Вероника Рот - Аллигент

- Фракции были попыткой наших предшественников включить в эксперимент элемент воспитания - они обнаружили, что этой меры генетической коррекции было недостаточно, чтобы поменять поведение людей.

- Новые социальные порядки, соединенные с генетической модификацией, были определены как набиолее завершенное решение поведенческих проблем, которые были созданы генетическими повреждениями.

Улыбка Дэвида исчезает, когда он смотрит на всех нас. Я не знаю, чего он ожидал - чтобы мы улыбнулись в ответ? Он продолжает:

- Фракции позже были представлены большей части остальных наших экспериментов, три из которых в данный момент активны.

Мы пошли на многое, чтобы защитить вас, наблюдать за вами и научиться от вас.

Кара проводит руками по волосам, словно проверяя на наличие выпавших. Не найдя ничего, она говорит:

- То есть, когда Эдит Приор сказала, что мы должны найти причину дивергенции, выйти и помочь вам, это было...

- "Дивергент" - имя, которое мы решили дать тем, кто достиг желаемого уровня исцеления, - говорит Дэвид. - Мы хотели убедиться, что лидеры вашего города ценили их.

Мы не ожидали, что лидер Эрудиции начнет на них охоту - или лидер Отречения станет говорить ей, кто они такие - и вопреки тому, что сказала Эдит Приор, мы никогда на самом деле не хотели, чтобы вы высылали нам армию Дивергентов.

Нам, в конце концов, не очень-то и нужна ваша помощь. Нам просто нужно, чтобы ваши исцеленные гены остались нетронутыми и были переданы будущим поколениям.

- То есть, вы говорите, что если мы не Дивергенты, мы повреждены, - говорит Калеб. Его голос дрожит. Я никогда не думала, что увижу Калеба на грани слез из-за чего-то вроде но это, но это случилось.

Спокойно, говорю я себе снова и делаю еще один глубокий и медленный вдох.

- Генетически повреждены, да, - говорит Дэвид.

- Тем не менее, мы были удивлены, обнаружив, что поведенческий компонент модификации эксперимента нашего города был весьма эффективен - до недавнего времени, он на самом деле немного помог с поведенческими проблемами, которые сделали генетические манипуляции так проблематичными, чтобы с них начинать. То есть, в основном, вы бы не смогли сказать, повреждены гены человека или исцелены, судя по их поведению.

- Я умный, - говорит Калеб. - Так ты говоришь, что потому, что мои предки были изменены, чтобы быть умными, я, их потомок, не могу быть полностью сострадательным.

Я, как и каждый генетически поврежденный человек, нахожусь в рамках своих поврежденных генов. И Дивергенты - нет.

- Ну, - говорит Дэвид, поднимая плечо. - Подумай об этом.

Калеб смотрит на меня впервые за эти дни, и я пялюсь в ответ. Это ли является объяснением предательства Калеба - его поврежденные гены? Как болезнь, которую он не может вылечить и контролировать? Это не выглядит правильным.

- Гены - это еще не все, - говорит Амар. - Люди, даже генетически поврежденные люди, делают выбор. Вот, что имеет значение.

Я думаю о своем отце, урожденном Эрудите, не Дивергенте; мужчине, который не мог не быть умным, выбравшем Отречение, участвовавшем в пожизненной борьбе против собственной природы, и, в конечном итоге, завершивший ее. Мужчине, воевавшим с самим собой, точно так же, как я воюю с собой.

Эта бесконечная война не выглядит как продукт генетического повреждения, она выглядит полностью и чисто человеческой. Я смотрю на Тобиаса. Он настолько измотан, настолько ссутулившийся, что выглядит, словно может вырубиться.

Он не одинок в своей реакции: Кристина, Питер, Юрайа и Калеб все выглядят остолбеневшими. Кара зажала подол рубашки между пальцами и двигает большим пальцем по ткани, нахмурившись.

- Это много, чтобы обдумать, - говорит Дэвид.

Это еще мягко сказано.

Рядом со мной Кристина фыркает.

- И вы все не спали всю ночь, - заканчивает Давид, как будто не было перерыва. - Так что я покажу вам место, где вы сможете отдохнуть и поесть.

- Подождите, - говорю я. Я думаю о фотографии в своем кармане и о том, как Зои знала мое имя, когда отдала ее. Я думаю о том, как Дэвид говорил о наблюдении за нами и учении от нас.

Я думаю о рядах экранов, черных, прямо напротив меня.

- Вы говорили, что наблюдали за нами. Как?

Зои морщит губы. Дэвид кивает одному из людей за столами позади него. Все экраны в один миг включаются, каждый из них показывает съемки с разных камер.

На тех, что ближе всего ко мне, я вижу штаб Бесстрашия. Беспощадный Маркет.

Миллениум парк. Здание Хэнкок. Втулка.

- Вы всегда знали, что Бесстрашные наблюдают за городом с помощью камер наблюдения, - говорит Дэвид. - Что ж, у нас тоже есть доступ к этим камерам.

Они смотрели на нас.

Я думаю о том чтобы уйти.

Мы проходим КПП, по пути в какое-то место, куда ведёт нас Дэвид, я думаю о том, как прохожу через него, о том как хочу схватить свой пистолет и убежать отсюда, из места, где они следили за мной.

С тех самых пор, когда я была маленькой. С моих первых шагов, первых слов, моего первого дня в школе, первого поцелуя. Смотрели, как Питер напал на меня. Когда всю мою фракцию подвергли симуляции, и превратили в армию. Когда умирали мои родители.

Что ещё они могли видеть?

Только одна вещь удерживает меня от побега, это фотография в моём кармане. Я не могу уйти от этих людей, пока не узнаю, откуда они знали мою маму.

Дэвид проводит нас через здание в помещение с ковровым покрытием на полу, с каждой из сторон которого посажены растения. Обои здесь старые и пожелтевшие, отклеились по углам. Мы идём за ним в большую комнату с высокими потолками, деревянным полом и лампами, испускающими оранжево-жёлтый свет.

Здесь, в два аккуратных ряда, стоят койки, с чемоданами возле них для того, что мы принесли с собой, большие окна с элегантными занавесками в противоположном конце комнаты. Когда я подхожу ближе, я вижу что они старые и потрёпанные по краям.

Дэвид говорит нам, что эта часть здания когда-то была гостиницей, соединённой с аэропортом посредством туннеля, а эта комната однажды была танцевальным залом.

В очередной раз, слова не имеют значения для нас, но он похоже не замечает.

- Это временное место, разумеется. Когда решите, чем будете заниматься, мы поселим вас куда-нибудь ещё, либо в этом здании, либо в каком-нибудь другом.

- Зои убедится, чтобы о вас позаботились, говорит он. - Я вернусь завтра утром, чтобы посмотреть как вы устроились.

Я оглядываюсь на Тобиаса, который ходит взад-вперёд перед окнами, грызя ногти.

Никогда не замечала за ним этой привычки. Может, он никогда не был так раздражён, чтобы делать это. Я могла бы остаться и позаботиться о нём, но мне нужны ответы о моей матери, и я не намерена больше ждать. Я уверенна, Тобиас, в отличии от остальных, меня поймёт. Я иду за Дэвидом к переходу. Выйдя из комнаты он облокачивается на стену и почесывает свою шею сзади.