Ник Львовский - Заметки путевого Обходчика

Станция Академическая – это было что-то сродни Рублевки. Причем со всеми вытекающими, отсюда последствиями. Попасть туда можно было только по особому приглашению хозяев. Иначе никак.

И вот я получил визу. Но радости от посещения сей земли обетованной я не ощущал. Решив завязать со своим промыслом, я очень хорошо понимал, что, войдя в контакт с самим Потапом сделать, этого не получиться. И хорошо еще, если только в ближайшее время. А если, услышав про пакет, он припашет меня надолго.

Потапенко Денис Иванович возвращался домой. Какой-то там банкир по поводу открытия очередного филиала купи-продай банка, устраивал прием и он, положение обязывало, должен был присутствовать. Хорошо, что хоть недолго. Часик повертелся и смылся, ни с кем не попрощавшись. Ему уже до смерти надоели все эти презентации, приемы, показы мод и прочая мишура. Не привычен он к подобному. Не его это.

Кортеж из трех массивных, черных джипов уверенно мчал по Москве, не опасаясь ни постов ГИБДД, ни других участников движения. Если, что можно и сирену включить. Вон мигалки, на крышах приютились. У него и разрешение на них имеется. Как и на оружие, которым были под завязку нафаршированы все охранники.

На заднем сидении было тепло и уютно. После приличной дозы коньяка его тянуло в сон. И он, клевал носом, позабыв о треволнениях минувшего дня. Звук телевизора, монитор которого торчал из потолка, был сведен до того минимума, когда вы еще что-то слышите, но вас абсолютно не интересует суть происходящего. Ему и так было хорошо.

Внезапно завибрировал мобильный телефон, так и, норовя соскользнуть с сидения. Рука Потапа потянулась за трубкой, но вначале наткнулась на пульт телевизора. Его пальцы на ощупь случайно нажали на какую-то из кнопок. В салоне загромыхал бас ведущего новостей. Срываясь, и губя окончания слов, он что-то спешно вещал о внезапности нападения и вероломности противника.

Сон как рукой сняло. До Потапа и раньше доходили слухи, все же не последний человек, о том, что там, в верхах бытует мнение о необходимости приведения всех ресурсов в полную боевую готовность. Но, как и большинство людей, он еще верил в то, что руководители тоже люди, и тоже способны договориться, одуматься. Тем более что и ежу было понятно, в этой войне победителей не будет. Но, как говорится, не срослось.

– Мы где счас находимся? – он глянул сквозь затемненное окно, пробуя сориентироваться. – Как раз проезжаем Профсоюзную – сообщил громила, который сидел рядом с шофером. – Тормози!!! – буквально выстрелил из себя Потап. Резко, повинуясь его команде, взвизгнули тормоза, и трехтонный, бронированный гигант замер, как вкопанный. Даже в салоне моментально послышался запах паленой резины. Ехавшая позади машина с охраной от неожиданности чуть было не врезалась в них. Все-таки скорость была больше ста километров в час. И только лишь благодаря первоклассному водителю, не зря когда-то гонщиком был, она тоже каким-то чудом сумела остановиться, почти уткнувшись бампером в их зад.

Потап первым выскочил на проезжую часть. Мимо и дальше, гудя клаксонами, проносились авто. Но он не обращал на них никакого внимания. Его взгляд был устремлен куда-то в сторону. Туда, где буквально в сотне метров от них призывно светилась табличка с огромной буквой «М». В этом направлении уже спешили люди. Спотыкаясь, падая, подвывая от ужаса, толпа мчалась к единственному источнику спасения. На все про все – каких-то десять-пятнадцать минут. А дальше все. Кто не успел, тот, нет, не опоздал. Кончился. Совсем. Навсегда.

Огромные туши охранников надежно прикрывали своего хозяина. Они рассекали толпу, подобно ледоколу, пробивающемуся сквозь ледяные торосы, быстро и умело. Мужчины, женщины, дети, старики, что им до них. Они так, мясо, которое нужно немедля удалить с дороги. Крики и ругань неслись в их сторону, но тут же стихали, стоило хотя бы одному из мордоворотов повернуться в нужную сторону.

До метро они добежали почти, что в последний момент. Гермозатворы уже загудели и створки начали съезжаться. Толпа, беснуясь, рванула, но было поздно. Сработали защелки, и начался отсчет новой, пока что никому не известной жизни.

Потап всегда умел убеждать. Не зря, еще в бытность пацаном, его сделали смотрящим зоны. А потом и вовсе, минуя многих, куда более маститых джентльменов удачи, короновали, возведя на престол воровского мира. И, находясь здесь, в подземке, он, как ни странно, чувствовал себя, как рыба в воде. Очень быстро все, кто находились на станции, поняли, кто тут хозяин. И не только здесь.

За весьма короткий строк, где силой, где убеждением, где подкупом, Потап сумел подчинить себе почти все, прилегающие станции. Тем более конкуренции у него не было. Он то выжил по чистой случайности. Как вы сами понимаете, подобного плана люди пешком не ходят и в метро не ездят. И власть теперь он заимел даже побольше той, прежней.

Такую вот историю мне поведал Аршин. Не знаю все ли здесь правда, но факт остается фактом. Потап действительно очень важная фигура, которой, как и ферзем в шахматах, пренебрегать не стоит. Я, во всяком случае, даже не помышлял об этом.

Уподобившись покорной овечке, я стоял, подняв обе руки и возведя очи к потолку. Несколько бугаев, подобно стае волков перед охотой, замерли вокруг. А один из них весьма тщательным образом обшаривал мою одежду. – Хотя, пожалуй, с волками это я переборщил – постояв еще чуток, я понял свою ошибку. Особенно, когда все содержимое моего рюкзака, наглым образом перекочевало в их карманы. – Они шакалы. Самые настоящие, поедающие объедки с барского стола – я даже бровью не повел на такую вот наглость. – Хорошо, что хоть автоматик я у Аршина оставил – тешил я себя. – Увидев мой ПП, они б его точно реквизировали – за пистолет я не беспокоился. Такого добра у них навалом. Я был уверен, что при выходе получу его в целостности и сохранности. – Это ежели я вообще выйду – закралась нехорошая мыслишка. Пролезла, будто ржавчина в металл и стала потихоньку подминать под себя все пространство.

– Свободен – бандит наконец-то успокоился и кивнул остальным. Те расступились и я покорно, ссутулив плечи, пошел в указанном направлении. Мои ноги, видать «ржавчина» добралась и до них, отказывались двигаться, и каждый шаг давался мне с трудом. Во рту пересохло, а язык прочно приклеился к небу. Спроси меня кто хоть что-нибудь, и я б наверняка только замычал в ответ. Глаза застила непонятная пелена, существенно искажая все вокруг.

Хотя посмотреть то как раз было на что. Напомню, что меня впустили на небольшую, уменьшенную до размеров всего лишь одного особняка, но все же Рублевку. Вся станция, полностью, была превращена в один единственный жилой дом.