и бейдж с именем “Василиса Зайцева” на нём…

Темнота отступала медленно и неохотно. Когда она рассеялась, я увидела рядом Алину со стаканом воды, Гали в палате не было.

- Она испугалась? - с трудом выдавила я, голос был хриплым, горло болело.

- Конечно, испугалась! - возмутилась Алина. - Такого спектакля нам ещё никто не устраивал! Неужели нельзя было обойтись без него?

- Без него - значит, без меня. Я ведь предупреждала. Как девочка? У неё признаков удушья не было?

- Нет, но она напугана! - злилась Алина. - Надеюсь, это было не зря! Удалось узнать, что с моим ребёнком?!

Я взяла у неё стакан и приложила к ноющей от боли шеи. Холод стекла приятно обжёг кожу. Перед глазами замелькали обрывки увиденного в трансе: разрозненные кусочки мозаики, которые никак не складывались в целую картинку.

- Пока не знаю. Скажите, с Галей никогда не случалось ничего… гм… необычного. Её никто не обижал, не похищал? Только честно?

Изумление в синих глазах женщины было неподдельным:

- Обижал?! Похищал?! Господи! Нет, конечно! Она у нас с рождения как в оранжерее, ей никто слова грубого никогда не сказал! Что за бред?!

Либо она говорит правду, либо сама многого не знает…

- Когда впервые появились приступы?

- Да почти сразу, годика в три.

- А среди ваших знакомых нет Василисы Зайцевой?

- Нет, - в её глазах блеснуло раздражение. - Я знаю только одну Василису - твою… гм… странную родственницу. Так что с моей Галей?

Хороший вопрос. Жаль, ответить мне пока нечего. Сейчас я знаю только одно: физически девочка не больна. Приступы - проявление… как бы это лучше сформулировать…

Сформулировать не получилось. Галю никто никогда не душил, тем не менее, в каждом приступе она переживает именно это - медленную агонию от рук убийцы затягивающего петлю. А спровоцировал последний приступ бейдж с именем Василисы Зайцевой, потому что он был последним, что видела… видел кто-то перед тем, как умереть от удавки. Бред какой-то! Это никак не могла быть Галя. Тогда что же я такое видела?

Глава 9

Возле дома меня ждал сюрприз. Напротив подъезда стоял большой грузовик, украшенный какими-то затейливымии фирменными логотипами с многообещающим названием “Шик и блеск”. Из его фургона рабочие из семнадцатой квартиры ловко извлекали обернутые бумагой квадраты и прямоугольники самых разных размеров.

Я не сразу сообразила, что происходит - голова ощутимо кружилась, а в памяти ещё проигрывались картинки последнего транса, мешая настроиться на текущую действительность. Рыжеволосый, поравнявшись со мной, подмигнул и сказал:

- Поздравляю. Ремонт окончен, мы съезжаем. Вот только мебель соберём и всё - хрустальный шар будет работать в прежнем режиме!

- Какая жалость, мне будет вас не хватать, - буркнула я, изо всех стараясь на нём сфокусироваться. Видимо, получилось не очень.

Он презрительно хмыкнул и скрылся в дверях с тремя большими коробками. А я вместо логичного облегчения от такой в целом приятной новости почему-то почувствовала необъяснимую тревогу и разочарование…

Разумеется, бабушка меня дожидалась. А так хотелось уединения. Мне необходимо было самой разобраться в случившемся, без вот этого её:

- Ну, как?! Что узнала?! Рассказывай!

К тому же общее состояние организма тоже оставляло желать лучшего. Погружение в “непонятно куда” далось нелёгко, как физически, так и морально.

- Пока ничего. Галя - на редкость здоровый ребёнок.

- А как же…

- Бабуль, я ужасно устала, давай позже всё обсудим…

Она прекрасно знала, как много сил отнимают глубокие трансы. Поэтому не стала настаивать и неохотно удалилась, а я несколько минут просто бесцельно слонялась по квартире опустошённая и разбитая. Тому, что произошло полчаса назад пока нашлось лишь одно вразумительное объяснение - транквилизаторы или другие медикаментозные препараты. Наверняка они сейчас циркулируют в крови Гали, отсюда сбой восприятия. Это как с алкоголем. Надо уточнить, что именно ей кололи или давали накануне.

Это, на первый взгляд, вполне логичное объяснение не избавило от сомнений в собственной компетентности. Может не с девочкой, а со мной что-то не так? Вдобавок непривычная тишина вместо облегчения почему-то вызывала беспокойство.

Решив заварить кофе, я открыла шкаф. Баночки с растворимым порошком там не оказалось, зато лежали деньги. Я торопилась, когда уходила с Алиной, вот и сунула их сюда. Теперь банкноты лучше перепрятать в ящик стола, туда, где лежат документы. Он запирается.