Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

Лед удивленно приоткрыл рот. Нет, он, конечно, понимал, что прошедший горнило арены и завоевавший пояс чемпиона великан не так прост, но то, что происходило перед его глазами, было настоящим чудом. Нарушая все мыслимые и немыслимые законы рукопашной схватки, Зеро молнией метался от одного противника к другому, превращая плотную толпу врагов в рассеянные кучки противников, пытающихся уже только отбиваться. Казалось, еще чуть-чуть и мутанты дрогнут, побегут... В планы наемника такой расклад никоим образом не вписывался. Взяв поправку на ветер, Лед поплотнее прижал приклад к плечу и, дождавшись паузы между ударами сердца, выбрал слабину спускового крючка.

Задушенный глушителем последнего довоенного поколения выстрел прозвучал не громче хлопка в ладоши, на землю упала очередная исторгающая из себя легкий дымок гильза, и гладиатор, пошатнувшись, схватился за простреленное плечо. Губы наемника скривились в раздраженной гримасе. Черт. Опять промахнулся. Этот здоровяк слишком быстрый, скачет, словно блоха на раскаленной сковороде. Ну, ничего посмотрим, как теперь попрыгаешь. По идее, пули могучего пятидесятого калибра при попадании в конечность должны ее просто-напросто отрывать, но в случае с Зеро этого почему-то не произошло. Скорее всего, великан являлся счастливым обладателем какой-то встроенной в плоть защиты. Возможно, укрепленных суставов и армированных костей, возможно, он даже вшил себе под кожу способные уберечь от большинства видов стрелкового оружия псевдоуглеродные мембраны, но так или иначе, прилетевший со скоростью километра в секунду груз из медной оболочки, свинца и сегментированного стального сердечника не пройдет незамеченным, даже для тяжелого боевого дрона. Так и произошло. Нет, гладиатор не упал, каким-то образом умудряясь не только оставаться на ногах, но и продолжая раздавать во все стороны, зачастую оказывающимися последними для противников удары, но двигался теперь вяло, заторможено, явно с каждой секундой теряя силы. Вот запнувшись, Зеро не успевает отпрыгнуть в сторону и огромный, сделанный, судя по всему, из циркулярной пилы топор подсекает раненое бедро, вот гладиатор теряет равновесие, и острие копья одного из серокожих легко пробив толстую кожаную куртку впивается ему под мышку, вот гигант падает на колени и, получив удар дубины по голове валится на песок. Лед усмехнулся. Еще немного и...

Неожиданно земля вокруг гладиатора завихрилась множеством пыльных бурунчиков. Больше всего это походило на поднимающийся над вот-вот готовой закипеть кастрюлей пар, или на туман, что обычно покрывает степь после ядерной бури, но сейчас роль тумана выполняли пыль и песок. Сомкнувшиеся над телом Зеро бурунчики раскидали мутантов в стороны, будто кегли. Лед чертыхнулся. Гигант вставал. Весь покрытый своей и чужой кровью, получивший минимум десяток несовместимых с жизнью для нормального человека ранений, великан медленно поднимался на ноги, будто всплывающий из глубины озера водяной монстр. Раскинув когтистые руки в стороны, Зеро, подняв голову, издал чудовищный вой и снова ринулся вперед. От места, где происходило действо до обустроенной наемником лежки, было больше километра, если верить показаниям встроенного в массивный прицел дальномера, один километр двести сорок метров, но на мгновенье снайперу показалось, что гладиатор кричит у него над ухом. Так мог выть только смертельно раненный зверь, волчица, до последнего защищающая своих детенышей...

Не обращая внимания на сыплющиеся на него со всех сторон удары, гигант, подскочив к одному из мутантов, вцепившись когтистой рукой ему в горло, резко дернул руку на себя, повернулся ко второму и, вбив лезвия в брюшину, прикрытую подобием грубо склепанной из автомобильных покрышек и стальных листов брони, снова резко дернул вверх, с одинаковой легкостью рассекая резину, сталь, плоть и кости. Отбросив серокожего, зажимающего лезущие из огромной раны кольца кишок, на руки товарищам, зарычал и впился в горло третьему...

— Срань... — Выдохнул Лед и, с трудом удержавшись от очередного плевка, нервно дослал в патронник следующий патрон. — Дерьмо... — Прошипел он чуть слышно и, прикусив губу склонил голову ближе к прицелу. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо...

Несмотря на всю свою ярость, гладиатор явно помнил о снайпере, и теперь от взгляда наемника его закрывали тела мутантов.

— Сука, — скривился Лед, и на мгновение отпустив оружие, в ярости впечатал ладонь в край заботливо расстеленного на песке резинового коврика.

— Сука, сука, сука!

Как же он ненавидел всех этих модифицированных уродов. Этих напичканных титаном и хромом, накаченных хитрыми наноколониями ублюдков. Даже больше, чем мутантов. Те хотя бы, родились такими. А эти уроды, в которых железа больше, чем плоти, еще называют их нечистыми. Мутанты — ха! Сколько раз его самого называли мутантом из-за лишенного даже намека на меланин организма. Сколько побоев и унижений он стерпел из-за того, что тупым репоедам, называющим себя чистыми и нормальными, взбрело голову, что красноглазый мальчишка с алебастровой кожей — нелюдь, мут, животное, и с ним надо обращаться, как с животным. Сколько раз, сорвав с него то тряпье, которое он называл одеждой, его распинали на земле и с гиканьем и смехом смотрели, как его не выдерживающая режущих, будто ножи, лучей яркого южного солнца кожа краснеет и сползает слоями. Сколько раз его отдавали мерзкому, вечно пахнущему сивухой и прокисшей мочой, выжившему из ума старику-Чистильщику для проведения ритуала "очистки". Именно после очередной попытки "изгнания злого духа" он и сбежал из родной деревни. Именно перенесённые унижения помогли ему прогрызть путь наверх. Сначала в составе одной из многочисленных, состоящих большей частью из опустившегося отребья и таких же, как он, сбежавших в поисках лучшей доли подростков, мелких банд, потом, как ученик стрелка, странного тощего, как каланча наемника, охотника за головами. А потом и как полноценный стрелок. И теперь каждый раз, спуская курок, ломая кости или загоняя десяток-другой сантиметров стали в горло очередному "клиенту", Лед вспоминал лица своих мучителей.

Он опоздал. Слишком долго тянул с возвращением. Слишком часто откладывал свою месть, ввязываясь во всё новые и новые контракты. А когда он вернулся, было уже слишком поздно. Деревеньку сожгли. То ли повлекшая за собой зачистку очередная вспышка красной чумы, то ли просто бандитские разборки. Кто знает. Да и неважно это было, главное, что Лед до сих пор не мог спокойно спать по ночам, вновь и вновь вспоминая лица своих мучителей. Источающие злобу и запах алкоголя, огрубевшие от въевшейся грязи и тяжелой неподъемной работы в поле, перекошенные отвращением...