Колин Уилсон - Мир пауков. Башня и Дельта

Вот дела: ожидали увидеть груды обугленных останков, не нашли ничего — ровное место, будто никакой схватки и не было. Ни следа не осталось. Не было даже побуревшей от жары травы; из болотистой почвы торчала свежая прозелень.

Доггинз нахмурился.

— Слушай, получается, вокруг еще полно этих, лупастых. Это, наверное, они утащили падаль.

Найл же в это время с удивлением разглядывал аккуратное круглое отверстие в грязи возле ног. Интриговало то, как оно помаленьку заполняется водой. Вынув мачете, он вогнал лезвие в вязко чавкнувший грунт и провернул, подрезая по конусу кусок, который вытянул, ухватившись за траву. Поглядел и невольно отскочил. Там копошился жирный белый червь в пару сантиметров толщиной. Его раскроило лезвием пополам, и одна половина уже спешно вбуравливалась обратно в почву; пока смотрели, она уже исчезла.

Другая беспомощно извивалась на дне воронки, куда медленно прибывала вода. Тут из стенки отверстия выскользнул еще один червь, и Найл оглядел округлую акулью пасть с острыми загнутыми назад зубами. Нежданный гость без промедления набросился на извивающийся обрубок. Широко разведя челюсти, червь подался вперед и, провернувшись, отхватил кусок плоти размером с собственную голову. В считанные секунды подоспели еще двое и присоединились к пиршеству. Почва внизу, видно, ими так и кишела. Неотрывно наблюдая с брезгливой миной, Найл неожиданно почувствовал вкрадчивое прикосновение к ноге и отскочил, как ужаленный. Сзади из почвы змеей вылез еще один червь. Одним ударом мачете Найл отсек ему голову. К извивающемуся в грязи обрубку подоспели двое других червей и принялись торопливо его поглощать.

Доггинз сплюнул.

— Хорошо, что не надумали ночевать на болоте. Эта мразь будет почище пираний.

Не успел договорить, как от обезглавленного червяка ничего уже по сути не осталось. Вот и ответ, куда девались трупы человеко-лягушек.

Они заспешили в сторону твердой земли, приостановившись поглядеть с недоверием на покрытую зеленой ряской загноину, из которой напали на Манефона; однако зеленая поверхность была абсолютно недвижна. Через пять минут они уже стояли на твердой земле.

Здесь осмотрелись. Внизу стелилась жесткая, похожая на проволоку трава, темно-зеленый цвет которой контрастировал с едкой зеленью болота. Этот угрюмый цвет для Дельты казался каким-то чужеродным, словно олицетворял иной, более холодный климат. Земля впереди полого сходила вниз, перерастая в невысокую каменную гряду с гранитными скалами-зубьями. К югу земля уже образовывала склон. На расстоянии примерно в милю участок темно-зеленой травы сменялся более светлой зеленью сельвы, выдыхающей, казалось, серебристый туман. За сельвой проглядывал провал среди холмов, оторачивающих южную оконечность Дельты. Если смотреть на север, там рельеф плавно углублялся в сторону моря, и темно-зеленая трава вскоре уступала место болотистой низменности. Вдали, под солнцем, поблескивала гладь моря. Судя по всему, они находились на своего рода островке сухой каменистой земли посреди бассейна Дельты.

Доггинз подозрительно озирал местность, держа наготове жнец.

— Не может быть, чтобы здесь было так спокойно. Где-нибудь наверняка кроется подвох, — он поглядел на каменистую гряду, что в полумиле. — Знать бы, что там, на той стороне.

— Симеон говорил, в Дельте чем ближе к центру, тем сильнее опасность, — заметил Найл.

— Он-то откуда знает? — хмыкнул Доггинз. — Сам сроду там не бывал.

Найл нагнулся и попробовал сорвать травинку. Та оказалась неожиданно тугой; пришлось обмотать вокруг указательного пальца, чтобы дернуть как следует. Потянул во второй раз, и тут кольнуло так, что рука отпрянула сама собой. Укол напоминал острое пощипывание раздвижной трубки, только, безусловно, сильнее.

— Ты чего? — удивился Доггинз.

— Попробуй-ка, сорви.

Доггинз, нагнувшись, уверенным движением стиснул травинку меж большим и указательным пальцем и резко потянул. Секунды не прошло, как он, удивленно вскрикнув, отдернул руку.

— Вот сволочь — дерется! — воскликнул он, с ошарашенным видом глядя себе на пальцы.

Найл по глупости наклонился и положил ладонь на траву. Шарахнуло так, что он, вякнув от боли, отдернул руку. Оба растерянно посмотрели друг на друга.

— Это еще что? — проронил, наконец, Найл.

— Электричество. Никогда не наступал на электрического ската? — Найл покачал головой. — Также стреляет.

— Тогда почему она сейчас не бьет по ногам?

— Под тобой же прокладка, подошвы. Найл недоуменно посмотрел вниз на траву.

— Тогда почему она не ударила сразу, как только я к ней прикоснулся?

— Может потому, что у тебя тогда в уме не было ее дергать. — Найл сделал несколько опасливых шагов.

— Ты думаешь, по ней идти безопасно?

— Если в обуви, то да.

Тем не менее, пока шли в направлении каменистой гряды, Найл ступал крайне осторожно: как-то не верилось, что подошвы башмаков в силах защитить.

— А почему она вообще бьется?

— Для защиты, наверное. Обыкновенная трава не может за себя постоять.

Примерно в середине пути они миновали полусгнивший труп большой птицы; Найл рассудил, что это, вероятно, орел. Можно было видеть, что когти у нее судорожно скрючены в агонии, а клюв на безглазой морде отверст, будто в пронзительном крике.

— Птицу-то зачем губить? Они же не трогают траву.

— Зато удобряют своими трупами почву. Найл неприязненно покосился на траву.

— Вид у нее уродливей, чем у обычной.

— Куда деваться? Иначе не уцелеешь.

Вот уже и ведущий вверх склон. За отдельными, похожими на пальцы, гранитными столбами, судя по их величине, вполне могли прятаться животные, поэтому к ним они приближались осторожно, держа жнецы наизготовку. Когда же достигли верхотуры, стало ясно, что предосторожности излишни. Вниз на милю тянулся склон, за ним сочно-зеленой стеной поднималась сельва. Дальше проглядывала ближняя из двух рек, та — что течет с южного конца Дельты; похожая на ленту, змеящуюся через заросли и болотистую низменность. Прямо впереди, за ручьем, возвышался холм с напоминающим башню шишаком. Теперь, когда до холма от силы мили три, он уже не был похож на голову, и шишак не имел сходства с башней. С этого расстояния он напоминал скорее некий растительный вырост или корявый пень, оставшийся от могучего дерева.

— Вид такой, будто его шваркнуло молнией, — задумчиво проронил Доггинз.

С этой позиции открывался и вид сверху на слияние двух рек у подножья северного склона холма. Очевидно, та из них, что скрыта по большей части за холмом, была мощнее и полноводнее, чем та, что различалась полностью; а уж там, сливаясь, обе объединялись в широкий и величавый поток.