Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня

— Просто жду, дружочек.

— Чего? Ты думаешь, я взорвусь или что-то в этом роде?

— Не знаю. — На лице ее появилось странное выражение.

Гарри ощутил покалывание в кончиках пальцев. Нервы, сказал он себе.

Эрл Томас появился в дальнем, затемненном углу огромного помещения. У ног его стоял артефакт.

Золотистый мигнул.

— Он здесь.

В этот момент нечто необычное начало происходить в сплошной черной субстанции, окружающей корабль. Гарри ощутил внезапное сжатие, будто само пространство попало под чудовищное давление и свернулось. Он почувствовал движение, сложное и завершенное. Юноша понял, что они миновали какой-то барьер. Они попали во владения Томаса.

И мои, вдруг подумалось ему.

— Болваны, — сказал Томас. — Но, по крайней мере, сообразили доставить его сюда.

Он шагнул из тени. Эффект был такой, словно видеоэкран вспыхнул и прояснился. Гарри смотрел на него во все глаза. У Томаса был высокий лоб, чистый, без морщин. Глаза сверкали, подобно голубым электрическим разрядам. Зубы казались чрезвычайно большими и белыми за тонкой линией губ. Снова Гарри бросилась в глаза неопределенность его возраста; он выглядел лет на тридцать, но был, конечно, гораздо старше. Короткие светлые волосы, почти серебристые, делали его моложе. Его костюм был безупречен. В руках он ничего не держал.

Эрл Томас стоял один против всех.

Тогда почему мой желудок будто наполнился ледяными кубиками, удивился Гарри.

Томас метнул в его сторону улыбку барракуды и юноша отвел глаза.

— Ну, Гарри, ты ничего не чувствуешь?

— Что я должен чувствовать?

— Свое исцеление. То, что соберет тебя в одно целое.

Гарри начал было говорить, но его перебил Чародей быстрым и ломким голосом.

— Не отвечай ему, Гарри.

Томас медленно перевел взгляд на высокого молодого человека.

— А, у ангелочка прорезался голосок. Ты говоришь за всех или только за себя? — Он явно издевался.

Чародей пошевелил губами, но Джек поднял палец и он закрыл рот.

— Мы создали тебя, — сказал Джек.

Томас засмеялся. Звук был коротким, лающим — почти кашель.

— Ты? Ты построил меня, мое тело. Но создать меня? Ты только называешь себя богом. Не будь таким самонадеянным.

Джек покачал головой.

— Без того, что мы сделали, ты бы не существовал. Несколько царапин на странном металле, больше ничего.

— Выходит, я ваш должник. Ты на это намекаешь?

Он опять засмеялся и двинулся вперед. Мужчина, казалось, нависал над сидящей группой. Взгляд его хлестал людей, словно бичом.

— Дело не в долге, — сказал Джек, — а в контроле, не так ли?

Голос его казался хриплым, старым и усталым, но сидел он прямо и выглядел ничуть не испуганным.

Томас пристально посмотрел на него.

— Ты знаешь больше, чем я думал. А, может, просто догадываешься?

— В нашем распоряжении было три сотни лет для догадок, Томас.

— Этого достаточно? Так о чем же ты догадался, маленький человечек, возомнивший себя богом?

Джек поморщился. Возможно, он пожалел о том, что однажды полушутливо назвал себя так. Теперь он казался сжавшимся под безжалостным сиянием презрения Томаса. Он облизнул губы, потом взглянул на Гарри. Юноша удивленно моргнул. Какой-то последний секрет прятался в глазах Джека. Но Гарри и представить себе не мог, какой именно.

— Если бы степень расширения в начале времен отклонилась на одну триллионную долю, — медленно проговорил Джек, — эта Вселенная сейчас не существовала бы. Она бы коллапсировала.

Гарри приоткрыл рот. Что он такое говорит?

Эрл Томас отступил назад, недалеко, всего на шаг. Золотистый улыбнулся.

— В чем дело? — спросил Гарри.

Томас обернулся и юноша увидел его глаза, пылающие злобой — он был разъярен. Но почему? Гнев его был так силен, так очевиден, что Гарри непроизвольно поднял руки, как бы прикрываясь ими.

— Не обращай внимания, — сказал Томас. — Старикашка лепечет какую-то чушь. Он же сумасшедший. Ты не знал этого? Подумай, Гарри. Подумай о жизни внутри компьютера на протяжении веков. Послушай, сколько человеческого в нем осталось, насколько все они люди.

— Я не знаю, — сказал Гарри. — Чего ты от меня хочешь? Кому я должен верить? Тебе? А, может, им? — Он посмотрел на Золотистого.

Того, казалось, абсолютно не интересовал разговор.

— Чего ты от меня хочешь? — повторил свой вопрос Гарри.

— Я? — Томас слегка повернулся и плавным жестом указал на куб, оставшийся в тени, холодный и серебристый. — Не я, и ты знаешь это. Если только вспомнил.

Череп Гарри словно сдавило. Он закрыл глаза и ему захотелось их открыть тогда, когда все изменится, вернется к прежней жизни, той, в которой он был ребенком, когда он работал в ломбарде и у него был отец по имени Гарт Хамершмидт.

Но этого никогда не случится. Он уже перешел черту, разделяющую детство и мир взрослых, и он не мог вернуться назад. Когда он откроет глаза, время не потечет вспять, потому что стрела времени направлена только вперед.

Ему придется иметь дело с Эрлом Томасом, кем бы он ни был, кого бы он ни представлял.

— Хорошо, — произнес Гарри.

Он открыл глаза и увидел, что все смотрят на него. Какая-то сила толкнула его, и он шагнул вперед. В глазах Томаса все еще сверкали отблески ярости, но даже он уступил юноше дорогу.

— Да, — сказал Томас, — иди к нему, к артефакту. Я подожду здесь. Иди к нему.

Гарри кивнул. С приземистым, тяжелым куском металла было что-то не так. Воздух вокруг него затуманился, потом прояснился, как будто замерцала сама Вселенная.

Снаружи корабля и в голове юноши начали формироваться какие-то симметричные линии.

— Иди ко мне, — вкрадчиво произнес Томас.

— Да, — ответил ему Гарри.

Корабль, оберегаемый защитными экранами неимоверной сложности, содрогнулся. Но Гарри не заметил этого.

Они прибыли к самому началу Большого Взрыва, к первым нескольким секундам жизни Вселенной. Они прошли сквозь зону, когда Вселенная сама была водородной бомбой, затем миновали эру лептонов и адронов, наилегчайших элементарных частиц, и вступили во время, когда кубический сантиметр материи Вселенной весил около тысячи тонн.

Содрогание корабля, которого Гарри не заметил, было обусловлено внезапным сжатием Вселенной, после которого пространство расширилось в миллионы раз за мельчайшие доли секунды. И, наконец, электромагнитные поля объединили материю и энергию в одно целое.

Внутри маячила сингулярность: бесконечная масса, бесконечное искривление и бесконечная температура.

Черная дыра.

Гарри шагнул вперед.

Они вошли в нее и потерялись навсегда.

Он парил.

Он не имел имени. Для него не существовало ни пространства, ни времени. Все было потенциально, возможно.

Он открыл глаза и, увидев серебряный куб, направился к нему.