Дональд Маккуин - Странница

Джонс остановился на сухом месте за пару шагов от болотца, дававшего начало ручью. Варналал быстро подъехал к ним, хоть его лошадь была явно измучена. Он приветствовал Джонса и Лиса так, будто вернулся к старым друзьям. Потом сказал:

— Каталлон шлет вам свое приветствие. Он намерен простить вам это нападение, так как вы тоже поклоняетесь Луне. Однако он требует компенсации за убитых.

В ответ Джонс спросил:

— Он знает о том, что с нашей стороны тоже были жертвы?

Варналал посмотрел в сторону.

— Не стоит поднимать этот вопрос. Мне пришлось сказать ему, что вы потеряли только шестерых. — Он сменил тему разговора. — Лис. Ты уже совсем поправился.

— Не совсем. Я…

— Болтовня потом. — Неудовольствие Джонса сквозило в каждом его слове. — Что еще он хотел передать мне?

— Что он желает пригласить вас к себе, и что он обрадован твоим предложением поставить свое могущество на службу Летучей Орде. Мне поручено провести всех вас к нему.

— Всех? — брови Джонса высоко поднялись.

Варналал энергично кивнул.

— Каталлон сказал, что он догадывается, насколько вы все голодны и измотаны. Поскольку вы предлагаете ему мир и поддержку, он хочет проявить гостеприимство. Пока вы будете обсуждать, как вам лучше сотрудничать, Летучая Орда примет ваших людей.

— Хорошо. — Джонс улыбнулся Лису. — Я говорил тебе, что Каталлон почтит нашу силу своим уважением, не так ли? Видишь, я был прав. — Он снова повернулся к Варналалу. — Ты устал. Твоя лошадь того и гляди упадет. Иди поешь и отдохни. Потом поговорим.

Доставив свое послание и получив на него столь положительный ответ, Варналал отдался во власть усталости. Глаза его закрылись, плечи обмякли.

— Я могу поговорить и сейчас, если вы хотите, — сказал он, явно надеясь, что это необязательно. Джонс отослал его, сделав Лису знак остаться.

Как только Варналал отъехал достаточно далеко и не мог ничего услышать, Джонс развернул свою лошадь, оказавшись с Лисом лицом к лицу. Он все еще улыбался, и от этого Лису стало не по себе.

Джонс произнес:

— Дураки. Оба. Варналал вернулся, чтобы убаюкать нас, словно младенцев в колыбели. Сплошные улыбки и идиотская невинность. «…Он предлагает вам свое гостеприимство». Каталлон — великодушный противник. Варналала я могу простить. Оскорбление Каталлона нет. Если бы ты был завоевателем и я бы предложил присоединиться к тебе, чтобы сделать тебя сильным, как никогда, разве не поинтересовался бы ты, как я собираюсь этого достичь? И почему Каталлон не дал мне ни малейшего намека на то, что за «компенсацию» он имеет в виду? Как мы можем разговаривать, если я не знаю его условий? И он ни разу не назвал меня Жрецом Луны. Ни разу!

Лис напряженно спросил:

— Мы нападем на него?

Джонс хрипло засмеялся.

— В своем роде. Мы вернемся вместе с Варналалом, как и договаривались. Но мы поставим свои условия. — Он ударил поводьями по шее лошади, одновременно пришпорив ее. От испуга животное метнулось вперед, и Джонс сумел снова подчинить его лишь через несколько шагов. Он галопом унесся к молодой поросли, скрывавшей его шатер, крикнув через плечо, что планы они обсудят с восходом солнца.

Лис внимательно наблюдал за этим примером неумелой езды, потом направился к своему навесу. Спешившись, он прохромал внутрь, присел и раздул угли в очаге. Когда вода в котелке закипела, он бросил в нее пригоршню высушенных кусочков мяса. Вскоре навес наполнился ароматом курятины и трав. Движения Лиса были скорее повторением давно ставших привычными действий, его мысли были явно далеко отсюда.

Собрав пальцем последние крошки со стенок кастрюли, он вылизал ее и направился к озеру, чтобы вымыть. Закончив, Лис окунул в воду лицо, сморщив нос от холода и от непонятной настойчивости Джонса в вопросах чистоты.

Завернувшись в меха, лежавшие рядом с навесом, он откинулся на спину. Вверху, прямо над головой, ослепительно яркий свет солнца дробился в сосновых ветвях, превращаясь в хаотический набор пятен и лучей. Такой теперь стала и его собственная жизнь, подумал Лис: все постоянно меняется, пропадает и снова появляется.

Планы внутри других планов. Каталлон. Джонс. Алтанар.

Возможно, даже Варналал. Все, что они делают, может на самом деле не иметь ничего общего с тем, чего они хотят.

Жрец Луны имеет право на хитрость. Может быть, даже на обман. Он строит свой мир, святой мир.

Но он не из их племени. Лис Одиннадцатый отвечает за этих Людей Гор. За их души и жизни. Жрец Луны может потребовать и то и другое, но будет ли он чувствовать дух племени?

Почему он стремится поклоняться ему, даже сомневаясь в нем?

Почему он, зная, что Джонс — Жрец Луны, надеется, что если Каталлон убьет их всех, то он проживет достаточно долго, чтобы увидеть, как Джонс умрет первым?

Сквозь дым, поднимавшийся от костра Алтанара, Джонс наблюдал, как собирается отряд. Он сидел на пятках, держа над огнем насаженный на раздвоенную палочку кусок хлеба. Алтанар стоял неподалеку, озабоченный, боясь отвести взгляд от своего хозяина, который, впрочем, совершенно не обращал на него внимания.

Мысли Джонса сновали от одного вопроса к другому, словно мышь среди рассыпанного зерна. Непрерывные споры о приготовлениях к отъезду все еще звенели у него в ушах. В конце концов удалось убедить Лиса в том, что не стоит брать эскорт больше, чем из десяти человек. Каталлон хочет захватить весь их отряд. И силы у него будут соответствующие. Чтобы оказаться в Летучей Орде, придется применить смекалку, но уж никак не силу.

Джонс лениво погладил полотняные мешки, лежащие на груди под рубахой. Под тканью бугрились свернувшиеся в кольца мускулистые тела. Змеи уютно устроились; с одной стороны, их согревало тепло его тела, с другой — жар от костра. Каждая переваривала по птенцу, которых он скормил им пару дней назад. К тому моменту, как они доберутся до Каталлона, змеи снова проголодаются и станут агрессивными. Занятные создания. Такие прекрасные и отталкивающие. Такие невинные, такие смертоносные.

Джонс с отсутствующим видом откусил кусок хлеба. Змеи произведут впечатление на Каталлона. Однако это не будет иметь решающего значения. Джонс слегка повернулся влево, бросив взгляд на плетеную корзину, в которой лежал ящик с фарфоровым кувшином.

О значимости этого кувшина знали все. Лис четко дал понять: любой, кто причинит вред грузу, проживет достаточно долго, чтобы пожалеть об этом. В этом была доля иронии: люди знали, что их жизнь зависит от способности защитить груз, но они никогда не смогут понять, что же они защищали.

Печально то, что они никогда не смогут оценить всю красоту таких вещей, как этот кувшин. Как женщине удалось подобрать его, а потом не дать ему разбиться, было выше понимания Джонса. Очень тонкая работа, стенки не толще четверти дюйма и выполнены с почта механической точностью. Он сравнил кувшин со своей ступней и решил, что тот около восемнадцати дюймов в диаметре и двадцать два высотой.