Даниил Берг - Проект Каин. Адам

Самарин снова взглянул на темнеющее в руке оружие, и в его глазах металось нечто, что бывает у детей тогда, когда перед ними ставят большой праздничный торт.

Он с трудом отвел взгляд от манящей игрушки и глубоко, успокаиваясь, вздохнул. Сначала дело, потом веселье, мрачно усмехнувшись, подумал он. Да, сначала дело.

Андрей сунул пистолет в карман, огляделся. Его взгляд упал на трюмо. Вполне подойдет. Он перетащил приглянувшийся предмет интерьера ближе к двери, прихватил с собой стул, поставил его напротив трюмо, оглядел свою работу, удовлетворенно кивнул. Подходяще. Осталось только развести небольшой костерок, чтобы света для съемки было побольше, и все будет в ажуре. Слава Богу, недостатка в дровах не предвидится.

Он снова криво ухмыльнулся и пошел вглубь магазина за подходящей для костерка мебелью, но перед этим поставил на гладкую поверхность трюмо видеокамеру.

— Надеюсь, я разберусь, как пользоваться этой штукой, — пробурчал он, прикоснулся к кнопке включения, покачал головой и отошел. Линзы объектива смотрели в темноте на стул прямо перед ними.

В тоже время, в другом районе города.

— Центр, это третий взвод. У нас неприятная ситуация, требуется помощь. Прием.

— Слушаю, что случилось? Прием.

— Центр, у нас проблема: двое раненых, пришлось укрыться в здании какого-то строительного магазина. Помимо этого с нами пятеро гражданских. Сейчас в нашу сторону направляется толпа людей, похоже все они в той или иной степени больны. Необходима поддержка огнем и эвакуация. Прием.

— Лейтенант, сколько вы сможете продержаться до подхода подкреплений? Прием.

— Э-э… Центр, вы наверное не поняли…

— Я все понял, сынок. Я задал тебе вопрос. Прием.

— Минут десять, не больше.

— С кем я говорю?

— Лейтенант Крышкин, третий взвод 1242 части.

— Это капитан Круглов. Сынок, продержитесь как можно дольше. Во всем городе одинаковое положение… да черт побери, это война, понимаешь?

— Командир, я…

— Мы пошлем к вам кого-нибудь, а пока держитесь. Раздайте свободное оружие гражданским, забаррикадируйтесь в здании. За вами придут.

— Так точно, товарищ капитан. А когда…

— Все, сынок, отбой, и да поможет вам Бог.

Бог уже давно устал помогать.

Максим Дробышев подал руку Ане, помогая спуститься с обгоревшего остова машины, через капот которой она аккуратно перебиралась. Николай стоял чуть впереди, осматривая в неверном вечернем свете улицу, раскинувшуюся перед ними.

Девушка кивнула Максу и подошла к Гладышеву. Небрежным и совершенно бессознательным жестом она поправила короткую прическу и спросила у Николая:

— Что-нибудь есть?

Он покачал головой:

— Нет, все тихо вроде бы. Больше я никого не видел, — он виновато обернулся к Максиму. — Может быть, мне и вправду показалось, что там кто-то был.

— Даже если показалось, проверять на своей шкуре как-то не хочется, — отозвался Дробышев.

Он поправил лямки походного рюкзака, в котором лежало одеяло, смена белья, кое-какие мелочи и еда, состоящая, в основном, из всяческих быстрорастворимых «Ролтонов», «Дошираков» и прочих подобных гастрономических изысков. Впрочем, у такой еды одно несомненное преимущество: она занимала мало места, и ее легко нести. А чем легче рюкзак, тем проще убегать. Если, конечно, это понадобится.

— Что, идем дальше?

Николай взглянул на часы, посмотрел на Аню и пожал плечами.

— Можно еще часик пройти. Только я думаю, все-таки не умно будет идти по улице. Мы тут… у всех на виду. Как считаешь, Макс?

— Пожалуй, — он подошел к ним и тоже взглянул на часы. Полвосьмого. — Пойдемте, попробуем пройти через этот дворик. Вроде бы он сквозной, можно будет выйти на Лермонтова — она не такая… широкая как эта. Пойдешь первым? Или пустишь меня?

Николай слабо улыбнулся и приподнял монтировку.

— У меня есть мой поводырь, — он снова взглянул на пустую улицу, на застывшие машины, похожие в сумерках на горбящиеся тени троллей, поджидающих своих жертв. Город казался пустым, но на самом деле таким не был. Они все еще шатались где-то здесь, ожидая тех, кто был достаточно смел или глуп, чтобы показаться на улице. Например, таких, как они. И Николай не знал, были ли они смелыми, или все-таки глупыми.

— Идем? — Аня вопросительно взглянула на него.

Николай вздрогнул и вымучено улыбнулся.

— Да. Идем, — он повернулся и осторожно двинулся к темному зеву проулка.

Максим посмотрел на заваленную хламом улицу, на не горевшие лампы и пустые, поблескивающие стеклом окна и вздохнул. Весь его мир рухнул всего за несколько дней, и теперь приходилось тащиться по городу, который он знал с детства, каждую минуту ожидая, что из-за угла покажется очередная кучка безумцев, неустанно рыскающих по улицам. Господи, как же все так разом развалилось? И кто был в этом виноват?

Он взглянул на затянутое облаками небо, словно ожидая ответа. Вздохнул, поправил рюкзак и пошел следом за своими спутниками, уже почти подошедшим к арке, ведущей во двор. Когда они вышли в путь? Позавчера вечером? А он так устал, что казалось, будто это произошло пару месяцев назад, и с тех пор они ходят по мрачному городу как неприкаянные призраки и до сих пор не могут выбраться из его бетонных лап. А надо было торопиться, чем дальше тем становилось только хуже. И никакая кавалерия, никакая королевская конница и прочая рать не примчится, чтобы собрать осколки Шалтай-болтая, в который превратился этот город. Все это уже в прошлом. И, похоже, начало конца — настоящего конца — было неизбежно и произошло три дня назад. Именно тогда, когда у них уже не осталось выбора: оставаться или уходить.

Максим поплотнее запахнул легкую курточку, которую ему одолжил Николай и задумался, стараясь вспомнить, с чего все началось. Он продолжал шагать следом за своими спутниками, ступая туда, куда ступали они, но мысли его были далеко. Он вспоминал.

Максим посмотрел на старые часы, висевшие на стене. Время его не интересовало — его бесило постоянное монотонное тиканье. Он спал в этой комнате, на диване, который сейчас был занят Аней, и за неделю бессонных ночей тиканье часов успело надоесть до чертиков. Порой, лежа без сна на спине, с заложенными за голову руками и смотря в слепое окно, он думал, не встать ли ему и не раздолбать эти часы первым попавшимся под руку предметом. А еще лучше, сорвать их, бросить об пол и растоптать, чтобы проклятое тиканье прекратилось раз и навсегда.

Он снова поерзал, устраиваясь поудобней. Телепередача на экране сменилась рекламой «Тайда», но он едва обратил внимание на сей факт. Макс прекрасно понимал: все это нервы. Черт побери, еще бы ему не понимать — он столько проработал охранником, ему было знакомо это выматывающее чувство ничего не деланья и скуки. Такое было просто не по нему. Возможно, отчасти виной тому был и возраст — он, все-таки, не намного старше Ани — но не только. Макса напрягало подвешенное состояние, когда он не знал, что делать и чего ожидать.