Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня

Между ним и кубом появился Эрл Томас. Как бы между. Здесь вряд ли подходили общепринятые понятия о расстоянии.

Юноша продолжал двигаться.

— Нет, — произнес Эрл Томас. — Настал конец, предшествующий началу. Я ждал достаточно долго.

Гарри посмотрел на нож в руке Томаса.

— Как меня зовут? — спросил он.

— У тебя нет имени, — мужчина улыбнулся. — Ты — безымянный.

Куб вдруг засиял всеми своими гранями.

Вспомни. Ты можешь вспомнить.

Гарри остановился. Из глубины сознания шла какая-то мысль — послание от самого себя к самому себе.

— Нет, — повторил Эрл Томас.

Вспомни.

Эрл Томас зарычал. Нож его блеснул, как сверхновая звезда. Появился тусклый рассеянный свет, постепенно сгустившийся. Гарри увидел четыре фигуры. Они стояли кругом, лицом друг к другу, держась за руки, и их очертания обозначались огнем.

Томас поднял руки. Одна сжимала нож. Из другой сверкнула молния, ударив в четверку.

Гарри застыл на месте.

Круг фигур колыхнулся, а затем успокоился. Над ними появилось бешено вращающееся яркое голубое свечение. Оно прекратило вращение и стало похожим на звезду. Тогда из центра круга выскочил меч, того же цвета, что и звезда. Медленно, словно большая рыба, меч пронзил звезду.

Эрл Томас закричал.

Звук его крика волной прошелся по небытию — конвульсия, сотрясшая несуществующее. Каким-то образом круг имел отношение к памяти Гарри. Группа — узнал ли он их? — была ему сродни, сродни человеческой части его существа. Откуда он знал это, ему было непонятно. Его пронзила острая жалость — круг не мог выстоять здесь перед могуществом Эрла Томаса. Однако круг выполнил свою миссию. Джек назвал себя Ключом, и даже его полное уничтожение помогло открыть тайные замки, сковывающие память.

Прощайте, друзья, подумал Гарри.

Круг заколыхался, замерцал, съежился и исчез.

— Людишки, — Томас засмеялся и обернулся к Гарри. — Пойдем, брат, время пришло.

Юноша посмотрел на то, что держал в своей руке.

Это был нож Фрего и на кончике его лезвия осталась крошечная красная точка.

Кровь. Человеческая кровь.

Нож замерцал голубым светом.

Вспомни…

Артефакт держал их. Здесь они не имели формы, а были просто символами, пляшущими друг перед другом, вращающиеся по орбите вокруг куба, как крошечные луны. Глаза Томаса пылали красным огнем. Он ухмыльнулся.

— Они думали, что одурачили меня. Считали тебя их ответом, спасением. — Он на секунду умолк. — Идиоты. Ничего не поняли.

Гарри подумал о Джеке, Глории, Чародее и Золотистом. Непонятные, странные, но все же люди. Он чувствовал себя гораздо ближе к ним, чем к этому ужасному призраку, который называл себя его братом.

Юноша ощутил тяжесть ножа в своей руке. Медленно завивающиеся полосы голубого света падали с лезвия. Это не просто оружие Фрего, это нечто большее. Каким-то образом меч, созданный четверкой, стал частью этого ножа. Гарри слегка приподнял его и осознал, что это — последний дар ему от человечества.

— Да, они вооружили тебя, — леденящим голосом сказал Томас. Думаешь, этого достаточно?

Он сделал ложный выпад своим ножом и Гарри отскочил. Артефакт оставался между ними. Томас осклабился. В глазах его пылала ненависть.

— Они создали нас обоих. И лишь один из нас может воспользоваться артефактом. Какая глупость, не правда ли?

— Там было два уравнения, — покачал головой Гарри. — Наверное, так и задумано.

— Ты ошибаешься. Лишь один из нас останется в живых.

Холодный насмешливый тон его голоса не оставлял сомнения, кого он имел в виду.

— Почему ты в этом так уверен? — спросил Гарри.

— Я уже убил тебя однажды, — Томас хихикнул, — и могу сделать это снова.

— Нет, не убил. Я жив, я не умер.

— Это случайность.

— Вряд ли, — медленно проговорил Гарри. — Не существует никаких случайностей.

Он положил свободную руку на поверхность артефакта. Металл был на ощупь теплый, скользкий и… еще какой-то.

Томас кивнул.

— Ты понимаешь больше, чем я думал. — Он тоже положил руку на светящийся куб. Гарри почувствовал в своей ладони толчок. — Но это не имеет значения. Ты знаешь недостаточно.

Волны таинственного тока перекатывались между правой и левой руками юноши, между ножом — мечом? — и артефактом. Он задрожал от воздействия сил, выпущенных на волю этими колебаниями и болезненно ощутил, словно двери его хромосом со скрипом приоткрываются.

Глаза Томаса расширились и превратились в озера огня.

— Я всегда знал, — сказал Гарри. — Я просто не помнил .

Мужчина зашипел. Вокруг них начало каскадами ниспадать белое пламя.

Рука Томаса метнулась в быстром, неуловимом движении, и его клинок полоснул по горлу юноши. Томас издал низкий, волчий рык, и отвел руку для последнего удара. Гарри смотрел на него сквозь мглу своей собственной крови. Мужчина медлил.

— Я хочу насладиться этим, — кровожадно сказал он.

Гарри почувствовал, как сквозь рану в его горле со свистом вырывается воздух. Выдох походил на красный фонтан, словно длинные, холодные пальцы вонзились в грудь и сильно сдавили сердце. Ноги затряслись. Нож в руке стал необычайно тяжелым.

— Только один из нас. Я.

Гарри покачал головой. Кровь его капала на артефакт и каждая капля, шипя, пузырилась мгновение, как на раскаленной сковородке, затем исчезала, словно металл всасывал саму сущность Гарри.

И вдруг артефакт вернул ее назад.

Волна энергии рванулась из куба в пальцы юноши. Томас, вероятно, что-то почувствовал, так как резко посмотрел вниз. Глаза его утратили зловещий блеск, кожа стала серой и дряблой, внезапно постаревшей.

— Нет, — сказал он.

— Да, — ответил Гарри. Их взгляды встретились. — Только один из нас. Но не ты, а я. И артефакт знает это.

Томас с заметным усилием поднял руку с ножом. С лезвия на куб посыпались раскаленные брызги малинового цвета, но движение было каким-то замедленным, словно смазанным. Мышцы его лица исказились в страшном напряжении, зубы оскалились, как у черепа, лишенного плоти.

Из глубин подсознания Гарри начали медленно подниматься воспоминания о том, что произошло до его рождения и более поздние события, ставшие частью его существа, частью, на которую не рассчитывал Томас.

Юноша смотрел на него сквозь кровавый туман. Он держал в руке нож Фрего, а ощущал тонкую нить, тянувшуюся куда-то в невообразимую даль, в места, возможно, никогда не существовавшие во времени и пространстве. Он чувствовал неразрывную связь себя с Гартом, Фрего, со всеми ними. С беднягой Чазмом, Джеком, зеленоглазой Глорией. С триллионами живых мыслящих существ — причудливой комбинацией молекул и нейронов, представляющей из себя бесконечную загадку разума.

Он вспомнил все: жизнь, смех, любовь.