Дональд Маккуин - Ведьма

Тиниллит опустил голову.

— Я видел их боль, когда танцоры сражались за тебя. Когда сожалели, как мало они могут помочь. — Вождь поднял голову; вызов и печаль светились в его взоре. Казалось, что он ждет помощи, но не уверен в ней. — Я совершил ошибку.

— Это твоя мать совершила ошибку, — прорычал Лис.

Тиниллит одарил его взглядом, полным ненависти, и снова взглянул на Конвея.

— Мы не можем убить его.

Снова раздался грубый смех Лиса — смех, наполненный чувством превосходства и гордостью победителя.

— Я так и знал. Трусы, все вы трусы. — Он потряс связанными руками. — Развяжите меня. Вы не можете даже убить. Проклинаю вас на семь поколений вперед. Нет, на сотню поколений вперед. Вы никогда не получите обратно свои души, ни чистые, ни грязные. И же нужна быстрая лошадь — прежняя тащилась как черепаха.

По сигналу Тиниллита один из Малых двинулся к Лису, чтобы перерезать веревки на руках и ногах. Конвей остановил его:

— Подожди. Сначала посадите его на коня, а коня стреножьте. — Малый заколебался, но, увидев одобрительный кивок Тиниллита, принялся исполнять приказ. Самодовольно улыбаясь, Лис вскочил в седло. Конвей тихо приказал Малому подержать поводья: — Держи крепко и будь готов к неожиданностям.

Потихоньку, осторожно Конвей снял притороченную к седлу кожаную веревку, быстро, чтобы Лис не успел заметить подвоха, накинул петлю на ногу Лиса и привязал к стремени. Наконец до всадника дошло, что с ним хотят сделать. Лис неистово ударил коня коленом — тот вздрогнул, но ноги бедного животного были связаны, и оно вновь замерло на месте. Конвей тем временем проскочил у коня под брюхом на другую сторону. Так же быстро он привязал к стременам другую ногу Лиса. Малый помог ему потуже затянуть веревки.

Теперь Лис был привязан к лошади.

Конвей накинул связанному Лису петлю на шею и потянул к себе, заставив его отклониться назад. Отдав концы веревки двум Малым, Мэтт вынул из-за пояса нож. Лис покраснел, увидев это. Конвей аккуратно разрезал на нем всю одежду: штаны, рукава рубахи, затем кожаную куртку. После чего он приказал отпустить веревку.

Задыхаясь, ловя ртом воздух, Лис выпрямился в седле. Отдышавшись, он с ненавистью посмотрел на Конвея. Тот произнес:

— Возвращайся к Жрецу Луны. Голый, без своих соратников. Теперь Жрец Луны может гордиться своим Вождем Войны — своим голым, связанным, как боров на ярмарке, Вождем Войны.

Краска позора залила лицо Лиса.

— Это даже хуже, чем смерть. Я буду ждать тебя в Преисподней. Проклинаю тебя.

Конвей отошел в сторону. К нему подбежала Ланта.

— Мэтт, ведь в долине ходят тигры и медведи. И он не сможет ни поесть, ни попить. — Мэтт никак не отреагировал на ее слова, продолжая смотреть на Лиса.

Ланта снова заговорила:

— То, что сказал Тиниллит, — правда. Ты можешь превратиться в такого же негодяя, как Лис. Я не позволю тебе.

Тиниллит промолвил:

— Мэтт Конвей.

Конвей обернулся. Взгляд вождя был прикован к связанному Лису.

— Вспомни воина, которого ты отпустил, пожалев. Вспомни, как он отплатил тебе за это. Вспомни, что замышлял Лис против всех вас. И послушай меня: помнишь ли ты ту девушку из нашего племени, которую встретил в лагере Летучей Орды? Ты помнишь ту слепую девушку?

— Конечно, помню. Она утонула. Я всегда думал, что ее убили.

