Антон Шаффер - Арт-Джаз

Кафе московский следователь нашел быстро: оно действительно оказалось тихим и неприметным. Если бы Гена не объяснил, что ему надо свернуть в арку сразу после магазина известной арки, а потом войти в обшарпанную дверь безо всякой надписи, то времени на поиски ушло бы куда больше. Но Коротков располагал полной информацией, а потому через пол часа он уже входил в полумрак небольшого зала, где еле слышно играл джаз, а занят был лишь один столик в самом дальнем углу. Приютившаяся там парочка лениво оглянулась на вошедшего, и тут же вернулась к своему воркованию.

Коротков опытным взглядом окинул помещение и выбрал столик недалеко от зашторенного окна. Не успел но еще присесть, как в кафе вошел Гена. Он приветственно поднял руку, по дружески перекинулся парой слов с барменом и официантом, и сделав на ходу заказ, подсел к москвичу.

— Ну, что лет не виделись! — Крепко сжал Гена руку Короткова. — Я там два завтрака нам заказал. Они тут стандартные, так что извини, что лишил тебя права выбора. Но обещаю, что после этого завтрака ни в одном другом кафе Питера ты больше завтракать не захочешь.

Гена выглядел по-настоящему счастливым человеком. Короткова всегда удивляли такие люди, которые словно вовсе не знали бед и разочарований в этой жизни. Капитан Гена Михайлов был как раз из этих людей. Он всегда улыбался, всегда был доволен абсолютно всем, никогда гримаса удовольствия не искажала его лицо, а глаза светились каким-то неподдельным счастьем и радостью. Да внешность у Гены была под стать его внутреннему состоянию: невысокий, округлый, со светлыми волосами и чуть вздернутым носом, увенчанном увесистой картофелиной.

— Тоже рад тебя видеть, Ген, — улыбнулся Коротков. — Спасибо, что нашел время. А то если по правилам сейчас волынку заводить, то время потеряю черт знает сколько. А мне надо побыстрее.

— Побыстрее, так побыстрее. — У Гены, как показалось Короткову, похоже и правда в жизни было все легко и просто. — Давай, излагай.

— Короче, в центре Москвы завалили двух пацанов. Вернее, один другому мозги вынес, а потом под трамвай голову положил. В машине, из которой они перед всем этим шоу выскочили, была дамочка. Был и свидетель, который на днях утонул в Подмосковье. Дамочка с места преступления скрылась, но по всем раскладам очень похоже, что это была Екатерина Рогова.

— Та самая что ли? Наша?

— Точно. Та самая, которая без вести пропала два года назад в вашем славном городе. Но это еще не все. Парочка, которая в ящик сыграла в центре Москвы, тоже числилась пропавшей без вести. Жили под чужими документами в Москве. Человек, который мог бы прояснить ситуацию, увы, сейчас, что называется, вне зоны доступа. Как мне сказали — отдохнуть решил, на солнышке погреться. Вот такие дела.

Гена почесал голову. Принесли завтрак: дымящуюся яичницу с ветчиной, овощной салат, две больших чашки кофе и булочки. От одного взгляда на еду, Коротков мигом уверовал, что в других кафе он точно в Питере питаться не будет — прав был капитан. Они с аппетитом начали жевать.

— Есть и еще кое-что, — отправляя в рот добротный кусок яичницы продолжил Сергей Иванович. — У парней этих не наркоты, ни алкоголя в кровушке не нашли. Свидетель утверждал, что они словно под гипнозом были. Выскочили, орали что-то, а потом на тот свет отправились. Но есть еще один нюанс. Перед самым отъездом мне наши эксперты подкинули еще одну задачку. У мальчиков этих обнаружили повышенное содержание в организме радиоактивных компонентов. Очень повышенное.

— Похоже, игра крупная, — отхлебнув кофе, резюмировал Гена. — А под дядей серьезным мальчики ходили.

— Да как сказать. Из бывших. Сейчас легализовался. С нами работает, если очень попросить. Официально — ресторатор. Трясли сто раз, но придраться там не к чему. Но что-то подозрительно резво этот господин на юга подался…

Они доели, расплатились и вышли на улицу. Погода была похуже, чем в Москве. Этот вечный питерский ветерок, который и летом не дает косточкам как следует попарится под солнцем. Коротков застегнул куртку и поднял воротник. Гена же словно и не замечал природных неудобств — все ему было хорошо.

Сев в Генин «форд», они поехали на «Приморскую».

— А на работу-то не опоздаешь? — Коротков смотрел на пролетающий за окном утренний город.

— Я отгул по такому случаю взял. — Гена лихо обошел ехавший впереди грузовик, умудрившись заскочить на свою полосу за пару сантиметров до начала сплошной двойной. — Если понадобиться, то и еще возьму. Друзьям надо помогать.

Коротков сидел и думал, что, наверное, здорово быть таким вот беспечным парнем, как капитан Михайлов. Записывать в друзья едва знакомых людей, бросаться, очертя голову, им на помощь, и быть всегда жизнерадостным и позитивным. При этом, что было удивительно, со стороны Гены не чувствовалось никакой навязчивости. Он явно делал все по зову сердца, а не из каких-то корыстных побуждений. Человеком он вот таким был.

Тем временем центральные кварталы остались позади, и они уже мчались по питерским окраинам. Впереди мелькала станция «Приморская». Нужный дом они нашли не сразу. Куча корпусов, строений — извечная городская болезнь. Наконец, дом нашелся. Припарковавшись, они вышли из машины и, пройдя через сомнительно благоустроенную детскую площадку, вошли в подъезд, от самой земли и до козырька изрисованный граффити.

Лифт не работал. На шестой этаж пришлось идти пешком. Лестница была буднично загажена: кое-где милиционеры заметили даже использованные шприцы. Увы, это давно не вызывало у них никаких эмоций — реальность есть реальность. Пусть участковый с детской комнатой милиции работают.

Позвонив, майор с капитаном какое-то время вслушивались в тревожную тишину за дверью, а потом замок щелкнул и они увидели маленькую женщину, в годах, но все еще весьма привлекательную. Коротков сразу заметил, что она очень похожа на пропавшую Екатерину.

— Доброе утро, — начал первым московский гость. — Майор Коротков. Милиция. Разрешите?

— Проходите, — как-то легко согласилась женщина. — У меня не убрано. Извините.

— Ничего, — подбодрил ее Гена. — Это все мелочи.

Она проводила их в гостиную, запретив снимать обувь. Усевшись в кресла, милиционеры начали беседу. Вернее, начал Коротков, а Михайлов внимательно следил за реакцией матери. Так они условились еще в машине. Обычно, такой прием действовал очень даже неплохо: разговаривающий мог из-за втянутости в беседу упустить некоторые психологические нюансы. Поэтому внешний наблюдатель был бесценен.

— Анастасия Сергеевна, — неспешно заговорил Коротков, стараясь придать своему голосу как можно более спокойный тембр. Сделать это было сложно. Внутри у него все клокотало. Причину этой тревоги он объяснял себе близостью раскрытия тайны. Хотя какой тайны? На что он надеялся? — Анастасия Сергеевна, мы хотели бы поговорить о вашей дочери, если вы не против.