Николай Беляев - Змеиная осень [СИ]

— Ну ладно. Зайду позже…

В принципе, ничего такого не случилось. Маша приписана к Управе и городской ТЭЦ — могла уйти в любое из этих мест, это даже если исключить обычную прогулку. Надо заглянуть к ней ещё разок, вечером или с утречка.

Что у меня ещё осталось из текущих дел? Разве что доппель в клетчатой рубашке. В Управу завтра всё равно идти, так что сегодня переться туда по поводу машины смысла нет. Тряхнуть бы, конечно, Нику… но в Анклаве есть все шансы нарваться на мордобой, меня там теперь не просто любят — обожают. В кавычках, разумеется.

В «столовую номер 1» я на этот раз не успел — точнее, успел, но еды уже не было. Жаль, хотел поесть по-человечески… Ну ладно, придётся в «Турист». Конечно, с большим интересом я сходил бы в «Зеркала», чтобы послушать, о чём треплются облюбовавшие этот кабак колдуны — но один не рискну, слишком уж своеобразное заведение.

В «Туристе» было пустовато — ну правильно, шесть вечера, народ с работы только начинает подтягиваться, а наши со смены только после восьми пойдут. Я без труда нашёл свободный столик в углу, сел — почти сразу появилась Светка.

— О, Волк! Давно тебя не было. Опять пиво?

— Работаю, Свет, аки пчела… Давай пиво, и поесть что-нибудь.

— Будешь пить пиво — будешь писять криво, — философски заметила официантка. Вот в этом вся Светка и есть. А огрызаться — себе дороже.

— Светик мой, у меня и так тяжёлый день, — вздохнул я. — И, заметь, прошу не водки.

Света молча испарилась и появилась уже с запотевшей кружкой и тарелкой гренок. Поставив их передо мной, она вдруг уселась напротив:

— Что-то серьёзное?

Хорошо, что я сразу не взял пиво — иначе точно поперхнулся бы. Светка обычно никогда не говорила настолько серьёзным тоном — так, пошутит и умчится, разве что подстебнёт обязательно.

— Как тебе сказать, Свет… Пытаюсь разобраться в жизни вокруг, — и я всё же не удержался: — А что это ты вдруг спрашиваешь?

— В городе что-то происходит, — тихо сказала Света. — Кому, как не мне видеть, — она оглянулась, убеждаясь, что никто не «греет уши». — Не знаю, что там у тебя, но будь осторожнее.

— Что-то обо мне слышала? — насторожился я.

— Нет, — Света ещё сильнее понизила голос, мне теперь приходилось прислушиваться. — Но в разговорах мелькают База, Патруль, мобильники, Управа, Колледж. Чаще, чем раньше. И Анклав вспоминают, обычно о нём никогда разговоров нет.

Ну да, Анклав вообще в здешнее общество не особо вписывается, потому о нём и говорят мало. Выходит, заговорили…

— Спасибо, Свет, — я отпил пива. Холодное, хорошо. — Правда, спасибо. Хоть и не пойму, почему ты это мне говоришь.

— Сама не знаю, — пожала плечами Светка. — Ты и так не наглый, а сейчас что-то в глазах появилось, словно любовь всей жизни нашёл… Обидно будет, если именно сейчас с тобой что-то случится.

Она встала и ушла, оставив меня в недоумении. Что она там в моих глазах увидела? Хотя Светка — дама сообразительная, а на такой работе быстро станешь хорошим психологом. Если не дура, конечно. То ли почуяла, что я верчусь в центре нынешних событий, то ли уловила мои метания с Машей и Ксюшей… Мало мне было одной загадки, так теперь их уйма.

Я не спеша грыз гренки, тянул пиво. Света принесла тарелку тушёной капусты с мясом, столовые приборы. Кафе понемногу наполнялось — пошли те, у кого рабочий день заканчивается в шесть или в семь. Ко мне подсели двое шапочно знакомых ребят — один из милиции, один из оружейки. Разговор, что странно, завертелся округ того, что второй день уже на Болоте стоит полнейшая тишина. Странно потому, что ни милиция, ни оружейка за город не выезжают — а тема, получается, у всех на слуху. И, скорее всего, обросла кучей «подробностей».

— Так вот, тело зверя было разрублено на равные куски, — рассказывал милиционер. Он вроде как знал, что я из Патруля, а потому должен бы сообразить, что у меня информации больше, но говорил уверенно. — Как будто его подбросили в воздух и в четыре руки разрубили острейшими саблями, и сделали это одновременно, в одно мгновение. То есть, два человека с неимоверной силищей, да ещё и с таким экзотическим оружием.

— У меня друг Охотник, — вклинился оружейник. — Он утверждает, что некоторые звери умерли просто от страха.

— Напугаешься тут, когда такие мясники расхаживают, — согласился милиционер. — Это точно был не человек.

— С оружием — значит, человек, — убеждённо сказал оружейник. — Пусть и сабли. Звери не умеют оставлять такие разрезы. Это не клыки, не зубы. И я думаю, — он сделал многозначительную паузу, заодно отпивая пиво, — я думаю, это штучки Колледжа.

Интересный поворот. Вот только любопытно — это народная молва, или Колледж сам приписал себе достижения не буду говорить кого?

— А в Колледже такое умеют? — поинтересовался я. Разговор пошёл в новое русло, и я махнул Светке, чтобы она принесла ещё пива.

— Там ещё и не такое умеют, — твёрдо заявил оружейник. — И Охотники подтверждают.

Ну вообще Охотники — вольная вольница, их не контролирует Управа — хотя они перед городским руководством всё же отчитываются, если что-то находят. Значит ли это, что слух пущен Колледжем через Охотников?

— Вообще не слышал, — покрутил я головой.

— Ну я тоже слышал разговоры, что в Колледже идут эксперименты по усилению людей, — согласился с приятелем милиционер. — Может, наконец дошло до испытаний…

— Тут ведь надо понимать — если человек получил силищу, через какое-то время придёт расплата, — философски заметил оружейник. — Такое не бывает надолго.

— Организму человека — дикая перегрузка, — вставил я. — Даже если это колдун.

— Вот-вот! Так и помереть недолго…

Начали обсуждать возможности человека, и я замолчал. Вот оно как, значит. Новый слух — Колледж готовит суперлюдей. Это, возможно, в чём-то правда — скажем, усиливающее колдовство у них точно есть, достаточно вспомнить, как Власов вышибал Юркину дверь. Ну и не менее важное сейчас, и это явно не простая сплетня — расправу на Болоте приписывают колдунам… Вопросов всего два — Колледж ли пустил эту сплетню, и если это так — что в Колледже думают об истинных исполнителях расправы?

Вот что интересно. В Виковщину ездил Соколов, и он ничегошеньки не почувствовал. Или почувствовал и не подал виду? Или… — у меня по спине пробежал холодок, — или это был вообще не Соколов, а вселившийся в него Бурденко? Ректор это умеет.

Так, стоп. Соколов это был. Я же помню, как он себя вёл, каким голосом говорил — разве что был каким-то подавленным. Отчего, интересно мне знать? Что-то произошло у парня? Может, по Маше тосковал, и интуитивно почувствовал, что она тут была?

Нет. Подавленным он был ещё у Управы. Если что-то случилось — то до поездки.