Сергей Мусаниф - Физрук

— Нет уж, ек-макарек, — сказал дед Егор, качая головой. — Я даже из того, что сейчас помню, половину бы с удовольствием позабыл.

— Я тоже воздержусь, пожалуй, — сказал Федор. — Если Система считает какие-то знания лишними, то так тому и быть. Пока все неплохо шло, к чему снижать свою эффективность.

— Мудрое решение, — согласился Соломон. — А вы?

Мне было страшно.

Потому что мне было тридцать лет, и у меня просто не могло не быть прошлого. Да, моя последняя девушка превратилась в зомби и мой друг помог мне решить эту проблему, но черт же его знает, что в моей жизни могло быть раньше. Я вполне мог быть женат и разведен, и у меня тоже мог быть ребенок, просто я об этом позабыл, и… И вообще, мало ли, что там у меня было, о чем я, может быть, и не хотел бы вспоминать.

Чувствуя, что я совершаю большую ошибку, я протянул руку.

— Ты уверен? — спросил Федор.

— Нет, — сказал я. — Но неужели тебе самому не интересно, почему вокруг конец света, а мы ведем себя, как обкурившиеся подростки?

— Рефлексия не способствует выживанию, — заявил Федор. И когда он только специалистом по выживанию успел заделаться?

— Он, в общем-то, прав, — сказал Соломон — Ваши друзья, например, все вспомнили, но счастливее они от этого не стали. Может быть, и правда лучше не знать?

— Ну, ты-то все знаешь, — сказал я. — Кстати, откуда ты вообще знал, что у них есть дочь?

— Вы снова видите заговор там, где его нет, — сказал Соломон. — Просто я могу видеть всю вашу системную информацию, в том числе, закрытую от вас самих. Родственные связи в нее тоже входят.

— Как это сделать? — спросил Федор.

— Прокачивать восприятие и интеллект, — сказал Соломон.

— У меня есть дети? — спросил я.

— А вы разве поверите мне на слово?

— К черту, — я взял шар из его руки. Наощупь он был чуть теплый, а внутри горел какой-то огонек, и я таки туда посмотрел.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я в него таращился, но вся жизнь пронеслась перед моими глазами, и в какой-то момент я даже подумал, что умираю, потому что вроде как говорят, что ощущения схожие, но потом все кончилось, и я снова стоял на газоне около дома, оставшегося без своих хозяев.

Детей у меня все-таки не было, по крайней мере тех, о которых я знал. И бывшей жены тоже не оказалось.

Тем не менее, было муторно. Я вспомнил все. Когда твою жизнь показывают тебе вот так, словно ты видишь ее в первый раз, ты отчетливо понимаешь, сколько глупостей натворил и сколько раз свернул не туда.

Кроме того, воспоминания пробудили ото сна и вернули к жизни мою худшую половину. Темную, более умную и, вероятно, более опасную.

И очень неприятную в общении. Я тут же постарался затолкать ее куда подальше и вернул терпеливо ожидавшему Соломону его магическую хреновину. Поскольку больше никто из присутствующих не поменял свое решение, Соломон убрал ее в инвентарь.

— А зачем это все? — спросил я.

— Система? — уточнил он. — Никто точно не знает.

— Но версии какие-то есть?

— Множество, как это водится, — сказал Соломон. — Если вы проживете достаточно долго, то узнаете их все, еще и свою успеете разработать.

— Я, пожалуй, пойду к себе, ек-макарек, — заявил дед Егор. — Притомился я что-то, да и разнервничался тоже. Разбудите меня, если вдргу что начнется.

— Обязательно, — сказал я.

Он ушел, и мы остались втроем. Жарить шашлык уже не было ни смысла, ни желания, так что я просто залил угли водой, и к небу поднялся столб пара.

— Я тоже скоро уйду, — сказал Соломон. — Но если у вас остались еще какие-то вопросы, я могу на них ответить.

Вопросов, на самом деле, было множество, и пока я выбирал, какой из них стоит задать в первую очередь, к делу приступил Федор.

— Как построить идеальный билд? — выпалил он.

— Не такие вопросы, — сказал Соломон. — Идеального билда не существует, любой билд предназначен для решения определенных задач. Вы — начинающий маг огня, вот и качайтесь соответственно.

— К черту билды, — сказал я. Меня интересовали более общие вопросы. — На каком языке мы разговариваем?

— Я — на своем, вы — на своем, — сказал Соломон. — А Система делает так, чтобы мы понимали друг друга. Все игроки друг друга понимают.

— И как это все устроено?

— Продвинутые технологии неотличимы от магии, — сказал Соломон. — Примите это, как данность, и успокойтесь.

Больше всего мне мешают успокоиться люди, которые советуют мне успокоиться.

О чем я Соломону и сообщил.

— Вы не понимаете, что сейчас важно, а что нет, — сказал он. — И потому спрашиваете не о том. давайте я лучше сам вам расскажу.

— Хорошо, — согласился я.

— Система объединяет тысячи обитаемых миров, — сказал он. — Она постоянно расширяется, поглощая миры вроде вашего. Все всегда происходит по одному сценарию. Сначала — зомбиапокалипсис, с поправкой на особенности населяющего планету вида разумных существ. Это, так сказать, увертюра. Пролог. Демоверсия. Вы уже в Системе, и понимаете, как все это будет происходить, но вы еще не в Игре. Настоящая Игра начинается, когда первый из местных игроков прокачивается до сотого уровня. Тогда Система считает, что вы уже готовы вступить в основную часть Игры и открывает на вашей планете порталы, связывающие вас с другими мирами. С этого момента вы можете путешествовать по другим мирам, но и гости из других миров могут заглянуть к вам. И поскольку доступ к сети порталов стоит денег, а места, где их можно получить, появятся только вместе с порталами, то гости прибудут к вам первыми.

— Такие, как ты?

— Нет, — сказал он. — Не такие, как я. В первую очередь, это будут разведчики больших кланов, которые определят, чем тут можно поживиться. ну, а вместе с ними придут и охотники.

— И охотиться они будут не на местную живность, как я понимаю?

— Правильно. Охотиться они будут на местных игроков, — сказал Соломон. — Есть, конечно, любители пострелять экзотических зверюшек и повесить над камином очередную голову тигрокрыса или ракопаука, но основной мишенью будете вы.

— И насколько все плохо?

— По статистике, после открытия порталов вы потеряете от половины до трех четвертей уцелевшего на данный момент населения, — сказал Соломон. — Остальные вольются в Систему.

Много времени осмысление только что услышанного не заняло.

— То есть, нам конец? — уточнил я.

— Человечеству, такому, каким вы его знали, да, — сказал Соломон. — Но люди, как вид, обязательно уцелеют. Система любит многообразие.

И хотя сказано это было даже с некоей долей сочувствия, прозвучавшие слова все равно были похожи на приговор.

Осмысление новой информации требовало времени, но времени, как это водится при текущем за забором апокалипсисе, было катастрофически мало, да и Соломон не собирался задерживаться здесь вечно.