Олег Шовкуненко - Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]

Леший и его люди на бегу отшвыривали измазанные в серую тягучую массу лопаты и рысью неслись к распахнутым дверям бронетранспортера. Бывалые солдаты реагируют на такие команды очень быстро, без лишних вопросов и разговоров.

Первый, второй, третий… вот все и внутри! Я принял людей на борт и еще до того как захлопнулись стальные створки рванул БТР вперед. Хотя и старался вести машину по чистому асфальту, но все же нескольких трупоедов на колеса навернул. Понял это когда что-то замолотило по колесным аркам. Ладно, черт с ним, потом отскребу. Сейчас главное успеть, побыстрее доставить Ипатича до места.

Где именно находилось это таинственное место, я не имел ни малейшего представления. Ясно только что не здесь, среди трупов упырей, полакомиться которыми вскоре сползутся целые полчища всякой-разной, мерзкой, уродливой нечисти. И еще ясно, что в этом месте должны быть деревья. Может хозяин питается ими или черпает из них какую-то особую силу? Ничего, что они мертвые. Может и в мертвых еще кое-что осталось?

Если мои догадки были верны, то опушка видневшегося неподалеку леса являлась как раз тем самым заветным местом. А посему, буквально слетев с асфальта, я погнал тяжелую машину по заросшим высокой травой кочкам. Скорее туда, где на фоне угрюмой черной стены леса белеют, будто светятся стволы хрупких изящных берез.

— Держитесь! — мой крик потонул в окружающем шуме и грохоте.

— Куда тебя черт несет?! Что происходит?! — Леший безуспешно пытался уцепиться за гладкие стены. В отличие от меня шлемофона у него не было. Хорошенько треснувшись о низкий потолок, он прямо таки взбесился: — Чего молчишь, мать твою!

— Серебрянцев умер! — прокричал я, стараясь удержать неистово скачущую машину.

— Понятно! — подполковник помрачнел. — С такими-то дырками…

Об окончании этой фразы я скорее догадался, чем разобрал ее на фоне надрывного рева мотора, крепкой брани бойцов, лязга и скрежета перекатывающихся по полу предметов.

— Оставим его здесь, на опушке! — я ткнул пальцем в смотровой люк.

— Конечно, надо похоронить! — согласился Загребельный.

— Да не похоронить, черт бы тебя побрал! — возмутился я.

— А как же… — до моего приятеля сегодня как-то все на удивление туго доходило.

— Оставим просто так! Вдруг Хозяин поможет?!

— Ну-у-у… — Леший даже не нашел что ответить.

— Баранки гну! — зло выдохнул я. — Это его шанс! Последний шанс старика!

— Крохотный! Ничтожный! — Андрюха недоверчиво покачал головой.

— Все равно попробуем! — выкрикивая эти слова, я уже давил на тормоз. — Все! Приехали! Выносите его!

Приказ есть приказ. Пока выгружали тело ученого, никто из наших людей не проронил ни слова, даже Лиза. Я кинул парням старую, случайно завалявшуюся у меня пращ-палатку, и Серебрянцева положили на нее. Все это происходило на маленькой, размером не более волейбольной площадки полянке, с трех сторон окруженной стеной мертвых берез. Стволы их благодаря какому-то невероятному чуду остались белыми. И это было удивительно. Белые деревья в черном-пречерном мире. Как ни странно, но на мгновение я даже позавидовал Ипатичу. Навечно остаться здесь это не то, что вперемешку с грудами мусора украшать собой помойку в каком-нибудь задрипаном городишке.

— Жаль лопаты выбросили, — прервал всеобщее молчание практичный и до невозможности приземленный Клюев.

Слова прапорщика обожгли меня как удар кнута. Цирк-зоопарк, какие еще к дьяволу лопаты!

— Оставляем его так и отходим, — приказал я.

— Что, закапывать не будем? — удивился десантник. — Его же сожрут через полчаса.

— Не по-людски это как-то, — поддержал Клюева милиционер.

— Закапывать не будем, — в моем голосе зазвучал металл. — А ну, живо все в машину!

