Наталия Неткачева - Ангелы плачут в июне (СИ)

Я достала ключ и невольно замерла от резкого, буквально придавившего к полу ощущения тревоги. Да что же это? Неужели до сих пор “штормит” после транса? Хорошо бы, но, увы, я не настолько везучая. Медленно открываю ящик. Вот оно! Моё свидетельство о рождении раньше лежало на самом дне, а сейчас оно почти сверху, уголок небрежно выглядывает из-под диплома фельдшера, полученного в одном из сибирских медучилищ.

Паспорт я давно поменяла, изменив, соответственно, все данные. Оригинал уничтожен, а вот от старого свидетельства избавиться не решилась. Просто это единственное, что осталось в моей жизни настоящего. Всё остальное - иллюзия, маски, роли. Чужие дома, чужое имя, а вот теперь кто-то узнал настоящее…

Я взяла в руки свидетельство. Есть - ощущение прикосновения чьих-то рук, бумага сохранила тепло, но больше ничего считать не удалось. Не в том я сейчас состоянии, да и работаю исключительно с ДНК - предметы “сканировать” не умею.

Я добрела до домашнего телефона и набрала бабушкин номер. Она ответила сразу, словно тоже умела читать мысли и предвидела мой звонок, ожидая возле телефона:

- Ты передумала? Мне вернуться?

- Нет. Скажи, вчера или позавчера, пока меня не было, ты пускала кого-нибудь в квартиру?

Я кожей почувствовала её возмущение:

- Нет! Как ты могла подумать?!

- Успокойся, может, это был кто-то знакомый?

- Исключено! - отрезала бабушка. - За кого ты меня принимаешь! Пустить незнакомого человека в твой дом! Я что, спятила, по-твоему?! Э, правда, несколько дней назад заходил мальчик из семнадцатой… Они нам проводку повредили, когда что-то там у себя наверху делали, а он пришёл и всё исправил. Но ты ни думай, я с него глаз не спускала!

Вот как! Значит всё-таки из семнадцатой!

- А почему ты спрашиваешь? В чём дело, Злата? - в голосе бабушки набатом зазвучал тревога. Я заставила себя говорить естественно:

- Ничего, просто пришла и почувствовала чужое присутствие. Показалось, наверное.

Ох, зря я это сказала, сейчас примчится, поднимет панику… К счастью, её бдительность, похоже, дала слабину. Бабуля не услышала в моих словах ничего угрожающего и только неодобрительно проворчала:

- Скажешь тоже, чужое присутствие! У тебя каждый день в доме посторонние. А сегодня эта “мадам Брошкина” приходила, у неё такая поганая энергетика - просто вампирша! Вот её ты, наверное, и почувствовала!

- Да, наверное. Извини, я спать, пока…

Я отключила телефон. Совсем. В висках пульсировало. Ненавижу это ощущение растерянности и беспомощности. Некий “мальчик из семнадцатой” рылся в моих документах и теперь знает кто я. А может и не рылся - доказательств нет. Что это: реальное преследование или моя личная паранойя? Надо же, высмеивала бабушкины страхи, а теперь сама трясусь как осиновый лист только потому, что свидетельство о рождении оказалось не там, где должно быть. А вдруг я сама его переложила или бабушка?

Вполне возможный и самый оптимальный в сложившейся ситуации вариант. Ведь никакого негатива я от побывавшей в чужих руках зелёной “корочки” не почувствовала, хотя, как правило, всегда без труда считываю сильные эмоции, а ненависть, несомненно, - одна из самых сильных. Но тот кто брал свидетельство в руки ненависти ко мне не испытывал, вообще ничего не испытывал, судя ощущениям. Кто же это? Кому понадобилось копаться в моих документах?

А может, списать всё на усталость? Мол, показалось… Увы, я не просто девочка с трудным детством и богатой фантазией, мне никогда ничего не кажется… Упомянутая усталость навалилась с новой силой. Как всё не вовремя! Отдохнуть бы хоть немного, но нельзя. Сначала нужно решить, что теперь делать?

А какие, собственно, у меня варианты? Быстро собрать необходимое и снова бежать, а потом где-то в забытом богом захолустье начинать всё с начала, гадая, охотятся за мной или нет? Не хочу! Сколько можно?! Разве я в чём-то виновата?! Родителей не выбирают!

Я не сомневалась, что дело именно в моем кровном родстве, других версий просто и быть не могло. Тогда что остаётся? Как будет действовать тот, кто прочёл мое настоящее имя и запись в графе “отец”? Вот это нужно выяснить в первую очередь. Только бабушку придётся на время куда-то услать, а я справлюсь сама… наверное…

Глава 10

Провожая Василису Аркадьевну на вокзал, я чувствовала себя как минимум чудовищем. Она не простит, когда поймёт, что ностальгические мысли о старой знакомой, проживающей в четырёхстах километрах от Лесогорска, как и согласие на поездку, ей внушила родная внучка.

На душе было мерзко - я опустилась до того, чтобы манипулировать единственным близким человеком. Браво, Злата! С другой стороны, как ещё я могла её защитить, не зная, что именно нам грозит и насколько силён противник? Да, у меня есть некоторое преимущество в виде неординарных способностей, но они не уберегут её от пули или ножа. За себя я не боялась - справлюсь. Понять бы, кто меня преследует и чего хочет. Мести? То бишь, справедливости в его представлении? Скорее всего. Тогда почему сейчас он или она, или они затаились? Когда и откуда ждать удара?

Посадив бабушку на поезд, я вернулась домой. Ощущения слежки не было. Странно… Мебельный фургон давно уехал, а наверху в семнадцатой было непривычно тихо.

На повестке дня стоял один вопрос: Кто? Память услужливо высветила наглую фальшивую улыбку Громова. Он вполне мог пробраться в квартиру, пока никого не было. Тогда почему ничего не сказал? Ведь его специализация - шантаж или лейтенант преследует другие цели? В любом случае, этого типа нужно проверить…

Громова я нашла в его кабинете. Он курил у открытого окна и, судя по образцовому порядку на столе, традиционно бездельничал. Мой приход его не удивил, но и не обрадовал.

- В чём дело, ты по мне соскучилась? До субботы вроде ещё далеко? - поинтересовался он, фамильярно перейдя на ты. Я тоже решила не церемониться.

- Соскучилась, только не по тебе, а по Руслану. Мне нужно с ним увидеться. Приведи его, пожалуйста.

О том, что парень ещё здесь, я узнала от общих знакомых.

Вот теперь он удивился. Окинул меня оценивающим взглядом и медленно, с расстановкой произнёс:

- Скажи, на кого я, по-твоему, похож? На простодушного деревенского олуха или на совершенно типичную сволочь?

- На сволочь, - не без удовольствия подтвердила я.

Он удовлетворенно кивнул. Не потрудившись затушить сигарету, бросил её в пепельницу и не спеша подошел ко мне почти вплотную. Не выдержав свинцовой тяжести его взгляда, я отступила и уперлась в стену. Он сделал ещё один шаг вперёд, фактически прижав меня к стене, и с едва заметной угрозой в голосе спросил:

- Тогда какого чёрта ты являешься ко мне с очередным требованием, заметь, уже во второй раз, ничего не давая взамен?