Анна Калинкина - Под-Московье

Здесь было не так оживленно, как на Белорусской. Кое-где стояли лотки с книгами и одеждой. Жители были в основном вполне прилично одеты, попадались нарядные женщины. Игорь обратил внимание на изможденного высокого старика в лохмотьях, резко выделявшегося своим видом в толпе: седая борода спускается чуть ли не до груди, неопрятные седые космы свисают, закрывая лицо. «И почему его не остригут? — подумал Игорь. — На нем, наверное, вшей полно…»

— Кто это? — спросил он у проходящей пожилой женщины.

— Юродивый, — негромко, с почтением в голосе, ответила она.

Из-под спутанных волос старик кидал на проходящих цепкие взгляды. Увидел добротно одетую молодую женщину — на ней и юбка была поновее, и кофта не заштопанная. Ухватил за локоть:

— Дай пожрать!

— Вот честь великая, — прошептала пожилая и перекрестилась. Но молодая думала иначе.

— Убери лапы, вшей напустишь! — прикрикнула она.

— Дай ему хоть что-нибудь, дура, — посоветовала пожилая. — И будет тебе счастье.

Юродивый, тем временем, увидел у молодой на шее мешочек.

— Что это? — спросил он. Та машинально ответила:

— Реликвия. Волосы святой заступницы.

— Вот! — визгливо закричал старик. — О милосердии забыли, зато амулетами увешались. Да остригите вы святую хоть налысо, благодати вам не прибавится! Только о себе радеете, а с ближним куском поделиться не можете. Даже крысятины вам жалко. Вы и сами уже уподобились крысам — жадные и тупые. Из-за каждого куска грызетесь, друг друга готовы сожрать. Кончается род человеческий! Грядет царство крыс! Явись к вам святая, вы бы ее растерзали не из злобы даже, а просто чтобы каждому досталась частичка ее силы. Или не признали бы и выгнали, как попрошайку, чтобы не делиться своим куском. Но не ждите, не явится она к таким, как вы, зажравшимся, глухим и слепым! Святая скорее придет к отверженным и обездоленным. Явится среди шлюх и воров!

— Что он говорит? — переспросил только что подошедший мужик.

— Что святую на Китай-городе искать надо, — машинально ответила пожилая, которая слушала как завороженная.

К ним уже подходил охранник.

— Ну-ну, старый, потише, — уговаривал он. — Чего разбушевался? Иди вон в караульную, тебе там супа нальют.

Но видно было, что уговаривал скорее для проформы, для очистки совести. Он, так же как и все, рад был бесплатному зрелищу.

Впрочем, юродивый уже выдохся и величественно прошествовал дальше — видно, действительно направился в караульную за обещанным угощением.

Игорь с удовольствием задержался бы на Краснопресненской подольше — очень уж здесь было интересно. Они сидели возле лотка пожилого торговца книгами и слушали рассказы о бледных упырях. Никто не знал, откуда те взялись. Предполагали, что сначала расплодились в подвалах Филатовской больницы, а потом постепенно расползлись и по всей округе. И вот идет, бывало, сталкер, и слышится ему вдруг из какого-нибудь подвала плач, похожий на детский. Он подходит, смотрит — и впрямь ребеночек. Бледный, изможденный. Ну конечно, хочется взять на руки, отнести на станцию, обогреть, накормить. Да только ни в коем случае нельзя жалости поддаваться. Они только того и ждут — чтоб их на руки взяли. Улучит момент упырь, вцепится — не отдерешь. Присосется и вытянет всю кровь. Поговаривали, что одного такого упыря сталкеры все же принесли на станцию, а ночью он убил охранника и убежал в туннель. И если не погиб там, то до сих пор бродит где-то неподалеку. На станции вовсю торговали амулетами и заговорами против упырей, помогающими вовремя их различать. Прочтешь правильный заговор — и увидишь упыря в его истинном обличье: серого, бесформенного, как огромная пиявка, с тупыми, злобными глазками.

«Интересно, — подумал Игорь, — писал ли что-нибудь об этом Кастанеда?» Почему-то ему казалось, что нет.

В этот момент к путешественникам подошел человек в ганзейской форме. Остановился перед ними, пристально глядя на Марину. Игорь сразу понял — сейчас у них будут неприятности.

— Женщина, на тебя пришла ориентировка. Ты и твои спутники должны немедленно покинуть территорию Ганзы.

Марина молча вскинула на плечо рюкзак со своими нехитрыми пожитками. Игорь тоже поднялся на ноги.

— Все-все, командир, мы уже уходим, — примирительно сказал он человеку в форме.

Тот перевел тяжелый взгляд на Женю, затем на Профессора. Женя тоже вскочила. А вот Северцев остался сидеть.

— Я не с ними, господин капитан, я этих людей час назад впервые увидел, — торопливо забормотал он, стараясь не встречаться взглядом с Игорем. — Клянусь вам чем угодно!

Человек в форме окинул старика оценивающим взглядом.

— Если я твой господин, — проговорил он неторопливо, растягивая слова, — то я, пожалуй, тебя продам. Зачем мне такой лукавый раб?

Профессор угодливо и растерянно захихикал, не зная, как себя вести, чтобы не вызвать гнева военного, и считать ли его слова шуткой.

На лице у Игоря не дрогнул ни один мускул. Вот, значит, как. Старик решил обосноваться тут, найти себе местечко потеплее? Вряд ли у него что-нибудь получится. Скорее всего, через несколько дней разберутся и тоже турнут. Ну, да это его проблемы, он свой выбор сделал. Теперь Громов начинал догадываться, почему Профессор при всех своих достоинствах не ужился в Полисе. Уж очень легко и охотно он приносил окружающих в жертву собственным интересам. Но Игорю вовсе не хотелось оказаться теперь на его месте. С другой стороны, если бы этот военный вздумал поиздеваться над ним, Игорем, ему это так легко не сошло бы с рук. Но у вояки, видно, была голова на плечах, и от комментариев в адрес крепкого мужчины с автоматом на плече он воздержался.

— Ну как, собралась? Пойдем, — сказал Игорь Марине, беря за руку насупленную Женю. На Профессора они даже не оглянулись.

«Снова Элли постаралась», — думал Игорь, шагая по перрону. И вдруг он совершенно отчетливо понял — фашистам тогда его тоже наверняка сдала Эля. Оттого у нее так забегали сначала глаза, когда она увидела Громова. Конечно, девица уж никак не ожидала встретить его живым и даже относительно невредимого.

Зачем она это сделала? Наверное, сначала он нравился Эле, она ревновала его к Лене. Потом Лену увез тот анархист, Томский, и у Эли появились надежды. Но она быстро поняла — ничего не изменилось. От того, что соперницы больше нет рядом, Игорь вовсе не собирается искать утешения у нее. Он отвергал все ее намеки, все попытки подружиться поближе.

И Эля решила отомстить, а заодно и подзаработать. «Интересно, сколько ей заплатили в Рейхе?»

Но вместо злости Игорь чувствовал лишь усталость. Эля выбор сделала и скоро получит свое. Долго работать на две стороны, балансировать на грани у нее ума не хватит, для этого нужно невероятное чутье и стальные нервы. Ну, и мозги конечно — не чета Эллиным. Однажды она проколется, и ее найдут где-нибудь в укромном уголке — со свернутой набок куриной шейкой и с посиневшим лицом. Следствие, как водится, зайдет в тупик. Предприняв для приличия минимум телодвижений, власти Ганзы поспешат закрыть дело — зачем им лишняя головная боль?