Андрей Буторин - Метро 2033. Полуостров Надежды (трилогия)

С такими вот путаными мыслями, уже в полной темноте, разбавленной тусклым светом, льющимся из редких освещенных окон, и подходил молодой саам к своему общежитию. Он только свернул за его угол, как вдруг позади него скрипнул снег, и, машинально повернув голову на звук, парень успел заметить стремительно надвигающуюся на него огромную темную массу. А в следующее мгновение мозг будто взорвался от боли, растворив темноту в яркой вспышке. Эти пылающие искры вылетели, казалось, изнутри головы, чему Нанас даже не успел удивиться, поскольку его тут же опять накрыла темнота, на сей раз окутав собой и сознание.

Раскрыв глаза, Нанас тут же зажмурил их от болезненной вспышки. Сначала ему показалось, что на его голову обрушился новый удар. Но если в первый раз свет последовал за болью, то сейчас все было наоборот — именно свет вызвал боль, причем свет настоящий — от висящей под потолком лампочки.

— Очнулся?.. — услышал он в стороне взволнованный голос, который сразу узнал, — спрашивал Костя Парсыкин.

Нанас, не поднимая век, собрался кивнуть, но оказалось, что вопрос задавали не ему, поскольку в ответ прозвучало:

— Куда он денется! Башка крепкая.

Второй голос был незнакомым, и любопытство пересилило страх перед болью — юноша осторожно приоткрыл глаза снова, стараясь не поднимать их к лампочке.

Возле себя он увидел одетого в белый халат и, как ему показалось сначала, в белую шапку мужчину. Но, приглядевшись внимательней, понял, что за шапку он принял пышную копну совершенно седых волос.

— Что со мной? — спросил Нанас, осознав уже, что лежит на своей кровати в комнате общежития. — Кто вы?

Каждое слово отдавалось в голове болью, но не слишком сильной, ее уже можно было терпеть.

— Не ангел, не бойся, — с усмешкой в тоже седые густые усы ответил мужчина. — Поживешь еще, бог даст.

— Это врач, — появился в поле зрения Костя Парсыкин. — Тебя по голове кто-то тюкнул. Анна Александровна шум услыхала, выглянула, а там ты валяешься. Позвала меня, а пока я тебя в комнату тащил, «скорую» вызвала.

— Скорую?.. — не понял Нанас. — Скорую чего?

— Скорую помощь, чего еще-то?.. А, ты ведь не знаешь… Ну, это бригада врачей, которая всегда начеку и быстро приезжает на автомобиле, если кто-то вдруг заболеет.

— Я ведь не заболел… — подумав, сказал саам.

— Ха! — откликнулся врач. — То есть, голова для тебя — это так, тьфу? Как говорится, там же кость — чему там болеть?

— Нет, голова это не «тьфу», — ответил Нанас. — И она у меня болит… — Он прислушался к своим ощущениям и уточнил: — Уже легохонько, но болит. Но ведь она заболела не сама…

— И что? — вновь усмехнулся седой мужчина в халате. — Если не сама, то можно не лечить?

Нанасу стало вдруг отчетливо ясно, что он и впрямь говорит ерунду. Юноша почувствовал, как лицо заливает горячая краска стыда.

— Это я так… — пробормотал он. — Не подумал… Наверное, из-за боли.

— Ну, это хорошо, что рассудок стал к тебе возвращаться, — уже вполне серьезным тоном сказал врач. — Давай теперь соображать, что с тобой делать дальше.

— А что со мной надо делать? — испугался парень. — Ничего со мной делать не надо…

— Да мне тоже не сильно хочется с тобой возиться, — вновь усмехнулся врач. — Шишку я твою обработал, череп, вроде как, не треснул — так что… Сейчас на места в госпитале и без тебя кандидаты найдутся. Главное, скажи: голова кружится? Тошнит?

— Немного кружится, — честно ответил Нанас. — Не тошнит.

— Ну, сотрясеньице-то у тебя наверняка есть небольшое, — пошевелил усами врач. — В мирное время я бы тебя, конечно, забрал к себе, помучил маленько… А сейчас ладно, полежи тут пару дней. Прописываю тебе постельный режим.

— Как «полежи»?!.. — подпрыгнул на кровати юноша. Голова тут же возмущенно ответила на это резкое движение болью, и Нанас, застонав, вновь опустил ее на подушку и продолжил уже лежа и тихо: — Мне ведь на службу завтра.

— И много с тебя будет проку на службе?.. Нет уж, долго я тебе валяться позволить, конечно, не могу, не та ситуация, но на пару дней освобождение выпишу, Константин отвезет утром начальству… — Сказав это, доктор присел к столу, начирикал что-то на маленьком листке бумаге и протянул его Парсыкину. Затем вновь повернулся к сааму: — А нам с тобой вот еще какой вопросец решить нужно… Я ведь в отчете по вызову запишу, что травму ты получил в результате удара по голове чем-то тяжелым и твердым, — скажи, кстати, спасибо своей шапке, — но вот кто тебе этот удар нанес?.. По идее, сейчас бы внутренников вызвать нужно… Будешь писать заявление?

— Я не умею… писать… — снова почувствовал, что краснеет, Нанас. — И зачем? Я же сам виноват.

— В чем ты виноват?! — вступил в разговор непривычно молчаливый Костя Парсыкин. — Ты сам себя, что ли, по башке тюкнул?!..

— Я должен был раньше услышать, заметить… В лесу бы на меня так внезапно никто не напал. А тут я…

— Расслабился?

— Да, расслабился. Наверное, подумал, что в «Изумрудном городе» живут одни эти… волшебники… — посмотрев на Костю, вымучил из себя улыбку юноша. — А расслабляться никогда нельзя, теперь еще лучше буду об этом помнить.

— Ладно, — снимая халат и надевая куртку, сказал врач, — я свое дело сделал, а уж заявлять или нет — решай сам. Но будь готов, что к тебе внутренники заявятся. И мой тебе совет: не вздумай выдумать, что сам головой о стену долбанулся. По законам, как говорится, военного времени могут и того… Это хорошо еще, что ты трезвый, а то бы и у меня с тобой разговор был коротким. Короче говоря, вспоминай, кому ты тут уже успел насолить.

Стоило врачу уйти, на бедного парня набросился Костя:

— Ты что?! Думай, что говоришь! «Сам виноват» — ишь!.. Ладно, Рашидов и врач неплохой, и человек правильный… А то ведь знаешь, как может получиться? Пришьют тебе умышленное нанесение вреда здоровью с целью откосить от службы, а за такое, при нынешнем положении дел, и впрямь могут к стенке поставить!

— Меня и так поставили… на стенку, правда, — улыбнулся не понявший смысла Костиной фразы Нанас.

— К стенке ставят, когда расстреливают, — буркнул Парсыкин. — Но сейчас, скорее всего, патронов пожалеют, так что просто вытолкают за периметр, варварам в лапы… Так что не знаю, заявление можешь и не писать, но если внутренники станут тебя спрашивать, как получил травму, — говори только правду.

— Но я ведь не знаю правды! Шел домой, кто-то по башке — хрясь! — и темнота…

— Вот так и говори. И, между прочим, мне тоже интересно, когда ты успел здесь нажить врагов? А ну, признавайся, кому на ногу наступил?

— Я никому не ступал…

— Да не в прямом же смысле, дикарь ты этакий!.. Поругался, может, с кем, обидел кого?..