Ник Никсон - Жажда. Тёмная вода [СИ]

Удар справа оказался неожиданным.

Витька лежал на полу, в глазах сверкали лучи красно — желтых прожекторов на потолке.

Кобальт накинулся на него сверху, придушил одной рукой.

— Как ты мог!

Витька задыхался. Понял, что теряет сознание.

Робсон налетел на Кобальта с разбегу. Они упали, сцепились на полу, началась драка. Подбежали охранники, растащили их.

— Он первый ударил! Первый! — орал Робсон, пытаясь вырваться.

Пришел Ленни, приказал отпустить Кобальта.

Костян помог Витьке встать.

— Ты знаешь правила, — обратился Робсон к Ленни. — Его надо расстрелять на месте. Он зачинщик драки.

— У тебя будет такой шанс завтра, согласно решению Трибунала. А теперь, разошлись! — скомандовал Ленни.

— Ну, лады, комерс, отпускай его. Давай, мы его на улице встретим.

Ленни подошел к Робсону вплотную.

— Он уйдет отсюда на своих ногах. Узнаю, что кто — то из вас пойдет за ним следом, больше никогда сюда не войдете. Всем ясно?

Это дружинников остудило. Робсон кивнул, сделал показательный поклон.

— Увидимся завтра, петушок. Тренируй голосок, выть будешь как сучка, — Робсон сплюнул под ноги Кобальта. — Пошли, пацаны. Вечер только начался.

Костян толкнул Витьку в спину, чтобы тоже шел. Несколько раз Витька оборачивался, но Кобальт так и не взглянул в его сторону.

Часы на Спасской башне показывали половину двенадцатого вечера, когда ворота внизу отворились, и внутрь вошла запоздавшая труппа артистов. Первым уверенной походкой вышагивал великий маг и чародей Грудини. На нем, как влитой сидел светло — желтый костюм, который под фонарем проходной отливал коричневым, на голове бордово — красная чалма, позаимствованная из задворок Большого театра, где Грудинин проживал последние годы. Вторым на сверку личности подошел Кобальт, одетый в пестрый радужный наряд и ботинки с длинными закругленными носками. Голову покрывал блондинистый парик, в котором актеры прошлого изображали лесных эльфов.

— Серов «Ловкий» Аркадий, ассистент Великого Грудини, — прочитал Гвардеец, покосившись на него недоверчиво.

Кобальт в ответ кивнул.

Замыкал труппу второй ассистент Грудинина Морошка, невысокий, коренастый паренек лет семнадцати, кативший за собой двухколесный прицеп, напоминавший повозку рикши. Сверху громоздился многочисленный реквизит: ящик с человеческий рост для волшебных исчезновений, костюмы, бутафорские шпаги, мечи для «прокалывания и разрезания» людей.

Жизнь вольнонаемного скомороха в кольце полна опасностей. Приходится добывать воду и еду самостоятельно, жилище не защищено от нападения тварей, в случае чего никто не придет на помощь. Грудинину предлагали в свое время гражданство Мида, но он предпочел ни от кого не зависеть, отправившись в нескончаемые гастроли по Садовому кольцу. Слава позволяла ему временно въезжать в любую общину. При этом великий Грудини, как настоящий фокусник, держал при себе ассистентов. Для допуска вместе с ним хватало рукописной бумажки, заверенной его подписью. Кто ж станет проверять, сколько рыцарю требуется оруженосцев?

— Тебя нет в списке, — сказал крупный усатый гвардеец, обращаясь к Грудинину.

— Не может быть?! — театрально удивился фокусник. — Ах, что же это я… Конечно, все понятно. У вас список старый. Видите ли, подагра у меня, жуть какие боли мучают, неделю с постели встать не мог. Когда пришло приглашение, выступить на этом замечательном празднике, то я с горестью в сердце отказался. Не подведу же я губернатора, пообещав и не выполнив? Если бы не Морошка и его золотые руки, так и лежал бы сейчас пластом. Показать, как он мне ноги промассировал? Как новенькие стали.

Грудинин изобразил несколько движение из чечетки и принялся стягивать сапог. Гвардеец, скривив лицо, остановил его жестом.

— Сегодня утром почувствовал себя намного лучше и первым делом отправил сообщение по дежурной частоте распределителю о том, что обязательно приеду, — продолжил Грудинин. — Разве можно такое пропустить? Я каждый год выступаю. Наверное, в суматохе ваш радист позабыл передать. Сами знаете, такое постоянно случается в праздники.

Гвардеец с холодным терпением выслушал поток лжи Грудинина, затем снял трубку с висевшего рядом на стене телефона и кому — то позвонил. Услышав имя фокусника, собеседник на том конце провода разразился проклятиями, но все же дал добро.

— Почему так поздно? — спросил гвардеец, когда они уже проходили под открытым шлагбаумом.

— Репетировал новый трюк для губернатора. Жаль, ты не увидишь, — Грудинин злобно хихикнул.

Гвардеец окатил его недовольным взглядом и фыркнул.

Когда труппа, покинув каменный мешок башни, попала прямиком в центр бушующей толпы, смех Грудинина перерос в нервный. Основные торжества проходили на территории бывшего Тайницкого сада, выкорчеванного под корень и закатанного в бетон много лет назад. Между фонарями растянули светящиеся гирлянды, вдоль стены расположились торговые лавки со всякой всячиной, в многочисленных шатрах желающим раздавали лучшие доступные в кольце угощения: свежие фрукты, шоколад, компоты и, конечно, воду — столько сколько пожелает желудок.

— Первый раз отказался выступать на этом чертовом водевиле и на тебе, — бурчал Грудинин. — Поверить не могу, что ты меня уговорил сюда прийти. Ненавижу этот Праздник воды.

— Как договорились: заберу должок у своего человека, и сразу вернемся, — сказал Кобальт.

— Уж поторопись. Публика здесь неблагодарная, лишнего пени не дождешься, а отожмут как нитку. В прошлом году я четыре часа показывал один и тот же трюк с исчезающей монетой. Пятьдесят фляг перевел.

Кобальт не стал посвящать фокусника в детали своего настоящего плана, иначе тот никогда бы не согласился помочь, даже в счет уплаты старого долга.

— Видишь, Морошка, то здание? Большой Кремлевский дворец. А какая там сцена была, какой зал, какая акустика. Ммм. Там прошли мои лучшие шоу. Лучшие годы жизни… Только представь: двести тонн реквизита, семьдесят ассистентов, осветители, камеры, фотовспышки. И я в центре всего.

— Угу. Круто, наверное.

Морошка послушно тянул за собой телегу.

— И где мы с тобой теперь…, — в голосе Грудинина звучала тоска.

На сцену водрузили макет первой водяной установки. Ровно в двенадцать часов по традиции выступит губернатор. После отчета о производственных успехах за прошедший год, которые окажутся, естественно, выше предыдущих, он даст старт следующему сезону, выкрутив задвижку — как дань тому самому дню, когда была получена первая капля чистой воды. Народ будет веселиться всю ночь, а завтра все вернется в привычный ритм — Кремль снова начнет производить жизнь.