Сергей Арьков - Тёмная рать [СИ]

Осуществить дьявольский план оказалось нетрудно, благо место упокоения Кощея располагалось недалеко от города. В эпоху порядка и стабильности чиновники покупались так же легко, как и в лихие девяностые, так что крепкая зеленая банкнота открывала любые двери и мигом оформляла любые бумаги и разрешения. Что именно происходит за высоким забором и действительно ли там располагается инновационное предприятие по превращению куриного помета в высокооктановое топливо, никого не интересовало, ибо все были куплены, начиная пожарным инспектором и заканчивая губернатором области.

Когда цель была достигнута, а рабочие, прокладывавшие тоннель, ликвидированы за ненадобностью, пришла пора пробудить древнее зло. Проблема состояла в том, что Кощей был полностью лишен жизненной силы. И эту силу следовало у кого-то отнять. Много-много силы, ведь речь шла о целом боге. Но и тут Будимира выручили купленные у незнакомца таблички, в которых имелась подсказка на данный случай. Нужно было просто выпустить из их мрачной обители злобных демонов, а уж те сами бы сделали все, что нужно. И навьи не подвели. Они отняли жизненную силу у всех, в ком не было ни капли божественной крови, и передали ее Кощею. Теперь дело оставалось за малым - провести несложный ритуал и вернуть древнего бога к жизни. И тогда....

- Тогда я получу все! - захлебывался истеричным восторгом Будимир, разбрызгивая слюну на три метра вокруг себя. - Кощей вознаградит меня, да. Он дарует мне божественную красоту, великую силу, колдовскую мощь и вечную потенцию. Никто больше не будет надо мной смеяться и обзывать тупым! Никто!!!

Рекордная по объему жалобная книга, которую пришлось выслушать Центу, ничуть не прояснила ситуацию. Из всей исповеди он понял только то, что бородатого перца все вокруг считали тупым (очевидно, не зря), девки не желали идти с ним ни на свидание, ни в койку, и вообще Будимир мнит себя страдальцем и мучеником, к которому мир был жесток и несправедлив с рождения и поныне. В принципе, примерно тот же комплект претензий окружающей действительности мог бы предъявить практически любой обитатель планеты. Цент, например, тоже считал себя хронически недооцененным, а окружающий мир несправедливым. Будь иначе, благословенные девяностые никогда бы не закончились, сменившись кромешным отстоем, и за битье граждан битой не таскали бы в полицию, будто разбойника какого-то. В справедливом мире Цент был бы великим паханом, авторитетом галактического масштаба, взимал бы дань с каждого киоска в солнечной системе, а в своей персональной камере пыток терзал бы и мучил Анфиску, Маринку и Владика, что приятно и тонус поднимает. И точно так же у каждого человека в голове было свое собственное представление о том, каким этот мир должен быть и какое место он должен в нем занимать. Все, понятное дело, хотят быть царями да королями, в крайнем случае, звездами эстрады или кино. В ассенизаторы никто почему-то не рвется. Но мир так устроен, что один царь а другой от того царя всю жизнь фекальные массы отгребать вынужден. Не то чтобы с этим нужно смириться - Цент был категорически против такого пораженческого подхода. Но одно дело, это добыть себе богатство и славу битой и кастетом, честным, можно сказать, трудом, и совсем другое, хотеть всех убить только потому, что в школе двойки ставили. Оно, может, за дело и ставили? Да и тупым просто так называть не станут, особенно в один голос.

- Все они пожалеют о том, что сделали! - рычал Будимир, предвкушая расправу над одноклассниками. - Я буду их пытать и мучить месяцы, годы, века. Я им покажу, что я не тупой и не лох. Я крутой!

- Да ну, перестань, - фыркнул Цент. - Какой же ты крутой? Ты крутых когда-нибудь видел? Хотя бы на картинках.

- Что? - завизжал бородатый мститель. - Что ты сказал?

Владик и Машка дружно побледнели. Они-то надеялись, что удастся как-то образумить неадекватного Будимира, отговорить его от безумной затеи, а изверг вместо этого затеял того злить.

- Я лишь пытаюсь объяснить, что ты на себя сильно наговариваешь, - без задней мысли растолковал Цент. - Нельзя просто так взять и назваться крутым. Это неправильно. Все равно, что назваться космонавтом, не слетав в космос. Вот ты летал в космос?

- Какой еще космос? - растерялся глава Последнего ордена. - Что ты несешь? При чем тут космос?

- Да ты не психуй как маленькая неумная девочка, ты постарайся понять - крутость, это не просто слово. Это не просто что-то такое, что каждый может себе присвоить. Понимаешь, а? Ты вначале должен стать крутым, а потом уже величать себя подобным титулом.

- Я и так крутой! - взвизгнул Будимир. - И не смей называть меня маленькой неумной девочкой. Я грозен! Я опасен! Я могуч!

- Ну, ну, ну, легче, легче! - взмолился Цент. - Ты уж держи себя в руках. Ну, разве ты грозен? Погляди на себя. Ты не грозен, ты смешон. Эта борода, волосы торчат из носа, зубы такие редкие....

- У меня красивые зубы! Красивые!

- Какие же они красивые? - покачал головой Цент. - И совсем даже не красивые. Я, конечно, не специалист, но вот Машка мне сейчас на ушко шепнула, что такого некрасивого мужчину, как ты, она еще не встречала. А ей, как женщине, виднее.

Машка отрицательно затрясла головой, пытаясь дать понять, что она ко всему этому не имеет никакого отношения. Но Будимир смотрел не на нее. Он смотрел на Цента. Неотрывно. Дико. Как бык на красную тряпку.

- Понимаешь, - продолжал изверг, не обращая внимания на то, что бородатый страдалец едва сдерживает рвущийся наружу гнев, - с красотой, это, ясное дело, на любителя. Красота, она, как бы сказать, субъективная штука. Но вот крутость, это другое дело. Крутость абсолютна, она одинаково везде во вселенной. И скажу тебе, как есть, без обид и подколов - ты ничуть не крутой.

- Неправда! - завизжал Будимир.

- Я тебе больше скажу, потому что ты должен это знать. Ты не только не крутой, но даже совсем наоборот. Ты полная противоположность крутому. Ты лох.

- Замолчи! - взвыл черный маг.

- Почему? - удивился Цент. - Это правда. Горькая, но правда.

- Неправда! Неправда! Со мной шутки плохи!

- Это факт. С чувством юмора у тебя туго.

- Хорошо смеется тот, кто смеется последним! - грянул народной мудростью Будимир.

- Такие, как ты, всегда смеются последними, потому что до них доходит, как до жирафов, - сообщил Цент. - В тебе я наблюдаю все признаки лоха как по учебнику. Ты в этом плане почти эталон.

- Неправда! Неправда!

- А вот и правда. А вот и правда. Лох самый натуральный, и еще, к тому же, тупой. Не зря тебе всю жизнь об этом твердили. Я вот тебя послушал, и понял, что люди на твой счет были правы.

- Не смей называть меня тупым! - заверещал Будимир, глаза которого стали совершенно безумными. Понимая, что нащупал своей твердой пяткой больное место жертвы, Цент просиял и деликатно уточнил: