Андрей Фролов - Волчьи тропы

Сейчас же, так еще окончательно и не поверив в гибель отряда Миссии, викинги медленно двигались на юг, ожидая за спинами скорого появления христиан. Ничего…

Потом был путь обратно, долгий, медленный и спокойный. И не выскакивали из-за поваленных деревьев уцелевшие тролли, не пугала безмолвием тайга — просто было наплевать. Пробираясь через давно людьми не хоженую дикую тайгу по направлению к схороненным машинам, северяне большую часть дороги молчали, зло вытряхивая из фляг последние капли водки и миссионерского виски, часто делали привалы и продолжали идти. Бок Харальда уже не горел, ребра начали срастаться, а от нанесенных холодных оружием троллей ран на викингах остались лишь страшные запекшиеся шрамы. Цепи, браслеты и другие украшения снова попрятались в мешки, и бредущие через лес раумсдальцы сейчас представляли уже далеко не ту воинственную картину, которая запомнилась Ивальду накануне битвы в Тулинском. Порванная одежда, забрызганные кровью рубахи, бронежилеты и штаны, пустые патронные сумки, зачехленные автоматы. Хотя ноша не уменьшилась: северяне уносили с собой оставленные снайперам винтовки Миссионеров.

Погода же неудержимо улучшалась, убегая в землю талой водой, шумя теплым ветерком в верхушках огромных сосен и чуть дольше, чем вчера, задерживая на небе светлую колесницу солнца. Снова начались болотца, привставшие над жухлой травой от набежавшей в них талой воды, березы исчезли, а над головами вновь сомкнулись корабельные стволы хвойных деревьев.

Замелькали руины покинутых давным-давно деревень, заросшие дороги и остатки ограждений военных объектов, похороненных в недрах леса. Когда-то тут селились. Боролись за чуть более легкую, чем сейчас, жизнь и не собирались уходить. Потом из баз, с севера и запада появились первые, еще похожие на человека тролли, одной мыслью сводившие с ума хрупкие альвы, и люди отодвинулись.

В воронки от взрывов причудливыми озерцами набиралась вода, а уже глубоким вечером раумы прошли заросшее сосновым молодняком поле, на котором когда-то шел перепахавший его бой — пяток сгоревших танков, ржавые автоматные магазины, белеющие под талым черным снегом кости. Часом позже, прямо посреди густого леса, они наткнулись на упавший зеленый бомбардировщик с замысловатой арабской вязью вдоль фюзеляжа. Самолет — оружие, пайки, одежда и горючка — давно был разграблен местными рейнджерами и охотниками, так что осмотр совершенно ничего не принес. Тут же, неподалеку, к сосне были деревянными кольями прибиты тела двух погибших еще при падении пилотов.

Опустилась ночь, довольно теплая по сравнению со вчерашней, и Атли скомандовал трехчасовой привал. Повалившись на лежанки из лапника, северяне впали в состояние, наиболее близкое ко сну, — неподвижные фигуры, с открытыми незрячими глазами рассматривающие пространство перед собой, словно в трансе. Тишина, скрип веток и запах теплого воздуха, что всегда приходит перед настоящей весной. И тающий снег, как напоминание, что снега в Мидгарде пока еще тают…

Они вышли к машинам утром, обнаружив их в том же состоянии, как и оставляли. Лишь звериные следы вокруг, царапины по бортам, и все. Откинув с джипов мокрую от снега маскировку, северяне первым делом извлекли из тайника на дне плоскую пластиковую бутыль. А через полчаса уже ехали обратно, морщась от оглушающего рева моторов и уже не уклоняясь от летевшей из-под колес грязи. Машины урчали, выли и стонали, перемешивая колесами размокшую ленту дороги. Медленно, едва ли не со скоростью бегущего человека, они несли раумов домой.

Их сначала пересчитали. С замиранием сердца, со стен и из проема открытых в ожидании ворот. И лишь потом, когда стало ясно, что никто не погиб, радостный крик ринулся в вечереющее небо.

Джипы въезжали в борг, а их седоков уже буквально выдергивали наружу, тиская в крепких объятьях. Под сводами металлического тоннеля летал, отраженный эхом, многоголосый гвалт и смех. Тетки стояли поодаль, в тени, дожидаясь, пока мужчины прекратят лупить друг друга по плечам. Тяжелые створки ворот сомкнулись, кто-то зажег дополнительный свет. Сигурд, Рагнар и Оттар начали разгружать машины, а прибывшие наконец добрались до встречающих их теток.

Ивальд, оставшийся в одиночестве, косо рассматривал Харальда, сжимающего в объятиях жену и маленького сына, улыбающегося и одновременно стонущего от боли в боку. Половина ходившего с Атли хирда уже была со своими женщинами, и дверг задумчиво повернулся к машине, натыкаясь на понимающий и наивно расстроенный взгляд столь же одинокого гиганта Арнольва. Тот хотел уже что-то сказать и о своей нелегкой судьбе, как тут над плечом кузнеца выросла тень, и, обернувшись, тот обнаружил за спиной самого Торбранда. Рядом с конунгом стоял Атли.

— С возвращением, Ивальд, сын Орма, — сказал Торбранд, крепко сжимая в ладони руку подземника.

И тогда Ивальд понял, что вернулся домой. Прислонился к прохладному борту машины, пропуская конунга и ярла к остальным, опустил на пол мешок с винтовкой и закрыл глаза, плотно-плотно, лишь бы не заплакать. Теплом, а не ржавым холодом веяло от стен борга, на первый взгляд таких неприветливых, и не было больше для кузнеца Ивальда места роднее… Кругом шумели, обнимались, голосили о походе, уже приукрашивая его всевозможными небылицами, а он стоял у машины, забытый, но не брошенный, глубоко ощущая себя частичкой всего этого гама.

Проходили мимо хирдманы, потом навалился пьяный Рёрик, едва ли не на руки поднявший низкорослого Ивальда, хлопал по спине, что-то причитал, дышал перегаром в лицо, предлагал табаку. Подошла Герд, присела, деловито открыв кузнецу глаз, мгновенно проткнула его лучиком крохотного фонарика, быстро прощупала пульс, отследила реакцию на палец и лишь после этого поприветствовала, крепко сжав запястье Ивальда в своей руке. Следующее, что помнил Ивальд, снова был Рёрик, вернувшийся к машине с открытой флягой и стеклянной бутылью воды…

— И тогда из разбитой кабины вылезает один из пилотов, — Олаф аж грохнул кружкой об стол, — полусгнивший, в разодранной куртке, и с выеденными птицами глазами…

— Вот урод, всякие гадости рассказывать! — Герд скривилась, через стол отмахиваясь от рассказчика, а слушающие Хлёдвиг и Оттар зашлись в очередном приступе хохота. — Ты еще скажи, как он к тебе приставать начал…

— Приставать?! — сквозь общий гул, наполнявший длинный дом, возмутился Олаф. — Да я сразу говорил, что не следует в таком месте привал устраивать! А они все пока по окрестностям бродят, ищут чего…

— Ну и тут, конечно, он на тебя прыгнул, вы сцепились и ты ему чего-нибудь отрубил! — Рёрик, включившийся в разговор, засмеялся так, что чуть было не рассыпал табак. Притих, продолжив набивать трубку. — Знаем-знаем, как ты хладнорёбрых пачками укладываешь!…