Вячеслав Бец - Мечты марионеток

– Ты можешь пенять только сам на себя, – заявила она, вернувшись и спрятав голые руки в карманы шубы. – Если друг отказывает мне в помощи, значит, это не друг.

Саша ничего не сказал, но в его глазах блеснула злость. Он недооценил её тогда, и сейчас. Его последний шанс на спасение пропал, когда Аня унесла куртку. Эта сучка загнала его в угол, и теперь он злился на себя, на неё, на Таню, на весь мир за то, что когда-то принял её помощь. Он долго размышлял как обойти её маневр, но единственная хорошая идея – записать их разговор и показать его Владову, похоже, была Аней разгадана.

Совпадение это или передача мыслей на расстоянии, но Аня думала ровно о том же самом и нанесла ещё один превентивный удар.

– Если ты сделаешь любой неверный ход – я немедленно вспомню, кто пытался меня изнасиловать. Если меня спросят, почему я не назвала твое имя раньше – я скажу, что ты не добился своего, а я не хотела разбивать сердце своей лучшей подруге. Учитывая, что отец априори поверит мне больше, чем тебе – шансы твои ничтожны настолько, что ими можно пренебречь.

– Ну и дрянь же ты, – не сдержался Саша.

– Ты даже не представляешь какая, – не меняясь в лице, ответила Аня.

– Что дальше?

– Дальше? Простой вопрос – у тебя ведь был диктофон?

Ткаченко сорвался и позволил гримасе злости исказить свое лицо, хоть и лишь на мгновение. Аня заметила это и ехидно, мерзко улыбнулась.

– Хочу, чтобы ты знала – ты сука и тварь, я бы с радостью тебя задушил.

Аня промолчала. Она не сильно испугалась этой угрозы, высказанной к тому же довольно спокойно – охрана знала с кем она ушла, так что Аня не сомневалась, что Саша ничего ей не сделает. Проигнорировала она и откровенные оскорбления в свой адрес, считая их вполне заслуженными.

– Рада, что смогла вызвать в вечно холодном Александре Ткаченко эмоции. Спасибо тебе за эту демонстрацию.

– Иди ты на. й со своей благодарностью, – сквозь зубы заговорил он. – И не думай, что ты меня напугала своими угрозами – я делаю это для себя, чтобы навсегда избавиться от этого якобы «долга».

И снова Аня промолчала. В этот момент оба они пребывали в состояниях, для себя не характерных. Ткаченко дал волю эмоциям, в частности злости, которые в таком виде ещё никогда не проявлял, а Аня молча принимала весь негатив, который на неё выливали, не сопротивляясь и не пытаясь контратаковать.

– Выговорился? – спросила она после паузы, убедившись, что Саша больше ничего не скажет.

– Выговорился, – зло бросил он.

– Вот и молодец. Это единственный раз, когда я позволила кому-либо так со мной разговаривать. Услышу нечто подобное ещё хоть раз – пожалеешь. А что до долга – я теперь не могу обещать, что так просто его тебе спишу. Я помогала тебе по дружбе, а ты мне – нет. Значит, я сама решу, когда мы будем в расчете, понял?

Саша промолчал, с ненавистью глядя на Аню. И как в такой красивой девушке может скрываться такая расчетливая и двуличная тварь?

– А теперь по делу – что ты знаешь про «Рассвет»?

Тон Ани сменился. Теперь он был холодный, с нотками стали, и сугубо деловой.

Ткаченко на секунду прикрыл глаза и выдохнул. Когда он снова открыл их – на Аню уже смотрел обычный Саша. Такой, к которому она привыкла. Ещё некоторое время он молчал, размышляя.

– Почти ничего, – неохотно начал отвечать он. – Знаю, что это научная организация и что мы обеспечиваем их всем необходимым, но чем именно – не знаю. Аналитикой и расчетами для Топалова занимаются у него в отделе. Что «Рассвет» дает нам взамен, я тоже не знаю.

– Негусто.

– Я же говорил.

– Когда ты сможешь узнать что-то ещё?

– Я не знаю. Как выясню – дам знать…

– Нет, меня это не устраивает, – Аня покачала головой. – Через неделю я приду к вам в гости. Приду днем, в твой выходной – ты сообщишь мне, когда он у тебя будет. Поговорим, когда ты пойдешь меня провожать. К этой дате ты должен разработать план действий, ясно?

Саша очень глубоко вздохнул.

– Ладно.

– Слышишь, Ткаченко, ты мне не одолжение делаешь, понял? Что ещё за «ладно»?

– Хорошо. Я все понял, – раздражённо исправился он.

– Молодец. Хороший мальчик.

– Если у тебя всё, то пошли, а то Таня подумает, что у нас интрижка. Она и так недоумевает, зачем я пошёл к тебе.

Аня никак не отреагировала, но про себя невольно хмыкнула. Несмотря на то, что они уже почти три года вместе, Ткаченко плохо знал свою жену, иначе был бы в курсе, что Таня без особых колебаний и мук совести поделилась бы с ней чем угодно, а мужем и подавно, потому что такое предложение от неё уже поступало. Вот только Ане оно не очень понравилось – у неё были совсем другие взгляды на отношения в целом и на секс в частности.

– И ещё одно – с этого момента постарайся приходить к нам так, чтобы меня не было дома. Не хочу лишний раз тебя видеть, – не глядя на Аню, сказал Ткаченко.

– Это моё личное дело к кому и когда приходить, – резко ответила она.

Даже здесь он проиграл. Ну и ничтожество.

Они молча вышли из своего укрытия и забрали Сашину одежду. Так же молча они вернулись к дому Ани и расстались, не прощаясь. Войдя в свою комнату, Аня достала из кармана диктофон и внимательно на него посмотрела. Затем перевела взгляд на две книги, лежавшие на столике у кровати – какое удачное совпадение, что не так давно она открыла для себя жанр шпионского детектива.

Когда злой и раздраженный Ткаченко вернулся домой, Таня смотрела на него прищурившись и с легкой улыбкой, но не задала ни одного вопроса. Лишь подошла, обняла и прислонилась к груди. Нет, Анькой от него если и пахло, то очень слабо. Вряд ли между ними что-то было.

Несмотря на то что «Убежище» находилось в долине, окружённой со всех сторон скалами, ветер всё равно надрывно завывал на улице, постоянно напоминая о себе. Усилившийся мороз снова зверствовал, издеваясь над людьми и природой. Шутка ли – тридцать градусов! Старые ободранные стены казармы, долгое время не имевшей надлежащего ухода, кое-как удерживали остатки тепла внутри, хоть и казалось, что с каждым днём их силы ослабевают. С холодом боролись две древние как мир «буржуйки»: их топили круглосуточно, и они, накаляясь докрасна, отдавали все силы в виде животворного тепла, отогревая людей внутри помещения, но все равно холод в нем стоял собачий.

В казарме был не весь отряд – часть заступила в наряды. Андрей сидел неподалёку от одной из печек, там, куда доставало её тепло, и не спеша разбирал свой АК. Рядом, укутавшись в старое, порванное и колючее одеяло, на стуле расположился Игорь, игравший с Корнеевым в шахматы. В кои-то веки Леша нашел себе достойного противника, поэтому в свободное время они частенько играли.