Ноэль Роже - Новый потоп

Но когда ее муж увидел, что маленький Поль чуть не подавился, слишком быстро глотая молоко, он отвернулся, заглушая свои рыдания. Образ Жермены предстал пред ним слишком ясно.

— То, что осталось, — объявил Поль, — для Жермены! Она скоро вернется? — добавил он слабым, умоляющим голосом.

Мать подняла свое бесчувственное лицо. Госпожа Андело поторопилась увести ребенка.

Солнце заливало ледник, скалистую землю, высокие сланцевые стены. Госпожа де Мирамар лежала в хижине. Остальные расположились на нагретых камнях, обмениваясь редкими словами. Глаза их, следуя по склону долины Сюзанф, возвращались к предельной линии тощего пастбища, круто обрывавшейся вдали. Они с тревогой ожидали появления черной ужасающей зыби…

Наконец вдали появились две фигуры. Макс и пастух приближались быстрыми шагами…

— Вода, кажется, остановилась, — кричал Макс.

Он присоединился к ним. Вода поднялась до вершины ущелья Бунаво, затопив перевал д’Ансель. Горе тем, которые искали спасения после них! Она почти до шла до Новых Ворот, которые выходят на долину Сюзанф.

— Склоны, по которым мы прошли вчера ночью, находятся под водой, — объяснял Макс. — Немного этой травяной полосы., вон там…

У них вырвался глубокий вздох облегчения…

В течение часа Макс и пастух лежали, склонившись над пропастью. Вода не поднималась. Была ли это окончательная остановка? Не сделает ли она новый скачок? Они решили наблюдать по очереди. Старый Ганс, не говоря ни слова встал и медленно направился к Новым Воротам.

— Она, несомненно, достигла своего кульминационного пункта, — сказал де Мирамар. — Она начнет спадать…

— Не забудьте, — ответил Макс, — что наводнение уже несколько раз замедлялось, а потом двигалось дальше с еще большей скоростью.

Они стояли, как люди, спасшиеся от кораблекрушения, прижавшись друг к другу, еще дрожа от пережитых ужасов. Они были так разбиты усталостью, что малейший жест вырывал у них крик боли. Они удивленно смотрели друг на друга, оглядывая свои рваные одежды, изодранную в клочья обувь, израненные руки. Теперь, когда чувство близкой опасности миновало, к ним вернулась способность вспоминать. Мысли, которые неясно шевелились в голове во время бегства, захватили их целиком. Им представилась картина всеобщего бедствия: весь мир под водой, исчезнувшие города… Париж! Лондон!.. Рим!.. Флоренция!.. Женева!.. Ах, Париж! А люди?.. Несколько оставшихся в живых существ, затерянных на вершинах, зовущих о помощи и лишенных возможности сообщаться друг с другом… Раздирающий душу образ любимых лиц обрисовывался с отчетливой ясностью… Что с ними сталось?..

— Мой брат… — прошептал задыхающимся голосом де Мирамар.

И жалобно продолжал:

— Моя маленькая Жермена…

— Мои родители… — простонал Макс.

— Наши друзья…

Ева думала о Жане Лавореле. Она вспомнила, что он хотел взобраться на Южный Зуб. Остался ли он жив? Ютится ли он где-нибудь на одной из этих вершин?

Они хранили тяжелое молчание, и каждую минуту перед ними раскрывались новые картины бедствия.

— Спасены… Но на сколько времени? — произнес вдруг Губерт.

Эти слова поставили их лицом к лицу с действительностью, и взгляды их устремились на долину, служившую им убежищем.

Зажатая между пустынными рядами Южного Зуба и цепью снежных вершин с прилегающим к ним величественно сверкающим ледником, долина Сюзанф поднималась отлогим скатом к перевалу, высокая стена которого закрывала горизонт. При ярком солнце она открывалась целиком: без единого деревца, сверкающая и голая, с хмурой скалистой почвой, на которой среди жидкой травы виднелись редкие пучки ярких цветов. Поток, падающий с ледника по отвесным стенам, наполнял тишину однообразным шумом. Насколько охватывал взгляд, нигде не виднелось человеческого жилья, если не считать убогой хижины, затерянной между скал в пустыне сланца и льда.

