Илья Щукин - Животные

— Хм, вчетвером играть намного интересней. Кто-нибудь видел Дакоту?

Курган кивнул на дверь.

— Видишь, он стоит на крыльце.

— Общается с духами?

— Сказал, что хочет подышать свежим воздухом.

— Он странно ведет себя с вечера.

— Думаешь, это из-за самки?

— Не знаю. Ты хочешь играть с ним, Курган?

— Кажется, ему сейчас не до игры.

На улице послышались нечеловеческие визги. Дакота зашевелился и вошел в бар. В руке у него был мачете. Дакота сказал:

— Пришли панки. Оставайтесь здесь. Я сам с ними разберусь.

— Ты уверен? — сказал Варан.

— В противном случае я бы не пошел.

— Хорошо, если прижмет — крикни нас. Если не сможешь крикнуть, выстрели в воздух. А если умрешь, мы за тебя отомстим.

— Договорились.

— Дакота, зачем тебе лишние проблемы?

— Не забывай про скальп, Курган…

Дакота подмигнул Кургану и вышел из гостиницы.

Я знаю, почему пошел один. В отличие от Варана я мог обойтись дипломатическим путем. Конечно, таким путем мог бы обойтись и Варан, но когда он был пьяный, он не ходил подобными путями.

Родители мои были чистопородными индейцами. Отец говорил мне в детстве: "Если когда убьешь человека, пятно убийства навсегда замарает тебя". Похоже, я весь теперь был пятнистый. Мне рано пришлось убить человека. По сути, это даже не человек был, а нечто ему подобное. Ублюдок попытался угнать наш скот, а я скотину запорол охотничьим ножом отца. Только потом припомнил его слова. Муки совести меня не особенно изгрызли. Однако я понимал, что поступил правильно.

Отец мой скончался от чахотки. Много курил табак. Предупреждал я его, не кури эту свалку. Он говорил, что это для спокойствия, а дрянь и вышла боком. Я его чистым человеком положил в могилу. Всю жизнь он нашу семью кормил и никогда не убивал людей. После смерти отца я перевез мать в один из поселков. Там она нашла другого мужчину, а с отчимом я не сжился. Он слишком разборчивый оказался — мне убить его захотелось, но мать я все-таки пожалел.

Так я остался один. У меня не было братьев и сестер. Когда накрылись мои деньги, я вышел на тропу войны, но после месяца разбоя сумел устроиться продавцом боевых ножей в одном из промысловых городов. Отец заставил меня полюбить эти штуки задолго до своей кончины. Он был охотником. Притащит как-нибудь здоровенную тушу, и давай ее пороть. По локти в крови измажется, а дело закончит.

Хороший был индеец.

Я честно зарабатывал три сотни в неделю. Моим хозяином оказался старый майор-кузнец, порабощенный блеском стали. Он как-то сказал мне: "Нож — самое надежное оружие. Никогда не откажет в бою".

За время сотрудничества мы быстро сдружились, и он обучил меня боевым приемам, которые знал, а потом подарил мне мачете. Он ковал почти сутки. Я ценил этот нож больше всего, не расставаясь с ним уже восемь лет. Этой штукой многое можно было делать. Готовить еду, например, рубить деревья, делать операции или просто убивать.

К последнему я прибегал чаще всего.

Варан разыскал меня одним из первых. Тогда с ним путешествовал только Ветролов. В команде я оказался третьим. Позже я узнал, что они были старыми товарищами. Ветролов решался говорить Варану настоящие гадости. Остальные рисковали получить проблемы.

Как день помню пустынную улицу, лавку полную ножей, себя в тени этой лавки. Варан подошел ко мне и попросил показать самый лучший нож. И тогда я показал ему свой мачете, добавив, что это лезвие вспорет любую плоть, независимо от брони, отяжеляющей ее в момент боевого контакта. Я сказал это так четко и холодно, что даже в его неустрашимых глазах появилась капля легкого испуга. Он, похоже, забыл про то, чем интересовался, но потом он спросил меня, не хочу ли я присоединиться к нему.

Как бы мне ни была отвратительна его природа, а согласился я без раздумий. Уже через месяц я осознал, что Варан отнюдь не такой, каким казался на первый взгляд. Из матерого убийцы он превратился в справедливого гиганта. Я никогда не сомневался, что Басолуза по уши влюблена в него.

Подступая к дому Оружейника, я высмотрел неясные силуэты. Они дрожали и дергались, бродили туда и сюда, вперед и назад, они покачивались словно зомби, покинувшие обжитое кладбище.

Это были панки.

Я осознал это, когда среди темноты пробились огненные вспышки. Послышались частые хаотичные выстрелы, как если бы кто-нибудь, отступая к убежищу, палил в преследователей. Пули падали справа и слева от меня. Пули сопровождали каждый мой шаг. Я шел вперед. Для меня это было так же нестрашно, как идти в магазин. Четверо панков склонились над выброшенными телами, пытаясь воскресить их, но это была плохая идея. Они не понимали, что творят.

Похоже, они хорошо нагрузились.

— Ирокуа покинул нас! — слышал я истошный визг. — Он не хочет, чтобы мы праздновали его день рождения сегодня! А трупы — тому доказательство! Нам нужно прекратить это, пока их не стало больше!

— Правильное решение! — крикнул я.

— Этот умник отличная мишень! Мне нужно немножко больше меткости!

Очередная пуля упала возле меня.

— Уходите отсюда!

— Тела оказались возле дома! Этот дом таит в себе несчастье! Его нужно уничтожить, братья мои!

Мне казалось, панки вообще меня не слышали. Я не любил, когда тупое агрессивное стадо лишало меня выбора. В данном случае выбора не было. Они стреляли в меня, и, стало быть, вольно или невольно хотели моей смерти. Так что придется мне обезвредить их, а если не выйдет — убить. Мои предки, веками жившие на этой земле, пороли холеных завоевателей. Они снимали с них скальпы, вырезали им сердца и пили их кровь. А теперь на смену им выступили жалкие отбросы.

Слишком мало порядка, подумал я.

Из-за выходки Кургана мне, возможно, придется пускать чужую кровь. А мне этого не очень хотелось. Я не любил исправлять чужие ошибки. Будь сейчас Курган на моем месте, так что бы он сделал? Думаю, ничего страшного. Пьяный Курган неважно стреляет, плохо дерется и не соблюдает дистанцию в отношении самок. Но трезвый Курган — совсем другой. Хотя я до сих пор не понял, почему он застрелил двоих бедняг.

— Уходите! — повторил я.

Пули не попадали в меня, и это было неудивительно. Эти животные едва ли могли прицелиться. Я наметил свою первую цель. Панк с барабанным револьвером. Только сейчас я понял, что если что-нибудь с ним не сделаю, он точно меня угрохает.

Каким-то чудом он перезарядил револьвер.

Он прицелился и выстрелил в меня с десяти метров. Пуля прошла рядом, но это лишь добавило мне уверенности. Панк сделал повторный выстрел. Затем я настиг его и ударил рукоятью мачете, так сильно, что он лишился сознания.

Фарла открыла окно и закричала:

— Эти суки хотят сжечь наш дом!