Макс Нежин - Зона сдвига

Ко всему прочему я убрал хаос царивший в выходах на поверхность сборщиков и подчинил всё строгому расписанию. Теперь группы не направлялись куда им захочется и где по их мнению будет больше добыча, а строго следовали карте сбора. В одной зоне теперь находились сразу несколько групп и это позволило к каждой из таких групп приставить по паре коптеров, которые не тратили энергию летая над ними, а стояли на земле рядом.

Пилоты летательных аппаратов должны были ежеминутно отслеживать на экранах любые подозрительные цели и при малейшей опасности собирать людей.

Было придумано и изменено еще кучу мелочей, которых слишком долго и сложно описывать, и в итоге, уже за первую неделю после того как новая система была запущена на полную, стало ясно — она работает.

И работает очень хорошо.

Это казалось невероятным, но во всех случаях возникновения опасности все люди были спасены. Работа сборщиков и охотников, казалось, превратилась из экстремальной в комфортную и достаточно безопасную.

Впервые за всю историю Анклава вечера не начинались с томительного ожидания плохих вестей, народ не толпился возле лифтов со страхом на лицах, боясь что именно сегодня беда коснётся кого-то из его близких из числа сборщиков. И больше того, вместо страха на многих лицах появились улыбки… и именно они служили для меня лучшим доказательством того что я на правильном пути.

Похороны, почти ежедневные, прекратились и тягостная атмосфера напряжения сменилась спокойной и даже уютной.

Неожиданной и очень приятной новостью стало то, что меня стали узнавать. Нет, ничего такого особенного, никто не подходил, не говорил каких-то хороших слов, но… приветствовали, кивали и даже, как я мог видеть краем глаза, останавливались и смотрели вслед.

К концу четвертой недели после начала всех этих мероприятий я на заседании Совета отчитался о проделанной работе и первых результатах. На лицах советников было заметно удивление и удовлетворение. Я тоже был доволен, тем более, что совсем не ожидал столь быстрых и очевидных успехов.

Там же на Совете я предложил к сборам и охоте добавить рыбалку. Как это дико не звучало, но несмотря на то, что совсем рядом — с обратной стороны горы был океан, жители Анклава почти не ели рыбы. Иногда, техники которые обслуживали соляную станцию, приносили случайно пойманных крупных каранксов.

И это было всё.

Превратить рыбу в лакомство, когда океан совсем близко — это надо было очень постараться.

Я предложил повесить на отвесной скалистой стене над океаном большие прочные корзины с навесами от солнца, в каждой из которых могло находиться двое — трое человек. Корзины были очень прочно закреплены и находились на минимальной, но безопасной для людей высоте. Рыбаки должны были доставляться туда на коптере и в определенные часы, когда скопление рыб под ними было максимальным.

Ловили на крупную леску.

По самым скромным подсчетам пара тройка таких корзин всего за несколько часов в день, смогли бы обеспечить рыбой весь город в таких количествах, чтобы она стала частым гостем в меню.

Вопрос добычи провианта меня напрямую не касался, но раз идея пришла я решил её озвучить.

Она была одобрена и уже совсем скоро я мог наблюдать, как в город привозили рыбаков. И судя по их довольным лицам и большим лоткам со свежепойманой рыбой вроде бы всё получилось. Но окончательно стало понятно что у людей появился новый источник пищи, когда в меню каранксы и другие виды морских обитателей, которых я не знал прописались на постоянной основе.

Я видел и другие возможности улучшить нашу жизнь, но не озвучивал их — мне не хотелось прослыть человеком, который сует нос во всё. Но я искренне не понимал почему подобными улучшениями никто не занимался. Когда я высказывал это Танго, наедине, он отшучивался.

В конце концов я так увлекся всеми этими нововведениями, что забыл о своих планах посетить Отоа.

Однажды мне пришла еще более эпичная идея и я поделился ею с японцем. Тот выслушал очень внимательно.

Я ждал его оценки идеи — светлая голова японца и его мнение очень часто оказывалось верным.

— Понимаешь, — начал он, — тут всё будет зависеть от переговоров с дроман, предсказать результат нельзя. Но тебе важно знать, что твоя неприкосновенность не абсолютная. Абсолютная она только у членов Совета. Их дроман не имеют права трогать даже во время военных действий. Что касается тебя — то тут всё сложнее. Да, конечно, ты совершенно спокойно можешь разгуливать по поверхности в любое время суток — никто из них тебя не тронет. Ты даже сможешь высказать им что-то неприятное — они это стерпят, но если ты совершишь какую-нибудь более серьёзную ошибку или если твои действия покажутся им несущими угрозу — ты умрешь раньше чем поймешь что умираешь. В этом случае ты не успеешь закончить свою последнюю в этой жизни фразу на переговорах с ними, а одна из этих тварей уже будет извлекать кишки из твоего живота.

Он замолчал, но раньше чем я успел осознать сказанное продолжил.

— И еще кое-что, о чём, как мне кажется, ты совсем не подумал. Из твоих слов у меня сложилось впечатление, что предполагаешь будто переговоры — это такая встреча с их послами или еще кем-то в этом роде. Нет, высокого уровня вопросы тебе придется решать с «царями».

Я непонимающе смотрел на него.

— Правление империей дроман и амади осуществляется шестью царями. Трое из них — дроман, другие, как ты надеюсь уже догадался — мерцающие. Мы зовем их царями, но правильно их называть как-то по другому — Ден тебе расскажет.

— То есть каждый более или менее важный вопрос ты будешь решать в логове этих тварей с их правителями и любая серьёзная ошибка будет стоит тебе жизни. И что важно — твоя миссия невообразимо опаснее той работы, которую до тебя выполнял Фрост. Он был просто курьером, озвучивающим волю Совета и убивать его было не за что. С тобой, как ты понимаешь, всё будет по другому. У тебя есть определенная свобода и полномочия, но отвечать ты будешь головой.

— И кстати, — он широко улыбнулся — может тебе отказаться от всего это?

Треугольная площадка со стеклянным полом висящая над пропастью, на одной из бесчисленных граней той самой гигантской «люстры» висящей в центре Гнезда.

Возле одной из сторон площадки три стеклянных кресла и трое дроман одетых в золотые одежды — что-то в духе Древнего Египта.

Возле второй из сторон такие же три кресла и трое амади в похожих по крою и таких же золотых одеждах.

Третья сторона для нас — меня и Дена.

И больше ни одного человека на мили вокруг. Я испытал резкий приступ одиночества. Если и существовала компания в которой я бы меньше всего хотел отметить семейное торжество, то именно в такой я сейчас находился. И если дроман вызывали зрительное отторжение из-за своей чудовищной внешности, то от амади веяло какой то жутью… и мертвечиной. Я не мог себе объяснить это ощущение смерти веявшее от них но оно было почти физически ощутимо.