Александр Голубев - Спящая Красавица

Посидел в задумчивости, огляделся по сторонам, сориентировался на местности и поехал в сторону дома, где жил дед.

Его дом в частном секторе не так далеко от окраины города. Прямо на холме над рекой Сейм. Очень живописное место. В детстве провел тут не одни летние каникулы.

Еще на подъезде понял, что здесь давно никого нет в живых. Слишком неухоженным выглядело все вокруг. Дед очень щепетильный был старик. Всегда следил за газоном, подстригал кусты, красил забор и дом. Он бы точно не допустил такого беспорядка вокруг.

Ничего не поделаешь. Раз приехал, надо идти на разведку. Не разворачиваться же в обратную дорогу.

Скрепя сердце, отыскал запасной ключ, который, как всегда, лежал под четвертым кирпичом, если считать слева от забора. Значит, хозяин дома. Этот ключ здесь специально лежит на тот случай, когда надо из дома под делам уехать. Индикатор отсутствия хозяина. Для знающих людей, конечно.

Отпер дверь и вошел в дом.

Нос сразу уловил запахи сырости и тлена. Пришлось заставить себя пройти дальше. Из прихожей попал в коридор, который вел на кухню, в чулан, дальнюю комнату и на лестницу, ведущую на второй этаж. Осмотр дома начал с кухни, где ожидаемо никого не обнаружил. Я знал, где любимая комната деда, но решил, что проверю все помещения. Так, на всякий случай.

В кладовке стройными рядами стояли на многочисленных полках банки с помидорами, огурцами, вареньем и компотом. Некоторые, как я помнил, стояли тут еще, когда я учился в университете. Другими словами, тут были банки, которые еще дед с бабушкой заворачивали. За два года до Конца она умерла от инсульта, а дед все также продолжал закрывать банки с соленостями.

Думаю, что он, как и я сейчас, действовал по привычке, чем по необходимости. Уже давно можно было купить любую еду в магазине, но он упорно продолжал закатывать банки. Причем в таком количестве, что ни он сам, ни мы не успевали поглощать всю продукцию.

Что ж, спасибо тебе деда за этот подарок. Сейчас я с огромным удовольствием заберу себе оставшиеся соленья.

В комнате на первом этаже тоже никого не обнаружил. Тут и смотреть особо было не на что. Обычное рабочее помещение, которое со временем превратилось в смесь кладовки и гардеробной. С одной стороны стояли ящики, пустые банки, запасы круп, макарон, крышки, инструменты; а с другой: коробки с обувью, плащи, куртки, старые зонтики, шапки, шляпы, и прочее, и прочее. Запах нафталина перебивал все остальные ароматы.

По скрипучим ступенькам я поднялся на второй этаж. Тут было всего три комнаты: одна гостиная и две спальни. В гостиную дверь была открыта нараспашку, поэтому, заглянув в нее и не обнаружив ничего интересного, толкнул дверь в первую спальню, которая частенько использовалась в качестве гостевой комнаты, когда приезжали родственники погостить.

Как я уже говорил, я знал, где найду деда. Во второй спальне, которая всегда была их с бабушкой комнатой.

Подошел к закрытой двери, и в глаза мне попал солнечный зайчик, отразившийся от никелированной дверной ручки. Почему-то в голове промелькнули схожие моменты из книжек. Например, у Стивена Кинга практически в каждом романе главный герой мучается от головной боли, жует аспирин и обращает внимание на дверные ручки.

Описанию этих несчастных приспособлений для открывания дверей отводится чуть ли не по нескольку страниц в книге. Вначале я недоумевал, неужели для повествования так необходимо описывать какая на ощупь и на вид дверная ручка? А потом понял, что так автор поступает не от большой любви к предметам интерьера, а просто таким образом удается впихнуть в произведение несколько «лишних» тысяч символов.

В умершем мире ведь как было? Не так важно, что ты за книгу написал. Главное - это коммерческий успех. Чем известнее писатель, тем охотнее покупают его произведения. Чем больше покупают, тем больше прибыли это приносит издательству, книжному магазину, посредникам и, наконец, самому автору.

Престиж, в данном случае, дело десятое. Хотя, наверное, это намного приятнее сказать в кругу друзей, что ты написал шесть книг. На деле, вся писанина уместилась бы максимум в двух томах. Но ведь шесть - это больше, чем два, верно? И денег принесет заведомо больше.

В реальной жизни товарно-денежные отношения и совесть редко уживаются вместе. Также редко удается «размазать» интересный текст на полмиллиона знаков, чтобы читатель не стал зевать и думать про себя: «Да когда же это кончится?», «Ну когда же он, наконец, доедет из точки А в точку Б?» или «Да застрелит он его, наконец, или нет?»

Как только эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, то я, не мешкая, открыл дверь и прошел в полутемную комнату. Остановился у изголовья кровати и задумался над своими ощущениями. Каких-либо сильных эмоций не было. Скорее всего, эмоциональная черствость возникла из-за того, что то, что я увидел в дедовой кровати, им не являлось.

Поймите меня правильно. Деда я искренне любил и навсегда запомнил, как жизнерадостного старика, который не мог спокойно и минуты усидеть, был вечно чем-то занят, постоянно строил планы на будущее, чертил одному ему ведомые схемы на бумажках, мастерил полезные и не очень приспособления для жизни.

А тут передо мной лежали полностью разложившиеся останки, частично впитавшиеся в одеяло, матрас, наволочку и простыню, которые никак не напоминали запечатленного у меня навсегда в памяти замечательного старика. По-другому свою эмоциональную холодность объяснить не могу.

Разозлившись на себя за духовную черствость, я спустился на первый этаж и вышел из дома на свежий воздух. Обошел дом с обратной стороны и вошел в небольшой сад, состоящий из фруктовых деревьев: четыре яблони, две сливы и две груши. Деревья нисколько не мешали глядеть вниз с холма, на которой стоял дом, на протекающую под ногами речку Сейм.

Сразу вспомнились детские моменты, когда мы с двоюродным братом лазали по этим деревьям и рвали еще зеленые яблоки. Они были кислыми, но казались сладкими, т.к. были добыты самостоятельно с риском для жизни. Ведь тогда нам казалось, что мы забрались под самые облака далеко-далеко от земли на самую макушку высоченной яблони. А теперь с расстояния прожитых лет видно, каким это было ребячеством.

Солнце стояло высоко. Только-только началось послеполуденное время. Здесь, в саду, полным детских впечатлений, казалось, что все случившееся за последние несколько лет, чья-то дурацкая шутка. Розыгрыш. Как будто телепортировался во времени или попал в закапсулированное пространство, где всегда одно и то же событие происходит бесконечно долго.

«Замечательное место», - подумал я, - «для вечного сна».

Он всегда думал, что умрет от сердечной недостаточности, как умер его отец. Но вышло совсем иначе. Главное, что получилось, как он и хотел - умереть в своей постели в своем доме.