— Это была дочь моего дяди. Я растил ее с пеленок. Среди людей, захваченных Летучей Ордой, было очень много таких, как она, Конвей. — Тиниллит старался говорить твердым голосом, но на лице его читалась боль, а не месть.

Конвей подошел к лошади. Он снял с нее уздечку, вожжи, а затем развязал ей ноги и хлопнул ее ладонью по крупу. Та послушно двинулась вперед; Лис неуклюже закачался в седле.

Ему удалось остановить лошадь. Привстав в стременах, Лис обернулся к лагерю:

— Вы такие же, как и я! Несмотря на все ваши разговоры, вам нравится унижать меня, издеваться надо мной. Молитесь, чтобы я умер по дороге — тогда вам придется бояться только моего духа. Но если я выживу, вы еще узнаете, как Лис Одиннадцатый умеет платить долги.

Управляя лошадью пятками и коленями, всадник заставил ее повернуть на юг и ускакал.

Только после того, как стук копыт замер вдали, Конвей обратился к вождю Малых:

— Жизнь полна долгов, не так ли? И по ним платят.

— Да. Ты сильно рисковал ради нас. Наши танцоры пока еще очень слабы для танца очищения. Может быть, завтра они смогут исполнить его.

Конвей резко ответил:

— Может быть. Но нам надо ехать. Дороги может занести.

Вождь ответил:

— Пока вы будете идти по западной стороне гор, часть наших воинов прикроет вас. Остальные поведут пленников в лагерь Летучей Орды, чтобы обменять на Малых.

Ланта подошла к Тиниллиту — он был чуть выше ее ростом — и произнесла:

— Ты знаешь, что Церковь в опасности. Ты знаешь, что Сайла оживила Учителей. — Тиниллит нервно кивнул в ответ.

Ланта продолжила: — Церковь будет спасена, Учителя помогут вашему народу. Мы бы хотели побольше узнать об очищении.

— Это решит племя. Но я видел много интересных вещей и расскажу о них племени. — Тиниллит посмотрел на Конвея и выпрямился. Многие скажут, что ты хотел отомстить. Другие скажут, что это было справедливо. Я скажу — необходимо.

— Я очень благодарен тебе.

Перед тем как собрать вещи в дорогу, Конвей и Тейт договорились: как только они дойдут до тропы, все, что будет невозможно перевести через горы, будет сгружено и спрятано. Оставив Ланту и Тейт с Малыми, Конвей взял трех лошадей и начал собирать снаряжение. Он работал весь вечер и только к ночи завершил все приготовления.

Тем временем Тейт собирала их пожитки все еще непослушными пальцами. Похоже, собаки почувствовали, что возвращаются домой, — когда Конвей послал их на разведку, они было начали играть с ним и лишь потом с неохотой принялись исполнять приказ хозяина.

Гораздо позже, когда солнце уже спряталось за вершинами деревьев и повеяло ночной прохладой, Ланта пришпорила свою лошадь, догнав Конвея. Мэтт остановился и подождал, пока она соберется с мыслями и заговорит первой. Конвей постарался сдержать улыбку, видя, как женщина борется с обуревающими ее чувствами. Наконец она спросила его:

— Ты бы убил Лиса, если бы Тиниллит попросил тебя об этом?

— Нет.

— А как бы ты поступил, если бы не встретил Тиниллита?

— Мы все уже были бы мертвыми. Или хотели умереть.

— Ты же понимаешь, что я говорю совсем о другом. Если бы Лис был твоим пленником, убил бы ты его или нет? Даже после всего, что он чуть не сделал с Тейт?

Наконец мужчина повернулся к ней. Глядя Ланте прямо в глаза, он произнес:

— Да. И не думал бы о том, правильно это или нет. Но я оставил в живых человека, которого должен был убить. И это сильно напугало меня. Я уверен, Тиниллит прав: воин в бою рискует душою больше, чем жизнью. Но жизнь для меня важнее, чем мир в моей душе. Для души я выбираю тебя — только ты можешь успокоить ее.