Сергей Панченко - Ветер

Через пару секунд он показался, держа в руке черную, блестящую веревку.

- Значит так, Верещагин первый, ты, Гарифулин – второй, а я замыкаю. – Приказал Терехин.

- Но, товарищ капитан второго ранга, давайте Вы первым. – Предложил Верещагин, едва удерживаясь на поверхности.

- Давай хватайся и ползи, не разговаривай! – Терехин видел, как корпус лодки полностью скрылся под водой.

Не привыкший идти против начальства матрос пополз по веревке. Второй матрос пристроился следом. Терехин взялся за веревку последним и дал отмашку. Гренц изо всей мочи потянул к берегу трех здоровых мужиков. Соленая грязь лезла в лицо, глаза, раздражала их, но мужики терпели. Выбор был невелик: либо на дно, пополнить собой углеводородный пласт, либо терпеть и отплевываться.

Экспедиция, тщательно готовившаяся всю зиму, закончилась так неожиданно. Три оставшихся передатчика ушли на дно, как и запасы еды, рассчитанные еще недели на две. Но команда была спасена. Мужики отплевывались, высмаркивали грязь из носов и вычищали ее из ушей. Мокрую и грязную одежду пришлось снять и развесить сушиться на камнях.

Первым делом команда осмотрела место, на котором оказалась. Скала представляла собой вытянутую с севера на юг гряду, которая, как морской змей с шипастым гребнем, то уходила в воду, то показывалась над ней.

- Знаете, мужики, в чем наша самая большая проблема? – Спросил Терехин команду, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – В том, что нам надо как-то доплыть до ближайшего передатчика и послать сигнал. А из всего, что может плавать, у нас только этот баллон.

Все посмотрели на спасательный круг, снятый с какого-то автомобиля, выброшенного на скалы Новой Земли. Проделать на нем путь в сорок миль до ближайшей скалы, на которой уже был установлен передатчик, казалось нереально.

- А что делать? У нас нет еды, нет ничего, чем мы могли бы наловить себе рыбу. Да и откуда она возьмется в этом болоте? – Верещагин посмотрел на баллон, как на единственный шанс.

- Тогда к передатчику отправится кто-то один, а мы будем ждать здесь. – Предложил Гренц.

Виктор Терехин достал компас и лист бумаги, на котором сквозь грязные разводы проступал рисунок карты. Он сориентировался по сторонам света и указал рукой в сторону темнеющего горизонта.

- Вон в том направлении гора, на которой стоит седьмой передатчик. Надо придумать, из чего сделать весло, иначе ладонями придется грести до второго пришествия. Раз ужина сегодня не будет, давайте разойдемся и поищем что-нибудь подходящее.

Команда разбрелась по горе. Виктор Терехин выбрал себе северную оконечность. В этом месте скала далеко выдавалась в темную, тягучую водную поверхность. Поверхность ее была почти неподвижной, несмотря на присутствующий ветер. Виктор осторожно ступал между камнями, внимательно рассматривая все места, в которых мог забиться мусор.

Слева что-то шлепнуло и завоняло сероводородом. Виктор успел заметить мгновенно затянувшуюся воронку, оставшуюся после выхода пузыря газа.

- То ли еще будет. – Сказал вслух Терехин, подразумевая, что процесс газообразования может усилиться со временем. – Надо будет это место на картах отметить красным.

Он дошел до самого края, так и не найдя ничего подходящего. Скалы были вычищены ветром до стерильного состояния. С края уступа была видна граница «болота». Примерно метрах в ста от того места, где находился Виктор, были видны небольшие волны, набегающие на безмятежную поверхность. Терехину показалось странным, что эти две среды не смешиваются. Ведь вода могла бы смыть болото течением. Подумав, что дело в подводном рельефе, Виктор вернулся назад.

Его команда уже сидела на камнях и ждала командира. Руки у всех были пусты.

- Ну, что у вас? – Спросил не сильно обнадеженный Терехин.

- Ничего, чисто как в лазарете. – Сказал Гренц.

- Я тоже ничего не нашел. – Пожаловался Гарифулин.

- И я ничего не нашел, но там, с той стороны, есть перешеек до следующей скалы. Он под воду уходит. До скалы не больше километра, можно было бы сплавать, поискать.

- Придется сплавать, хотя… - Терехин задумался, - там, скорее всего, будет то же самое.

- Я готов, товарищ капитан, сплавать, проверить. – Верещагин даже схватился за баллон в порыве энтузиазма.

- Куда спешишь-то? – Удивился Гренц его порыву.

- Знаете, желудок уже начинает подводить, а я когда работаю, не так сильно о еде думаю. – Признался Верещагин.

- Куда мы смотрели, когда этого проглота с собой брали? – Добродушно усмехнулся Терехин. – Ладно, уж, плыви, Форест, плыви.

Верещагин лег на круг. Матрос был долговязым, отчего его ноги сильно свешивались в грязную жижу. Верещагин заработал ладонями, как настоящий пароход винтами.

- Осторожнее там. – Напутствовал его командир.

Но тот уже не услышал, самозабвенно разгоняя спасательный круг.

Оставшаяся троица расселась по камням, наблюдая за удаляющейся фигурой матроса.

- А мы этого не предусмотрели. – Задумчиво произнес Терехин, не уточняя, что именно.

- Чего? – Не понял Гренц.

- Передатчик для самих себя на такой случай.

- Ну да, мы ж были уверены, что с нами ничего не случится. Мы же такие предусмотрительные, сто раз в переделках бывали.

Терехин ничего не ответил. Устало кивнул головой в знак согласия, запустил в грязные слипшиеся волосы обе пятерни и замер, как будто что-то обдумывал. Верещагин отплыл на большое расстояние, но, прежде чем он достиг противоположного берега, наступила ночь.

Мошкара, для которой болото стало родным домом, лезла в лицо, нос и уши. Ее звонкое и надоедливое жужжание мешало заснуть. Мешали уснуть и звуки, доносившиеся из желудка. Урчание раздавалось из трех желудков поочередно. Это было похоже на то, как если бы человеческий орган вдруг осознал себя и принялся разговаривать с себе подобными. К середине ночи желудки спелись до такой степени, что пытались исполнять одну партию разными голосами одновременно.

Терехин не выдержал пытки музыкой голодных желудков, да еще и комариного писка, встал и отправился на ощупь к берегу, ждать Верещагина, который запросто мог по глупости пуститься в ночное плавание. На берегу было тихо. Густая жидкость не плескалась по камням. Над водой появился первый утренний туман. Из-за кромешной тьмы его присутствие ощущалось по влажному зябкому ощущению на коже лица. Терехин посмотрел на свои командирские часы с фосфорными стрелками. До рассвета было не меньше часа.

Оставаясь наедине с собой, Виктор, как правило, автоматически вспоминал прошлую жизнь. Сейчас ему вспомнились туристические вылазки на природу с товарищами. Точно так же ощущался на лице утренний туман, если встать раньше всех, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак. Но звуков природы тогда было больше. Кроме комариного писка и звуков, производимых самим собой, Виктор не слышал больше ничего. Ему подумалось, что сейчас он находится не на скалистом острове, а в каком-то «мешке» без времени и пространства. На некоторое время даже идея с поиском людей показалась ему абсурдной своей бесполезностью. Как будто она была нужна ему только для того, чтобы не верить в то, что он находится в «мешке». С первыми проблесками зари глупые мысли рассеялись сами собой.