Дмитрий Северов - Метро 2039. Приключения сумасшедшего

— Покажи Саша, — буркнул соседу Сеня.

Я встал, едва не ударившись головой о поперечную балку. Место в кабине мало, так что Семёну пришлось поднапрячься, чтобы вытащить из боковой ниши в стене громоздкий металлический кофр.

— Вот. Крышка с лязгом откинулась, я непонимающе уставился на никелированный продолговатый предмет размером с большой термос.

— Что это? Я не был силён в технике, даже Клара частенько пилила меня за недалёкость. Перевести с русского большую сложную статью для меня пара пустяков, а поменять, к примеру, перегоревшую лампочку — непосильная задача.

— Бомба, профессор.

Я отпрянул. Ну, конечно же, я читал об этом когда-то. Умники из России всё-таки сумели создать портативный ядерный заряд, умещающийся в чемоданчике.

Небольшой блестящий цилиндр и всё — фенита ля комедия. Горе, смерть, радиоактивная пустошь.

Страшный предмет лежал в небольшом углублении, игриво дразнил отражённым светом. Рядом темнело пустое место его брата близнеца.

— А?

Я показал пальцем на пустующее гнездо. Семён понял моё замешательство, ответил на удивление спокойно.

— Год назад, правительственный бункер под университетом Ломоносова. Думаю, тебе как американцу будет приятно осознавать отмщённость своей родины.

Я не ответил. В тот момент мне было плевать. Дорвавшиеся до власти в двадцатых годах реакционеры, превратили Россию за десятилетие в мощное милитаристское государство. Перед войной оно мало чем отличалось от заокеанской державы, постоянно тиранило соседей. Польша, Монголия, Китай, Казахстан.

Территориальные претензии — лишь малая доля непомерных амбиций либерального на словах, на деле тоталитарного режима новой Руси.

— Можете на меня рассчитывать, — сухо ответил я. — Тем более, что кровь предков буквально закипает в жилах.

Все трое переглянулись. Я читал на их лицах непонимание. В последнее время мне частенько ставят в укор, что я выражаюсь путано, хотя сам я не замечал ни чего такого.

— Моя прабабка родом с Питербурга.

Семён присвистнул.

— Верно, говорят: «мир тесен».

Я глядел на свои мазолистые руки, чуть не плача. За что сгинули мои друзья и родные: Клара, Джек, многочисленные соседи. Миллиарды простых людей на всех континентах: русские, китайцы, сербы. Нужно поставить, наконец, точку, начать всё с чистого листа. Новый мир обязательно будет лучше, он просто обязан им быть.

Люди насмотрелись по горло на подлую сущность правящей элиты. И наш долг покончить с этим раз и навсегда.

— Давай Саша, медленно, — Семён перевёл взгляд с монитора на своего подчинённого, — метр в секунду.

«Крот» дёрнулся. Я едва успел схватиться за стену, спешно сел на откидное сидение.

— Полная мощность на головной преобразователь.

Один из экранов перед капитаном окрасился жёлтым, вверх поползли красные столбики графиков. Корпус монстра задрожал, лицо Семёна окаменело.

— Идём командир, — голос Миши звенел от восторга. — Шесть метров. Между бетонными оболочками слой дренажа.

— Понял, спасибо. Взгляд Сени скользил по мониторам.

— Ещё десять метров и вниз. Реактор — двести метров под нами.

Я вжался в стену, непонимающе наблюдая за слаженной работой русских. Ребята знают что делают. Говорят: «месть занятие недостойное», но не в нашем случае.

Зарвавшихся негодяев необходимо остановить. Я и сам готов был на всё, наверно, проснулись мои русские гены.

— Теперь вниз, уклон двенадцать градусов.

Михаил кивнул, тронул крохотные рычажки. В кабине витал запах гари, становилось теплее. Не удивительно — в десяти метрах спереди раскалённая сфера в два раза горячее Солнца. Сидевший посередине Саша то и дело прикладывался к кислородной маске, частенько поглядывая на показания анализатора внутренней атмосферы. Дышалось с трудом, нос щекотал неприятный запах горелой породы. Я тоже, глядя на Александра, приложил к лицу маску с живительным воздухом. Пара вдохов, гудящая голова прояснилась.

— Минус пятьдесят метров.

Я мёртвой хваткой вцепился в поручни по бокам сидения, стараясь не упасть. Пол наклонился вперёд, дрожал, словно его трясли невидимые руки.

— Восемьдесят метров, — резал слух голос Миши.

— Не дрейфь, профессор! Прорвёмся!

Командир подземного дредноута хлопнул меня по плечу. Сам Семён пристегнулся к сидению ремнями, натянул на лицо кислородную маску.

— Ещё немного и всё. Жаль не взглянем в глаза вашему президенту.

Я не ответил. На кой мне его зенки, я даже на последние выборы не ходил.

Голосовать за мексиканца меня не прельщало. Педро Санчес, ставший у руля Америки, мягко говоря, нам с Кларой не нравился: толстый, потный христопродавец.

— Триста метров! — Миша вывел на экран показания какого-то прибора. — Нас заметили, думаю…

«Крота» тряхнуло, болезненная вибрация пронзила корпус, мне чуть не вырвало руки. Голова треснулась о металлическую стену, в глазах потемнело.

— Бомба! Стоп Саша! Миша сканируй близлежащую область.

Я снова сел на место, потирая горевший лоб. Маска слетела, валялась у ног. Меня словно пропустили через мясорубку, состояние — не передать. Тело ноет, мозги чуть не кипят. Кошмар. Я обвёл взглядом кабину экипажа, поражённый увиденным.

Русские даже не заметили взрыва: чёткие слаженные действия, ни тени страха.

— Саша вправо, ползём дальше!

Семён снова повернулся, тепло улыбнулся.

— Пустяки, профессор, «Крот» крепкая штуковина. Не любители проектировали, так, что …

Он не договорил, уткнулся в непонятную картинку на экране. Я прекрасно понял, что хотел сказать Сеня, даже представил далёкую Россию — край белых снегов и бескрайней тайги. Представил живо, словно по волшебству очутился за океаном, на ещё не тронутых войной улочках Москвы, среди спешащего народа. Даже улыбнулся кому-то в ответ, чувствуя сердцем близких по духу.

— С вами всё в порядке?

Голос Миши вырвал меня из мира грёз. Я ещё некоторое время таращился непонимающим взором на тесную кабинку «Крота», а видел другое: толпы москвичей в лаптях и косоворотках, медведей отплясывающих на тротуаре камаринского под заунывные звуки свирели, торгующего цигейковыми ушанками старого хитрого еврея.

— Деферент ноль, — слова командира окончательно развеяли мои грёзы. Пропали: тёмные московские подворотни, золотозубые мордовороты на Майбахах, отъезжающие на такси с паперти нищие.

— Минус четыреста двенадцать, — Михаил откинулся на спинку вращающегося кресла, развернулся к нам. — Идём под бункером, через несколько сот метров доберёмся до цели.

— Понял, Миша, готовь гостинец!

Лицо Семёна налилось кровью, — пора передать привет братскому американскому народу.

Троица почему-то покосилась на меня, но я спокойно проигнорировал, ещё бы несколько дней назад показавшуюся кощунством фразу.