Сергей Чехин - И пришла Игра

Только бы американцев по традиции не обвинили, а то ядерной войны еще не хватало.

— Вокруг крупных городов также наблюдается концентрация вражеских сил. Не исключено, что цели выбраны не случайно, чтобы одним ударом парализовать всю страну от Петербурга до Владивостока. Местные части, полиция и добровольцы уверенно сдерживают натиск, также поступают сообщения о неких людях, которые...

— Сдохни, выродок! — отец с диким криком выскочил из погреба и направил на меня «сайгу».

— Пап! — только и успел крикнуть, чем, похоже, и спас себе жизнь.

Отец буквально оцепенел от слова, которое меньше всего ожидал услышать из пасти забравшегося в дом монстра, и не успел сразу спустить курок. Я же, помня о недавних событиях, решил не заигрывать с судьбой и припустил наутек — и спас свою шкуру во второй раз. Ружье громыхнуло на весь дом, а заряд крупной дроби разворотил створку двери в том самом месте, где миг назад находилась моя голова.

— А ну иди сюда, черт мохнатый! — отец бросился в погоню.

— Пап, это я! — кубарем скатился с крыльца и замер в нерешительности, прикидывая, куда драпать — через ворота и по главной улице, или уходить как и пришел — огородами.

Замешательство чуть не стоило новых дырок в тушке — дробь просвистела над макушкой и срезала пучок веток со старой вишни. Я заорал пуще прежнего и метнулся куда глаза глядят, а глаза глядели прямо на развешанное вдоль двора белье. Попытки сорвать батину тельняшку с морды лица к успеху не привели — со страху выпустил когти и просто разорвал ткань. Обзор стал получше, вот и увидел, как наступил в пустое ведро, споткнулся и рухнул в развешанные перед сараем рыболовные сети. Запутавшись, рухнул пластом, но у самой земли сгруппировался и подобно шару для боулинга вкатился в расставленный вдоль стен инструмент, выбив страйк из граблей, лопат и тяпок. Все это добро стальным градом посыпалось сверху, а я так замотался, что не мог пошевелиться и смиренно ловил лбом черенки.

— Попалась, бесовья рожа! — отец грозно навис надо мной, держа «сайгу» наизготовку.

И тут бы мне точно пришел каюк, если бы не вопль матери с крыльца:

— Сема, стой! Это наш сын!

— Да ты из ума выжила, женщина! — оторопел родитель. — Какой же это сын, если весь волосатый и с хвостом?

— А как же голос! — мама в слезах повисла у мужа на руке. — Неужели не признал?

— Так, отойди-ка, — он бережно, но настойчиво отвел жену в сторону. — Не заслоняй свет. Ты вообще видела, что в мире творится? Если такая чертовщина напала, то что ей помешает голос подделать?

— Не смей! — мать кинулась к сараю и загородила собой проход. — Я-то видела, что творится, но как это все объяснить, а? Может, наш сын попал под выброс и мутировал.

— Какой, елки-палки, выброс? Как в Чернобыле, что ли?

— Нет, как в «Сталкере».

— Тьфу ты, я же вроде этот мусор в библиотеку отнес, — волосатые пальцы в задумчивости потерли лысину. — Да и не мутирует никто за пару часов!

— Семен, опусти ружье!

— Тоня! — проворчал отец, но подчинился. — Эта тварь — одна из них! Она опасна! А разговаривать и попугаи умеют!

— Убить всегда успеешь. Давай поговорим.

— Что ж... — родич хмыкнул в ус и хищно осклабился. — Допросить пленного врага — это я всегда за.

— Сема!

— Ладно, ладно, — он повернулся ко мне и для острастки щелкнул затвором. — Итак, рассказывай — из какой галактики прибыл?

— Пап, я не пришелец! — отозвался, морщась от прилипшего к языку кусочку сети. Хотя вкус у нее конечно — мое почтение, вся рыбкой пропитана. А таранка под потолком так и манит, чертовка...

— А кто?

— Твой сын!

— Чем докажешь?

— Меня зовут Захар Крылов, девятнадцать лет, учусь в сельхозе на механизатора. Сейчас отличник, но на первом курсе получил трояк из-за того, что ты с преподом на рыбалке подрался.

— Видишь? — мама всхлипнула и уже ринулась ко мне с распростертыми объятиями, но отец остановил ее и сам встал у порога.

— Не вижу. Я вот передачу смотрел, что пришельцы мысли читать умеют. Может, он нашего Захара просканировал и с полученными знаниями пытается втереться в доверие, чтобы шпионить и вызнавать секреты.

— В облике кота? — нахмурилась мама.

— Э-э-э...

— Захар, как тебя угораздило? Как это случилось?

— Я... играл в игру... И у меня был персонаж — кот-колдун. Я успел поиграть всего несколько минут, а потом что-то случилось, и отовсюду полезли гоблины. Я прикончил нескольких, но потом... пришлось отступать, и вот я здесь.

— Господи! — мать прижала кулаки к груди. — Говорила же — не доведут эти игрушки до добра!

— Так, секунду, — отец решил до конца отыгрывать роль злого копа. — Это из-за какой, блин, игры ты превратился в черта, а в мир полезла всякая дрянь?

Юлить и врать не имело смысла, ведь от правдивости показаний напрямую зависела жизнь. Вот и сказал как есть, без всякой задней мысли в надежде, что родители поверят и хотя бы перестанут тыкать дулом в нос.

— Кажется, из-за «Алиоры».

— Погоди, — папа нахмурился еще сильнее, отчего косматые брови столкнулись на переносице, как две грозовые тучи. — Той самой, что в новостях передавали? С этой, как ее, погружаемой капсулой?

— Да.

— И там где час игры десять штук стоил? Ах ты мелкий засранец!

— Пап, я их сам заработал!

Но меня никто не слышал — отец распутывал сетчатый клубок с таким остервенением, словно намеревался вытрясти из меня всю душу.

— Заработал он... — от усердия родич запыхался и покраснел, а я всерьез забеспокоился за его сердце. За свое, впрочем, тоже. — Матери куртка нужна. Мне — сапоги. Крышу в доме надо к осени подлатать. А он десять штук на сраную игру спустил? Убью!

— Сема!

Мама бросилась на выручку и потянула клубок в другую сторону, из-за чего тот с оглушительным треском порвался, а я вывалился наружу, как орех из скорлупы. И, поджав хвост, попытался вскарабкаться на ту самую крышу, но сорвался и забился в угол между стеной и забором.

— Еще и штукатурку ободрал, бестолочь!

Может, в самом деле прикинуться пришельцем и свалить подобру-поздорову, пока отец не подобрал ружье?

— Семен! — мама привела мужа в чувство живительной затрещиной и гневно крикнула в глаза. — У нас сын чем-то заразился, а ты о сапогах и куртках думаешь?! Живо заводи машину — в поликлинику поедем.

— Тогда уж к ветеринару, — хмыкнул отец.

— Да ничем я не заразился! — попытался в последний раз воззвать к гласу разума. — А переродился! Но не в ином мире, а в своем, только в чужом теле!

— Все, он бредит, — мать села рядом и коснулась ладонью лба. — И жар начался.

— У кошек, вроде, температура всегда высокая... И ты бы не трогала его, а то мало ли что... Еще сама чего подцепишь.

— Заводи машину!

— Елки-палки... Переодеться хоть дай — в люди ж едем.