Борис Батыршин - День ботаника

Егор торопливо вскочил.

– До свидания, было очень приятно познако…

Рыжий хвост уже мелькал на фасаде пятиэтажки. Яська стремительно взлетела до шестого этажа, схватилась за жгут проволочного вьюна, перелетела на тополь, тремя великолепными прыжками пересекла улицу Коперника и скрылась в ветвях на другой стороне. Егор проводил её взглядом.

– И быстро она доберётся?

– Если ничего не помешает – часа за три – три с половиной. Могла бы и раньше, но белки отчего-то не любят соваться в центр, предпочитают обходить по большой дуге.

– Кто они вообще такие – белки?

– Белки-то? – егерь взглянул на часы. – Ещё полчасика посидеть можно. Давай-ка костерок разведём, чайку согреем. Заодно и расскажу.

Вода в котелке вскипела крупными бульбами, выплёскиваясь с шипеньем на угли. Егерь достал из рюкзака жестяную коробочку.

– Сам смешиваю – похвастал он. Душица, сушёные листья малины, кипрея и травка какая-то – названия не знаю, у тётки одной из дружбинской коммуны беру, это возле Речвокзала. Добрынинского Кордона беру. Только заваривать надо по-особому, вот так…

Он отсыпал заварки в ладонь и, коротко размахнувшись, с силой швырнул в кипяток. Выудил из костра головню и, прежде чем Егор успел возразить, опустил в котелок. Зашипело, повалил душистый пар.

– В тайге приучился, ещё в той, прошлой жизни. – объяснил Бич. – Я ведь учился на геологическом, три сезона полевой практики. А насчёт головни не волнуйся, она после огня стерильная.

Егор осторожно отхлебнул из поданной кружки. Привкус у чая бкус был необычный, но приятный.

– Так вот, о белках. – егерь плеснул себе чая и присел перед костром на корточки. – Ты что-нибудь слышал об аватарках?

– Пару раз. Почему-то никто не хотел о них говорить. Мне показалось, что это какая-то запретная тема.

– Запретная… – егерь невесело усмехнулся. – Ни хрена в ней нет запретного. Просто многие боятся аватарок. Когда люди освоились в Лесу, они довольно быстро узнали насчёт полезных свойств всякой растительности – грибов там, корешков, травок и прочего. И приспособились делать из них на всякие снадобья. Да ты и сам, наверное, знаешь.

Егор кивнул. Прорыв в фармакологии, медицине и других биологических науках, случившийся за последние годы, произошёл благодаря изучению флоры и фауны Московского Леса.

– …и потекли за МКАД лекарства и всякие биоактивные добавки. Ну и дурь, куда ж без неё – травка, веселящий порошок, афродизиаки. Поначалу это мало кого волновало, поскольку разрушительного действия на организм, как обычные наркотики, они не оказывали. Но потом выяснилось, что у какого-то процента принимающих эти снадобья, развивается странное заболевание. Сначала человек зеленеет – в буквальном смысле, кожа становится зелёной. Потом потихоньку едет крыша: перестаёт узнавать привычные предметы, знакомых, вообще теряет связь с окружающей действительностью. Поведение становится непредсказуемым, движения – судорожными, дёргаными, чисто зомби! А малое время спустя начинается рак – метастазы по всему телу и через месяц-другой кранты. Единственный вариант – переселять заболевших к самой границе Леса, там рост метастаз замедляется, а то и вовсе прекращается. Для таких больных по линии МКАД построили несколько спецсанаториев и держат их там, как в концлагере. Врачи, конечно, ищут средство против болезни, но пока это всё пустые хлопоты и перевод казённых средств.

– А белки-то здесь при чём? – удивился Егор. – Яська, конечно, зеленокожая, но проблем с психикой или судорожных движений я у неё что-то не заметил.

– Слушай меня ушами. Медицина, как я уже говорил, оказалась бессильна. Но вскоре выяснилось, что если отправить больного Зелёной Проказой в Лес, то недуг проходит сам собой. Не бесследно, ясное дело – кожа остаётся зелёной, лица вытягиваются, заостряются, меняется форма глаз, ушей. Зато голова встаёт на место – ну, почти.

– Но если заболевшие в Лесу выздоравливают, почему бы их всех сюда не переселить?

– Вопрос на миллион. – пожал плечами егерь. – Власти и официальная медицина держат их взаперти, пока не отыщется способ лечения. А вот разные доброхоты устраивают пациентам спецсанаториев побеги и переправляют их в Лес. Или сами находят заболевших, прежде, чем до них успевают добраться медики. Вокруг этого возникло целое движение – его активисты, из числа отмороженных, мечтают подцепить Зелёную Проказу и перебраться сюда. На больных-то эЛ-А не действует… Подсаживаются на лесную дурь, делают себе переливание крови, даже трахаются с заболевшими!

Егор усмехнулся, вспомнив рассказа Лины о популярном среди студенток Универа способе борьбы с Лесной Аллергией.

– И что, помогает?

– А я знаю? В Лесу больные Зелёной Проказой быстро приходят в себя. У нас их прозвали «аватарками» – был до Зелёного Прилива фильм, в нём инопланетяне похожие, только не зелёные, а синие. У аватарок в Лосиноостровском парке своя община – живут сами по себе, как истинные дети Леса. Они, кстати, так себя и называют, на своём языке. Тоже, между прочим, загадка – полноценный, сложнейший язык, а взялся неизвестно откуда! Любой аватарка овладевает им за две-три недели, а чужак, будь он хоть сто раз академик, только время зря потратит.

Егор отхлебнул чай, обжёгся. Следовало как-то переварить этот поток информации.

– Ну, хорошо, с аватарками понятно. А белки-то откуда взялись?

– Так они тоже из аватарок. Молодые девчонки – принимают какие-то особые снадобья, которые делают их неимоверно ловкими. Сам же видел, как Яська по веткам скакала, куда там обезьянам! Кстати, рыжие волосы – это не краска, тоже от снадобий.

– А почту зачем разносят?

– Да вот, нашли себе такое занятие. А что, дело хорошее, полезное.

– Почему некоторые не любят аватарок, неужели только из-за цвета кожи?

– От страха, говорю же. Людям свойственно бояться того, что они не понимают. А аватарки – они другие. Переродились под действием Зелёной Проказы и приобрели новые, не совсем человеческие свойства.

– Не совсем человеческие? Это как?

– Средний аватарка гораздо сильнее человека. Лучше реакция, движется быстрее, раны заживают с необыкновенной скоростью. Есть подозрение, что они телепаты, во всяком случае, некоторые. Изучать-то себя аватарки не позволяют… Да разве ж только это? Те же белки: никто не знает, как они обмениваются сигналами через «беличьи колокольцы». И как ухитряются находить адресата, где бы тот ни был. А ведь как-то ухитряются!

Егерь дохлебал остывший чай и принялся укладывать рюкзак.

– Ладно, пора собираться. Нам надо до темноты добраться до Гагаринской площади, а туда ещё пилить и пилить.

На то, чтобы преодолеть два квартала, отделяющие Ленинский проспект от улицы Коперника пришлось потратить около двух часов.