Елена Ершова - Царство медное

(…меченый…)

Виктор запустил пальцы в волосы.

Это было слишком страшным, чтобы быть реальностью. Но все же зверь вышел из отворенной руками не ангела, но человека бездны, и принес с собой смерть и разрушение. И Виктор был тем, кто помог ему в этом — прямо или косвенно. И если предположить наличие чувства благодарности у монстров — то это вполне могло быть проявление оной.

И самоуверенный создатель — Штефан Динику, — лежал сейчас с пробитым черепом. А где-то далеко на северо-западе, в средоточие Объединенного Эгерского Королевства, за экспериментом с интересом наблюдает теневая корпорация FORSSA .

А еще прямо сейчас в поезде ехала на родину ничего не подозревающая Лиза.

Все чувства вдруг разом схлынули, уступив место одному — страху.

«При положительном исходе эксперимента мы сможем синтезировать Королеву из женской особи».

Так сказал агент Динику. И Виктор сразу же понял, куда направилось чудовище.

Он подскочил, едва не споткнувшись о валявшийся под ногами обломок арматуры. Двери лаборатории были оплавлены и вырваны с мясом, на полу виднелись неровные вмятины (они оставляют следы, подобные ужасным язвам, и там, где падает пена с их жвал, вырастают ядовитые травы…)

Стараясь не смотреть на оставленные за спиной переломанные тела, Виктор двинулся к выходу. Но то, что его ждало снаружи, можно было описать одним словом — хаос.

Новый Шива — разрушитель миров, — прошел здесь каких-то двадцать минут назад, оставив после себя сорванные двери, оплавленные, искореженные стены и разбитую аппаратуру. Осколки стекла и листы отслоившегося металла на полу.

И, конечно, здесь тоже были жертвы.

Люди лежали в неестественных позах — в проходах или возле стен. Белые халаты были присыпаны осколками и штукатуркой. Военные выносили раненых из-под обломков бетона. На выходе из здания он столкнулся с человеком в камуфляже. Тот схватил его за плечо, заорал кому-то:

— Сюда! Еще один гражданский! — и, повернувшись к профессору, с тревогой цепко оглядел его с головы до ног. — Вы не ранены?

— Я в порядке, — слегка ошеломленно ответил Виктор.

Мимо быстрым шагом прошли солдаты, на носилках волоча стонущую молодую женщину. Ее волосы на затылке были слипшимися и почерневшими от крови, и в груди у профессора заледенело — такой он видел Линду после того, как грузовик…

Подбежавший сержант перехватил его, выдернув из оцепенения, и настойчиво начал подталкивать к дверям.

— Проходите, проходите, не задерживайте! Вы видите, сколько раненых? Не создавайте панику!

— Я и не создаю, — пробормотал Виктор.

Сержант вывел его через черный ход и повел между двумя ангарами, один из которых напоминал бесформенный ком пластилина. Земля вокруг была почерневшей и оплавленной — след зверя.

«Вы знаете, что васпы ядовиты?»

— Он прошел здесь?

Сержанта скосил на профессора глаза. По его лицу было видно, что он колеблется — военная тайна должна была остаться таковой, даже если от нее уже мало что осталось.

— Вы его тоже видели? — наконец, спросил он.

— Видел.

Сержант покачал головой.

— Никогда в жизни не встречал ничего подобного. Что же это, а?

— Бог, — бездумно слетело с языка Тория.

Казалось, сержант вовсе не удивился его словам. Только пробурчал что-то нечленораздельное, откашлялся и уже окрепшим голосом доверительно сообщил Виктору:

— Так и есть. Его ни пули не берут, ни гранаты…

Трудно ожидать чего-то иного от закованного в броню имаго.

Они вышли к грузовикам, в которых уже сидели уцелевшие люди, готовые к эвакуации. Воздух наполнялся взволнованными голосами, криками боли и стонами. Хрипло и гортанно раздавались приказы военных. И Виктор подумал, что эвакуация могла быть вовсе бесполезной. Ведь скоро весь мир погрузится в плавильный горн нового апокалипсиса, и не будет спасения нигде — ни в Славене, ни в Даре, ни в Эгерском королевстве, ни в Загорье.

Солнце не пощадит никого. Оно начисто вымоет своим жарким языком постаревшее лицо планеты. И принесет то, что не смогли принести первые десятилетия Сумеречной эпохи — стерильность и пустоту.

— Что вы планируете делать дальше? — спросил он у сержанта.

— Это не мне решать, — буркнул тот. — Мое дело провести эвакуацию.

— А кто решает?

Виктору показалось, что сейчас-то его и пошлют по матери. Поэтому поспешил добавить:

— Я профессор биологии. И был причастен к эксперименту. Возможно, я мог бы быть полезен…

— Да в чем? — зло выкрикнул сержант. — Мы почти все перепробовали!

«Васпы ядовиты почти как осы…»

— А яды?

Кажется, это застало сержанта врасплох. Но Виктор уже не боялся показаться нелепым. Он думал о шершнях и об осиных гнездах. О лаборанте Феликсе, который когда-то окуривал ос возле своего дома.

— Многие виды насекомых подвержены воздействию токсинов, — поспешно заговорил он. — В целях защиты зерновых культур от насекомых применяются некоторые виды ядов. Например, на основе зета-циперметрина. Вы ведь не пробовали токсичные вещества, не так ли?

Сержант, казалось, медлил с ответом.

— Отведите меня к командующему, — предложил тогда Виктор. — Кажется, я знаю, как остановить зверя.

Вокзал был на удивление пустынным. Может быть, этому способствовало наступление зимы. И люди, повинуясь древним инстинктам, стремились больше к оседлости, нежели к путешествиям. Поэтому и в купе Лиза оказалась одна.

Прежде довольно аккуратная, теперь она в беспорядке забросила чемоданы в проход, переоделась в спортивный костюм и свернулась на нижней полке, положив под щеку кулачки. Мысли ее вертелись снежной каруселью, ни на чем не останавливаясь толком. Но все они были беспокойны и болезненны — эти воспоминания прошедших дней. В конце концов, Лиза не выдержала эмоциональной нагрузки и расплакалась.

Плакала она долго и от души, и это принесло ей облегчение и усталость. Поэтому, выплакавшись, девушка провалилась в сон и проспала около двух часов.

Сны были также бессюжетны, полные туманных образов. Это было сродни предчувствию чего-то гнетущего и опасного. И, проснувшись, Лиза ощутила болезненную тяжесть в затылочной части головы.

Поезд давно миновал столичные пригороды и теперь несся по лесистой местности — за окном проносились буковые леса, почти сбросившие свою листву. Кое-где оставшиеся пожухлые листья привносили коричневый оттенок в общую серость неба и снега, и это тоже создавало довольно угнетающую атмосферу, так что Лиза отвернулась от окна и опустила босые ноги в кроссовки. Некоторое время она сидела тихо, потирая сонные глаза и раздумывая, не сходить ли к проводнице за чаем. Когда вдруг к стуку колес добавился еще один звук.