Все молчали, охваченные тяжелым унынием. Они не заметили, как подошла к ним своим крупным бодрым шагом Инносанта, крепкая и сильная, несмотря на свой возраст. Она подумала, что они любуются горами, к которым она питала особую привязанность.

— Большой Рюан, Малый Рюан и Башня Сальэр, — перечисляла она машинально, возвращаясь к своим привычкам проводника. — Иностранцы говорили, что это одно яз прекраснейших мест на Земле…

— На нашей бедной Земле, которая поглощена водой, — прошептала Ивонна.

Инносанта остановилась на полуслове. Среди этой группы измученных людей ее высокая фигура выделялась с особенной резкостью. Ее суровое лицо застыло. По щекам скатились две медленные слезинки. Она окинула мысленным взглядом Иллиэц, его деревню, церковь и маленькое кладбище на террасе, склоненной к долине, где она рассчитывала когда-нибудь упокоиться.

— Мы здесь не при чем, — отрывисто сказала она. — Это великое несчастье…

Наступило молчание.

Ивонна встала и положила руку на плечо сестры:

— Идем к маме, — сказала она.

После полудня старый Ганс сообщил, что вода стоит неподвижно.

— Надо здесь устроиться возможно лучше, чтобы прожить несколько дней до спадения воды, — сказал Макс, уже занятый мыслью о существовании.

Коснулись вопроса о пропитании.

— Скот-то есть: взгляните на всех этих овец!

Инносанта указала на большие желтые массы, двигавшиеся на верхних террасах. Стада коз рассеялись по всем склонам Южного Зуба. А выше мелькали более легкие силуэты, убегавшие к высотам.

— Серны тоже, — сказал пастух.

— И птицы, — воскликнула Ивонна.

Они взлетали над скалами целыми стаями, и шорох их крыльев казался шелестом шелка. Воробьи усеивали каменистую почву черными точками, летало множество голубей, и медленно кружились хищники.

— Их-то всех кто предупредил? — шептала Ивонна.

— А кроме этого, у меня есть куры, которых я принесла с собой, — сказала Инносанта с широкой улыбкой.

— Ну! — откликнулся Макс, — значит, мы не умрем с голода.

— Зато можем умереть с горя, — тихо сказала маленькая Ивонна.

Мужчины вытащили из карманов коробки со списками. Но как поддерживать огонь в этой долине, где росло только несколько пучков рододендрона?

— Вот что, дети, — приказала Инносанта, — идите к Новым Воротам и соберите все сухие рододендроны, какие только найдете!

Бармацские ребятишки сняли сапоги, чтобы чувствовать себя свободней, и побежали взапуски…

Сумерки надвигались медленно, как бы спускаясь с высоких гор, которые исчезали одна за другой. На мужчин и женщин, сидевших около хижины, напала бесконечная грусть. Ни костер из хвороста, ни крики детей вокруг Инносанты, жарившей козленка, не могли рассеять их уныния. Одни молчали, другие переговаривались вполголоса. Де Мирамар снова взял свой портфель и крепко прижал его к себе. Гувернантка, исчезнувшая было на весь день, требовала свой зонтик, который она никогда не сможет заменить другим… Роза и Виржини, наплакавшись вдоволь, неподвижно сидели около госпожи де Мирамар, находившейся в бессознательном состоянии. Ивонна отказалась от кружки молока. Ева с ужасом ожидала наступления ночи, которую нужно было провести в тесной хижине. Мать, сестра, гувернантка и несколько крестьянок… Все окажутся так прижатыми друг к другу, что нельзя будет даже вытянуть ноги. И тут же дети… Накануне большинство крестьянок провели ночь, сидя на своих мешках около хижины, защищавшей их от ветра. Но сегодняшняя ночь обещала быть более холодной…