Юлия Шолох - Старая развилка (СИ)

Вспомнила о Павле. Ах, Павла, Павла… И ни одной мысли о мести. Правда возникло желание прийти к любимой подруге в комнату и объявить, что та свободна и может катиться ко всем чертям! Намекнуть, будто это личная Галина заслуга и именно ей Павла обязана своей свободой. Галя отправилась на кухню. Осмотрела двух смутно знакомых женщин, может даже тех самых, что сдали ее в день побега. А может и нет, какая по большому счету разница? Спросила о Павле. Оказалось, Павлы больше нет. На тупой вопрос, где же она женщины ответили, что ее нет вообще, то есть в живых. Наказана за связь с одним из бойцов за спиной Тарзана. Расспрашивать подробности Галя не стала, сердце сжалось от боли, будто она потеряла не врага, а родственника, пусть не самого близкого человека, но все равно одной с ней крови.

К вечеру мало что изменилось. Килька безвылазно сидела в комнате Тарзана, валялась на его диване, никуда не выходила, ни с кем не болтала и вообще старалась принять вид мебели. Трупы отсюда давно убрали и даже пол успели тщательно вымыть. Вот так просто — час-другой и уже не скажешь, что сегодня на этом самом месте насильственным образом погибло несколько человек.

На столике рядом с диваном стояла тарелка синего винограда, который Килька внимательно рассматривала. Каждый раз, когда Галя заглядывала в комнату, видела глаза, устремленные в груду синих шариков. Один раз Галя попыталась с ней поговорить, зашла и села рядом.

— Вкусный? — спросила, кивая на тарелку, чтобы как-то завязать беседу.

— Не знаю, — задумчиво сообщила Килька, — я никогда не пробовала.

Беседы не получилось.

К вечеру вернулись от ДжиППера. Валенка серьезно ранили, но в остальном там тоже был полный порядок. Коновалов с Щербатым сразу отправились обратно, потому что там оставили Валенка, которого было опасно далеко перевозить. Краем уха Галя услышала, что с ДжиППером убили еще пятнадцать человек, причем половина из них не сопротивлялась, но ППшер заявил, что эти в любом случае не станут подчиняться, а рано или поздно попытаются рыпаться, слишком много межу ними стоит личной вражды. А ему неприятности не нужны.

Все жутко перемешалось. Галя не могла разобрать, кто, где и как. Этим же вечером несколько человек во главе с ППшером отправились в ближайшую западную деревню Птичное, чтобы поставить жителей в известность о смене власти. Рядом с этой деревней лежал небольшой заброшенный городок с практически целыми домами. ППшер считал, что он отлично подходит переселенцам, а в Птичном стоит организовать пункт по их приему.

К темноте все вернулись. Новости как на заказ — все отлично, споров и признаков сопротивления не было, староста ППшера признал. Оказать первейшую помощь переселенцам согласился. Ни единой жертвы. Раненый Костя остался там, чтобы подлечиться и одновременно присмотреться к деревенским, ведь так или иначе с ними придется общаться гораздо чаще, чем с остальными южанами. Килька осталась в деревне, потому что возвращаться не пожелала. ППшер сухо сообщил об этом Гале, ушел в выбранную для него небольшую комнату на втором этаже и заперся там до утра.

Когда он вышел к завтраку, Галя впервые поняла, почему остальные безоговорочно признали его лидером. Увидела заново, будто встретила совершено незнакомого человека. Это была не жестокость в глазах, не плавающая по лицу уверенная, пустая улыбка. Ни спокойный, цепкий взгляд.

Это полное, равнодушное и осознанное одиночество. Клеймо человека, которого будут бояться, но никогда не будут любить.

Клеймо отщепенца.

— Конфетти…

Галя клевала носом, но тут же проснулась. Она просидела возле его кровати полночи, сменила кухарку, которая дождалась, пока пациент придет в себя, напоила отваром, приготовленным Коноваловым перед отъездом и со спокойной совестью ушла спать. По словам врача выходило, что если за сутки Яшеру на станет хуже, то скорее всего он выживет.

До завтрака Галя дремала в кресле, потом быстро перекусила на кухне, вернулась в комнату и снова принялась ждать. Температура не спадала, но и выше не поднималась. Нужно было, чтобы Яшер проснулся и принял очередную порцию лекарств.

Галя сама удивилась тому облегчению, что принес его еле слышный голос. Кстати, совсем незнакомый, если на то пошло. Даже смешно, просто бред какой-то — быть настолько… близкой человеку и совершено не помнить его голоса!

— Конфетти…

— Не понимаю, о чем ты. Меня зовут Галя, — тихо сказала она.

— Галя… Ты жива. Я тебя искал.

— Т-с-с-с.

— Искал. Я тогда хотел тебя выкупить.

— Тебе нельзя говорить.

— Что еще я мог?

Он замолчал. Галя осторожно рассматривала практически незнакомое лицо. Гримаса боли, пересохшие губы. Дала воды, потом таблетки и отвар, судя по выражению лица пациента не самый вкусный. Перевязку позже сделает лично Коновалов. Теперь можно и расслабиться.

Почему она помнила его заматеревшим, тупым мужиком? Совсем нет, на самом деле он не намного ее старше и лицо вполне обычное, таких лиц у ребят в деревне через одного. Челюсть тяжелая, но ничего уродливого. И глаза может не очень большие, но совсем не тупые, как утверждала память.

— Теперь тебе придется вернуться в деревню, ППшер не подпустит тебя близко. Ты сопротивлялся. Повезло, что вообще жив остался, — сказала Галя.

Кстати, чуть не забыла о температуре! Намочив и выжав в очередной раз тряпку, она осторожно приложила ее к его горячему лбу.

Сухие губы с трудом разлепились.

— А ты?

— А я теперь свободна, сама себе хозяйка, — без всякого выражения заявила Галя. Поправила тряпку, чтобы та не сползала.

— Хорошо, — сказали губы и Яшер закрыл глаза.

Второй тряпкой, поменьше, Галя протерла ему лицо, шею и грудь, поднялась, чтобы отставить таз с водой в сторону. Яшер нахмурился, не открывая глаз, протянул руку.

— Спи, — она легко прикоснулась к его запястью. — Я не уйду.

И Галя снова уселась в кресло. На самое странное она не обратила никакого внимания — раньше в подобном ответе из одного короткого слова «хорошо» она услышала бы целую тираду, где Яшер, конечно же, напомнил о ее долге и потребовал немедленно его вернуть. А теперь она услышала именно то, что было сказано — хорошо, что теперь у тебя нет хозяев.

Прошел не один час, прежде чем Галя поняла разницу.

Впрочем, что тут странного? Время идет, люди меняются.

ППшеру понадобилось всего шесть дней, чтобы полностью подмять под себя город с окрестностями. Проблемы возникли только в двух местах. В Крольчатнике попался шибко умный староста, который громкими криками призывал окружающих мужиков показать пришельцам, кто тут главный, а когда они поддались и полезли показывать, спрятался за сарай и на коленях умолял его не трогать. Нового старосту ППшер назначил сам. Выудил из толпы злого мужика с прямой спиной и крепко сжатой челюстью, который, несмотря на дрожащие от ненависти губы старался остановить тех, кого староста подбивал на бунт. Спросил: