Антон Шаффер - Арт-Джаз

— Проходите, Вождь ждет, — пафосно-торжественно объявил незаметный мужчин, который до этого вышел «из стены».

Арт сразу понял, что он что-то вроде личного секретаря Краснова. Или помощника. Действовал этот помощник просто виртуозно. Он одновременно делал очень много и был при этом совершенно не заметен — словно его вообще не существовало. Это действительно надо было уметь.

Нетрошев легонько подтолкнул Арта локтем в бок, чтобы тот не мешкался и проходил, как было велено. Крылов неуверенно шагнул в указанную сторону и только теперь почувствовал волнение, которое с каждой секундой становилось все более ощутимым, чуть ли не осязаемым. Сердце заколотилось, а ладони повлажнели. Арт попытался собраться с мыслями, но времени для этого катастрофически не хватало — до двери в покои Краснова оставалось буквально меньше метра.

Помощник как всегда опередил Арта на шаг — только самоназванный Олег Ильин попытался открыть дверь, как на ручку мягко легла рука красновского невидимки.

— Прошу, — улыбнулся он и отворил дверь. — Входите.

— Спасибо, — поблагодарил Арт и вошел внутрь. Нетрошев последовал за ним.

Они оказались в просторном зале, сплошь увешанном картинами и заставленном скульптурами, многие из которых значительно превышали человеческий рост. Помощник тут же закрыл дверь, оставшись по ту стороны стены.

Вокруг не было ни одной живой души. По-крайней мере видно некого не было. Арту стало жутковато, но присутствие рядом Нетрошева придавало уверенности, хотя сам мизансцена выглядела весьма наигранной и затянувшейся. Словно тревожная атмосфера специально нагнеталась для того, чтобы вошедшие ощутили весь пафос момента. Арту в голову в этот момент пришла единственно возможная, по его мнению ассоциация — с «Волшебником Изумрудного города». Вот-вот должен был появиться Гудвин — Великий и Ужасный. И он появился.

Невысокий седой человек вышел из-за одной из статуй и замер на месте, сцепив руки за спиной. Он был одет в военный френч и строгие черные брюки. Никаких погон или наград на одежде не наблюдалось.

Лицо Краснова, старое, но крепкое и подтянутое, прекрасно гармонировало с этой униформой, а седины придавали образу величия и благородства.

— Добрый день, господин Краснов, — Нетрошев поднял вверх руку, с кистью сжатой в кулак и цокнул каблуком. Арт впервые наблюдал этот знак приветствия. Обычные ядерщики между собой вообще не церемонились, а главного хранителя так никто не приветствовал. Получалось, что поднятая рука с кулаком была прерогативой Краснова, а, может, и еще кого-нибудь из высшего руководства Новой России.

Краснов ничего не ответил. Он внимательно смотрел на Арта, словно изучая его под микроскопом. Так прошло несколько минут. Внутри у Арта все сжалось, он боялся пошелохнуться. Наконец Краснов сказал:

— У тебя час. Вот мольберт. — Он указал на мольберт, стоявший неподалеку. — Там же краски и кисти. Иди за мной.

Арт послушно двинулся вслед за Красновым, который неспешно пошел в глубь зала, лавируя между статуями. В конце зала оказалось довольно большое зашторенное окно. Краснов резко рванул гардину и взгляду Арта предстал прекрасный и трагический вид на Москву.

— Повторяю. У тебя есть час. Через час я должен увидеть на холсте это. — Вождь широким жестом указал на пейзаж за окном и не сказав больше ни слова пошел прочь.

Арт посмотрел на Нетрошева, который лишь еле заметно кивнул ему и устремился за Красновым. Арт остался в зале один. Первым делом он бросился за мольбертом, который установил около окна. Разложив краски, он схватил карандаш и принялся за работу.

Руки, отвыкшие за долгое время от инструментов, дрожали и не желали слушаться, но уже через десять минут работа пошла как по маслу, так, словно и не было длительного перерыва. Арт писал размашисто, не жалел краски. Лишь на исходе часа он внезапно оцепенел от ужаса. Да, он написал этот вид, но написал его цветными красками! В состоянии аффекта, он писал так, словно работал над картиной в той реальности. Он миллион раз видел эту часть Москвы, а потому память за годы зафиксировала все тона, все оттенки цвета, которые сейчас он видел на холсте перед собой…

Но переделывать что-либо было поздно. Он нанес еще несколько мазков, как дверь отворилась и Краснов, все так же заложив руки за спину, вошел в зал. За ним появился Нетрошев. Арту одного взгляда хватило, чтобы понять, что кое-что в облике Вождя изменилось — на поясе у него появилась кобура с пистолетом. По поводу его возможного использования никаких сомнений у Артема не возникало.

Краснов подошел к холсту, глядя в пол, а потом поднял глаза. Арт внимательно наблюдал за его реакцией. И это было редкое зрелище… Лицо Краснова сначала вытянулось от изумления, а потом на устах его заиграла улыбка, которая, правда, вскоре медленно начала сползать, заставляя уголки губ опускать все ниже и ниже. Взгляд Вождя похолодел. Он медленно повернул голову в сторону Арта и сквозь зубы процедил:

— Имя.

— Олег Ильин, — покрываясь холодным потом пробормотал Арт.

— Имя, — повторил Краснов. — Имя или мне придется применить оружие.

— Олег… — начал Арт и увидел, что Краснов начинает расстегивать кобуру. Больше тянуть было нельзя: — Артем.

Кобура снова оказалась застегнутой, но выражение лица Вождя нисколько не изменилось. Наоборот, оно стало еще более жестким и пугающим.

— Кто ты?

— Художник, — дрожа всем телом, ответил Арт. — Просто художник.

— Слушай сюда, просто художник Артем, — прошипел правитель Новой России. — Слушай внимательно. Я могу застрелить тебя прямо сейчас. Я могу отдать тебя СБГ, откуда ты уже никогда не выйдешь, проклиная всю оставшуюся жизнь тот день, когда выбрал этот путь, не позволив мне тебя пристрелить в этом зале. И ты можешь остаться в живых, если расскажешь все. Обещаю — жизнь тебе будет сохранена. Выбирай.

Арт не стал долго думать — выбор был очевиден. Игра не удалась. И он сам был в этом виноват. Он решил все рассказать.

— Меня зовут Артем Крылов. Я не отсюда. Я из той Москвы, в которой вы можете оказываться с помощью прибора, который называете «эвакуатором». Здесь я по заданию Сопротивления. Я должен был выкрасть у вас прибор и доставить им.

— Вот так вот. — На губах Вождя снова заиграла улыбка. — А что же, у нашего доблестного Сопротивления больше своего «эвакуатора» нет?

— Нет.

— Вот так вот… — Краснов развел руками и закатил глаза к потолку. — Вот так вот! Да за одну эту новость я тебя, Артем, уже пощажу. Знаешь, как редко у нас тут бывают хорошие новости? Очень редко. Но твоя новость одна из лучших за последние несколько лет. Слушай-ка, а тебе зачем это все? Ах, да… Тебе же надо вернуться назад…