Илья Щукин - Животные

Варан присел рядом с Резаком. Он резко отодвинул локоть:

— Боюсь быть задавленным громадиной.

— Я не такой страшный, каким кажусь.

— Не могу поверить, сколько времени ушло на все это, — заговорил Резак. — На привлечение живого мяса, которое сделало это место похожим на город. Мне говорили, Панк Даун возводили около полугода. Еще около года сюда манили добавочных клиентов, то есть карманы, готовые приобрести Счастье. Поначалу Железный Великан сам перевозил наркотики, но потом нанял нас, потому что хотел экономить свое время. У него это отлично получалось. Вертолет не грузовик — быстро, экономично, но правда дороговато, но это ничего. А тут мы прилетели и сразу все изменилось. Только недавно все это было, а теперь всего этого нет. Железный Великан убит, а мы потеряли работу. — он усмехнулся и отхлебнул. — Панк Даун теперь не важен для нас. Здесь нечего больше делать.

— Вам не обязательно работать с наркотиками. За такое дело можно оказаться в земле. Вы можете начать безмятежный бизнес.

— Любой бизнес, который совершается в этих местах, опасен. Нам нужно лететь туда, где нет этих ублюдков.

— Тебе легко это говорить, — вмешалась Стейла. — Мы могли бы запросто улететь с тобой хоть на край света, будь у нас много топлива. Вся проблема в том, что вертолет поедает много реактивной радости. Рано или поздно она закончится, ты знаешь это.

— Да, знаю. Рано или поздно топливо кончится. Запасы не вечны. Если так случится, я буду готов идти с тобой пешком, но если вдруг откажет двигатель, нам тоже придется идти пешком. И если нашу птичку собьют, и мы как-нибудь случайно выживем, нам тоже придется топать. В конце концов, мы найдем уютное место, а там будем жить в мире. Построим свой дом, наплодим детей и засадим огромный огород. Мне больше ничего не нужно в этой гавенной жизни.

— Я с тобой до конца, любимый. — Стейла подняла бутылку. — Да будет так!

Они снова чокнулись, однако теперь они выпили за мир. Стейла нахмурилась, когда в бутылке заплескалась четверть.

— Интересно, где-нибудь существует мир? — сказала она.

— Я никогда не думал об этом. — сказал Варан.

— Мир есть там, где нет животных. Там где они еще не успели загадить. Мне лично кажется, что мир есть за океаном, но мы не сможем его переплыть, потому что у нас нет суден, способных работать. Если бы у нас было нечто большее, чем просто вертолет, мы могли бы одолеть океан и посмотреть, но и этого нет у нас. И только потому мы будем искать мир здесь. На этом проклятом континенте, но я вот думаю, что есть способы для создания мира. Способы вполне реальные, потому как отпадает необходимость строить космические корабли и прочий хлам. Например, можно просто возводить города, но только такие, где никогда не будет животных. Для этого достаточно будет устроить там охрану и построить высокий забор.

— Как я понял, ты хочешь устроить глобальную герметизацию, — Резак вытащил нож и стал уродовать им стойку. — Но это невозможно, детка. Невозможно только потому, что рано или поздно произойдет разгерметизация. Отсутствие еды, эпидемия, чужое вторжение, неважно как, но рано или поздно это случится. Капля кислоты попадает в стекло, и вот оно дает трещину, начиная пропускать воздух. Лично я думаю, что чем меньше группа, которая интересует животных, тем меньше шансов у них останется для ее обнаружения. А мы с тобой очень незаметная компания.

— Особенно когда летим посреди пустыни!

— Брось, пока мы в вертолете — мы неуязвимы. Я любого засранца на этой штуке проучу.

— Есть только один способ достичь мира, — сказал Варан. — Но этот способ так же нереален, как полное истощение солнца через восемнадцать дней. Он нереален только потому, что я, и вы, и все мы — животные. Пусть с разными убеждениями, и в разных оболочках, но факт остается фактом — мы убиваем друг друга ради того, чтобы выжить здесь и сейчас. Признаюсь, я не видел и не знал людей в последние двадцать лет. Поймите, мира можно достичь, только уничтожив нас всех. Идея его создания окончится провалом. Если мы попытаемся заточить звериную массу в клеть, она объединится и разорвет ее в щепы как бумажный пакет. Вы не обретете покой, даже если улетите на самый отдаленный край континента. Животные везде достанут вас. У нас остается единственный выход — прожить так, как вынуждают обстоятельства.

— Про людей не нужно рассказывать. — возразил Резак. — Вам лучше стоит последить за собой. Мы знаем, что за нами не кроется пустых убийств, а вот за вами и вашими пушками? Нет, я не буду устраивать допрос. Разумеется, убийство Железного Великана — неоценимая услуга для Панк Дауна, но только не для нас.

— Вам нужно всего лишь поискать. С вертолетом это не займет много времени.

Мы спустились, как только собрались, а Басолуза сказала:

— Теперь мы готовы.

— Нас подбросят в отель. — сказал Варан.

— Я думала, мы пойдем пешком.

— Я никогда не летал на вертолете. — признался Стенхэйд.

— Быть пассажиром вертолета легче, чем ездить на велосипеде. Куда мы полетим, Варан? Ты выбрал очередное сказочное место?

— Мы полетим в гостиницу. Там я найду врача. Рокуэллу придется подождать из-за неудобных обстоятельств.

Резак написал: "КОНЕЦ ВСЕМУ".

На улице мы болтали и курили, а панки готовили вертолет к очередному полету. Резак из больших канистр накормил птичку топливом, а Стейла проверила шестиствольный пулемет, установленный на борту.

— Пусть вы животные, — говорила она. — Но вы войдете в историю как освободители. Не знаю, что случилось бы с миром, останься Железный Великан в живых. Он бы наверняка собрал армию и пошел добывать необходимое.

Резак убрал канистры и сказал:

— Вертолет готов.

— Пустынный Приют? — спросила Стейла.

— Да, — сказал Варан. — Подбросьте нас в гостиницу.

Резак весело присвистнул, забрался в кабину и включил двигатель. Лопасти завертелись, разогреваясь с каждой секундой, и вот они уже безумно быстро рассекали воздух. Пригнув котлы, мы поочередно забирались на борт и рассаживались в железном чреве птички. Когда мы устроились, Курган все еще не двигался, с опаской разглядывая вертолет.

— Я никогда не любил летать. — признался он.

Он последним взошел на борт. Тогда Резак сказал, чтобы все за что-нибудь ухватились, и потом Ирокез вздрогнул, оторвался от земли и устремился в небо. Унимая дрожь в коленях, Курган все думал, что вот сейчас нас накроет хренова ракета. Басолуза сидела напротив него. Сделав издевательскую гримасу, она промямлила:

— Сукин сын, боящийся летать!

И показала ему средний палец. Курган до крови закусил ладонь.

Мы летели над пустыней, понимая насколько ужасающа мощь боевой машины под названием вертолет. Мы возможно в последний раз были пассажирами этой штуки, и каждый из нас когда-либо слышал, сколько крови эти вертушки по воле своих хозяев пустили на войнах, коснувшихся Земли задолго до нашего появления. Курган опасался, что вертушку собьют, но этого не случилось, и полет вышел без дерьма. Минула пара часов, и мы увидели то, что собирались увидеть. Буй посреди океана. Оазис среди пустыни. Стакан песка в полыхающее горло. Место для путешественников и прочих пройдох.