Дмитрий Северов - Метро 2039. Приключения сумасшедшего

Проклятая действительность. Удар по черепу о выступ стены, безумный бег за Семёном по развороченным помещениям президентской администрации.

— Не отставайте, док!

Слова друга окончательно вернули меня на грешную землю. Жаль. Жаль, нельзя повернуть время вспять. Кусок арматуры чиркнул вскользь сапог, ногу стиснуло болью. Плевать. Пустяки. Впереди мелькает спина русского богатыря, где-то далеко позади отчаянно поёт пистолет. Один, два, три.

Чтоб окончательно не свихнуться, зачем-то считаю выстрелы. Сеня дал, все-таки мексиканцу шанс, дал, хотя мог просто прикончить. Я б наверно так и поступил, отомстил бы за Клару, Джека, за свою поломанную судьбу.

— Четыре, пять, шесть.

Сколько, интересно ему осталось? Немного, пару минут…

Уверенно, словно на тренировке, Сеня проскочил под перегородившим коридор лестничным пролётом, протиснулся в полуметровую дыру в подвальное помещение.

— Не думал, что меня будет прикрывать президент!

Сдавленная противогазом фраза товарища сменилась удалым смехом.

— Вот оно истинное служение народу.

Я тоже улыбнулся. При всей трагичности, всё так, как сказал Сенька. Власть предержащие всегда загребают жар чужими руками, прячутся за спины как последние трусы, в то время как тысячи возведших их на вершину отправляются в мир иной. Неожиданно, как по мановению волшебной палочки, представился бледный от страха Санчес, палящий пистолет в его трясущихся руках. Огромная толпа «недовольных» избирателей, с десяток трупов около ног разжиревшего главы Америки.

— Семь, восемь, девять.

Я кое-как пролез сквозь дырку в подвал, не спеша потащился за русским вниз по ступеням. Удачи, господин президент. Выстрелы едва слышались, отбивая последние секунды жизни нашего, с товарищем, заслона. Жаль, что вот так, хотя…

— Девятнадцать!

На несколько ступенек пониже меня Сеня замер. Маленький карманный фонарик вспорол сгустившуюся тьму, выписывая на облупленных стенах замысловатые зигзаги.

— Остался один.

Один. Я понял его с полслова. Один патрон в патроннике пистолета — страшный Рубикон, за которым притаилась смерть. Санчес обречён, осталось выбрать: или растерзают хищники в человеческом обличии, или…

Грянул выстрел. Семен, молча, кивнул, нарисовав лучом на голубой облезлой краске огромный двухметровый крест.

— Идёмте, профессор, окончена наша миссия.

— Интересная история, Виктор, занимательная. Признаться такого я раньше не слышал!

Седой собеседник устало поднялся, закрыл толстый потёртый блокнот.

— М, да!

Маленький, похожий на зажигалку диктофон, сухонький старикашка небрежно сунул в боковой карман потрёпанного пиджака, туда же спрятал синий огрызок карандаша.

— Я, свяжусь с вами, Виктор, — он мгновение помедлил на пороге моей скромной обители, порылся свободной рукой в висевшей на плече котомке.

— Жизненно! Такое читатели любят. Прекрасный материал для нового романа.

Старикан вынул из вороха вещей пожелтевшую обтрёпанную книгу, разгладил морщинистой ладонью загнувшуюся обложку.

— Хочу вам подарить, — он помялся, — хочу подарить свою книгу.

Старичок почему-то покраснел, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Моя первая, уж необезсутте, последний роман раскупили, а эта почти раритет.

Довоенное издание.

Я глянул на ворох бумаги в его руке, представляя, сколько народу её прочло.

Наверно, Дмитрий неплохой автор, коль живёт на Павелецкой. Богатая станция.

Бывал там однажды: частота, порядок, пальмы в кадках, даже фонтанчик есть.

Одним словом — прибежище толстосумов и пройдох. На богатея Дмитрий не тянет, одет словно бомж, а пройдоха.… Хотя всё возможно.

Я поднялся со старого кресла, взял у него книжицу.

— Прочту на досуге.

На досуге. Для досуга у меня на полке Толстой, Тургенев, Чехов на худой конец.

Взгляд царапнул белёные стены крохотной комнатёнки, на миг задержался на полочке для книг. Дикинс, томик Шекспира, Пушкин. Я вообще-то не любитель беллетристики, хотя среди трёх десятков книжек найдётся и Жюль Верн.

Сухонький старикашка кивнул, хлопнул ладонью по котомке.

— Ну, мне пора.

Я тоже кивнул. Признаться, он мне уже порядком надоел. Ходит, выспрашивает.

Хочет наверно разжиться на моей истории. Металлическая дверь хлопнула, визитёр исчез в переходе. И, слава богу. Всю комнату провонял табаком. Я взял массивную пепельницу — осколок хрустального плафона с соседней станции, вывалил содержимое в мусорку.

Как давно это было, будто вчера. Сенька, я, Мишка и Саша. Где они теперь?

Минуло два года, как мы расстались, и ничего. Ходили слухи, что они всё же добрались до выродков из Лонг Бич, надрали задницу по полной. Но видимо отвернулась от парней фортуна, кинула в последний момент.

Я потёр щетинистый подбородок, поглядывая на часы над кроватью. Шестнадцать сорок, через час занятие. Лучше не опаздывать. Почитаю, сегодня детишкам шекспировского «Короля Лир», а завтра займёмся Пушкиным.

Томик английского классика перекочевал с полки в боковой карман ветровки, взгляд упал на сочинение местного романиста. Дмит… …уховский. Кто же так читал неаккуратно? Полустёртые буквы обложки едва угадываются под рисунком подростка с Калашниковым — «Метро 2033».

Представляю, что он здесь накропал. Сплошное насилие, чернуха, долбаный экшен. Я повертел пухлый набор страниц, швырнул, не глядя в мусорку. Главное, чтоб про меня не настрочил какую-нибудь муть. Знаю я их, писатели — журналюги — охотники за грошовыми сенсациями. Напишут, напридумывают, наврут с три короба, лишь бы купили. Публика глупа. Ей бы хлеба и зрелищ, а на остальное чихать. Главное чтоб не выставил идиотом.

Я взялся за ручку, потянул дверь. А, в сущности, какая разница. Через месяц меня уже здесь не будет. К чёрту: Москву, Метрополитен имени вождя мирового пролетариата, местные дрязги и пересуды. Впереди Сибирь, чистый байкальский берег и девственная природа. Последний нетронутый уголок на нашей радиоактивной планете.