Я чувствовал, что это решение, мягко сказать, не нашло понимания в душах бойцов. А Лиза, так та вообще смотрела на меня широко открытыми глазами, будто только теперь разглядела какое я чудовище.

— Выполнять приказ! Времени нет! — сержантским тоном поддержал меня Загребельный, и мы вместе с ним чуть ли не пинками стали загонять людей в стальное брюхо «восьмидесятки».

Минут через пять я вновь вывел «302-го» на дорогу и остановился так, чтобы полянка, на которой мы оставили старика, просматривалась как можно лучше. Тут же приказал волком глядящему на меня снайперу:

— Лиза, хватай автомат и марш наружу! Смотри осторожно, не измажься! Броню всю упыри загадили.

Отдавая приказ жестким, не терпящим возражения голосом, я сводил счеты с этой глупой девчонкой. Вроде как и дочь офицера, а дожила до девятнадцати лет да так и не уяснила две главные армейские заповеди. Первая — командир всегда прав. Вторая — если командир неправ, смотри первую заповедь.

Вместе с Лизой на разбитый асфальт дороги выбрался и Соколовский, а чуть погодя я и все остальные, естественно, за исключением Блюмера. Аспирант по-прежнему сидел в своем углу, как приклеенный. Ну и черт с ним! Пока нам его ствол без надобности.

— Значит так, ставлю задачу! — я указал на березовую рощу. — Вон там лежит наш друг. Если к нему хоть какая-нибудь падла сунется, расстрелять к едрени фени, сделать из нее решето. — Я сфокусировал свой взгляд на Лизе: — Боец Орлова, вам все понятно?

— Понятно, — пролепетала сбитая с столку девушка.

Лизе вряд ли что-либо было понятно, но спорить она не решалась. Зато вот Нестеров…

— Григорич, может, объяснишь что все это значит? Что за хрень мы тут творим? — с раздражением в голосе потребовал милиционер.

— Хозяина леса ждем, — совершенно серьезно ответил я. — Только он Серебрянцева и сможет поднять.

— Кого?! Хозяина?! — вырвалось сразу у нескольких человек.

— Ого! Круто, товарищ полковник! — тут же восхищенно воскликнул Мурат Ертаев. — Я бы до такого в жизни не додумался!

Глядя на воспрянувшего духом казаха, сразу становилось понятно, что он более чем кто-либо другой желает, чтобы все получилось, чтобы Хозяин пришел, и старик снова вернулся к жизни. Только тогда Мурат сможет снять с души камень. А иначе… Кто знает, может лекарь-самоучка сделал что-либо не так или не сделал то, что ему полагалось.

— Как же он выглядит, Хозяин этот? — Лиза виновато покосилась на меня. — А то я ведь и подстрелить его могу. Не узнаю ведь.

— Мне кажется, что вот кого-кого, а Хозяина мы сразу узнаем. А насчет подстрелить… — я с иронией поглядел на свой АКС. — Думаю, из этой штуки его не возьмешь. А теперь давайте ждать!

Таковым был мой последний приказ, моя последняя инструкция. Все что я мог придумать, сделать и сказать, уже было придумано, сделано и сказано. Теперь оставалось лишь выяснить на что годятся все эти старания.

Стоя около БТРа, держа автомат наготове, я вдруг почувствовал, что время распалось. Оно стало подобно реке с раздвоившимся руслом. В одном широком рукаве воды текли медленно и лениво, в другом, узком, неслись с дикой умопомрачительной скоростью, вскипая бурунами и водоворотами. Именно в этом бешено несущемся временном потоке и находился сейчас старик-ученый. Каждая минута промедления для Серебрянцева означала шаг, да какой там шаг, гигантский скачек по пути, на котором не бывает возврата. Все же остальные… я, Загребельный, Лиза, люди, стоящие рядом, все твари вокруг, этот гребаный, неизвестно где запропастившийся Хозяин… все мы мирно покачивались в спокойных водах, наслаждаясь их размеренным, неспешным течением. Это было неправильно, это было чудовищно, но поделать здесь уже было ничего не возможно.