Кэтрин Эддисон - Гоблин – император

Те, кто не может позволить себе придворных врачей, подумал Майя. Если бы он лично не распорядился, Немер, скорее всего, не смог бы получить медицинской помощи.

Киру Атмаза задумчиво смотрела на него.

— Вы действительно находите невероятным, что мы хотим служить вам? — Ее брови поползли вверх. — Мы видим, вы удивлены.

— Извините, — сказал Майя, поспешно опуская глаза. — Мы не хотим, чтобы вы решили, будто мы сомневаемся в вашей честности и преданности. Если лейтенант Телимеж не будет возражать, мы с радостью примем вас на службу.

Бешелар фыркнул и пробормотал что-то, несомненно, нелестное; Майя собрал остатки своего достоинства и сделал вид, что не слышит. Лицо Киру Атмаза вспыхнуло, и она сказала:

— Мы обещаем, вы не пожалеете о вашем решении, Ваше Высочество.

Майя улыбнулся в ответ:

— Нет. Думаю, мы не пожалеем.

Шум на лестнице возвестил о прибытии Телимежа, достаточно запыхавшегося, чтобы Майя заподозрил: он тоже с опозданием вспомнил, что Бешелар не сможет уйти с дежурства, не дождавшись сменщика.

— Ваше Высочество, — сказал Телимеж, кланяясь. — Мы надеемся, что вы не передумали. Насчет нашей службы? — Он смотрел на Майю со смешанным выражением тревоги и надежды.

Если Майя находил невероятным, что кто-то так отчаянно стремится служить ему, то для Телимежа было не менее удивительно, что Майя желает его службы.

— Конечно, мы не передумали, — сказал он с такой теплотой в голосе, какую осмелился выказать. — Но вы должны сказать нам, готовы ли служить вместе с Киру Атмаза. Адремаза уверяет, что ей можно полностью доверять.

Телимеж перевел взгляд с Киру Атмаза на Адремаза, потому на Майю, и Майя посочувствовал его недоумению. Он заметил, что Телимежу очень хотелось обернуться и проверить реакцию Бешелара, и, хотя не обвинил бы его, но был рад, когда Телимеж отказался от руководства товарища.

Наконец Телимеж выговорил:

— Если вы не возражаете, Ваше Высочество, нас это не смущает. Мы будем работать вместе с Киру Атмаза.

Он повернулся и поклонился Киру, она поклонилась в ответ.

— Тогда решено! — В голосе Адремаза слышалось облегчение. — Ваше Высочество, мы знаем, что задерживаем ваш завтрак, но есть еще один вопрос.

— Дажис… — сказал Майя, и его желудок сжался в тугой комок.

Его нохэчареи тактично отступили на два шага и стали вполголоса обсуждать расписание дежурств.

— Да, Ваше Высочество, — подтвердил Адремаза. — Его сэппуку состоится сегодня вечером, и мы не знаем, сообщил ли вам Кала Атмаза, что по обычаю осужденный может поговорить с теми, кого он обидел.

— Для того, чтобы обрести мир, — сказал Кала.

— Да. По правилам Дажис должен прийти к вам, но, ах, конкретные обстоятельства заставляют капитана Ортему спросить, не могли бы вы сами вместо этого явиться в Мазантелеан? На действия Дажиса наложены определенные ограничения, но мы не можем гарантировать, что они останутся в силе за пределами Мазантелеана.

— Он считает, что Дажис может повредить нам?

— Ваше Высочество, — Адремаза не возражал, но и не соглашался. — Он просто предпочитает не рисковать.

Майя хотел было возразить, но прежде чем открыл рот, успел вспомнить, что никогда бы не поверил, что Дажис может вступить в заговор против Короны.

— Когда мы должны прийти в Мазантелеан?

— Спасибо, Ваше Высочество, — пробормотал Адремаза. Майя прекрасно понимал, что его благодарят не за согласие, а за отказ от бесполезных протестов. — Сэппуку выполняется на закате. Если вы придете сразу после ужина, у вас будет достаточно времени, чтобы Дажис мог поговорить с вами. И с лейтенантом Телимежем, если позволите.

— Конечно, — согласился Майя и спросил себя, неужели Адремаза верит, что он сможет проглотить хоть кусок пищи в ожидании этого ужасного вечера.

Однако, когда перед Майей поставили его ужин, он был голоден, как молодой пес, а большую часть дня не думал о Дажисе вообще. Нашлось слишком много вопросов, требующих его внимания. Были установлены сроки для дознания по делу Чавара и Шевеан; капитана Ортему следовало удержать от превращения Унтеленейса в военный лагерь; Чавада и Рохетада, родственники принцессы, получили свои аудиенции и заверили, что их верность непоколебима. И еще было невероятное количество писем, доставленных пневмопочтой, мальчиками-курьерами и лично придворными, которые передавали свои послания охране у решеток Алсетмерета.

Из огромной стопки писем Цевет выудил одно и передал его Майе.

— Мы подумали, что Ваше Высочество, может быть, пожелает ответить на это письмо лично.

Дач'осмин Чередин писала, используя базад:

«Императору Эдрехазивару VII Драхару с поздравлениями и пожеланиями СПОКОЙСТВИЯ, ЗДОРОВЬЯ и БЕЗОПАСНОСТИ.

Мы всегда считали Шевеан глупой женщиной, но даже не догадывались о безграничности ее глупости. Мы крайнесожалеем, что не можем вызвать ее на дуэль, чтобы проткнуть ее никчемную тушку, но нам сказали, что дуэль является варварским обычаем, недостойным леди, каковой Шевеан не является.

Тем не менее, Ваше Высочество, если есть услуга, которую мы можем оказать вам, не выходя за пределы нашей верности и преданности, вам достаточно сказать лишь слово».

И она подписалась сложной витиеватой монограммой, какую Майя видел только в романах о рыцарях Эдревенивара Завоевателя; в Эдономею их контрабандой доставляли кавалеры поварихиной дочки. От него не ускользнул намек, что Дач'осмин Чередин, в отличие от принцессы Шевеан, знала, как драться на дуэли. К настоящему времени искусство дуэли уже практически не практиковалось среди эльфов — Императоры Варедисы всем сердцем не одобряли ее, впрочем, как и все, исходящее от гоблинов — и не преподавалось женщинам вообще. Майя спросил себя, где нашли учителя для Дач'осмин Чередин, и знает ли об увлечениях дочери ее отец. Ему пришло в голову, что сам он даже отдаленно не знаком с дуэльным кодексом, и обнаружил, что улыбается. Он решил написать ответ собственной рукой и, хотя не имел ни малейшей надежды разделить ее пыл, добросовестно корпел над посланием и уже был близок к его завершению, когда Цевет выдернул из кучи корреспонденции длинный конверт, крепко сжимая его двумя пальцами, как шею черной гадюки.

— Цевет? — Тревожно спросил Майя.

Конечно, ему не могли прислать никакой змеи, но уши Цевета были плотно прижаты к голове, как у охотящегося кота.

— Мы просим прощения, Ваше Высочество, — сказал Цевет, его голос звучал холодно и отстраненно, но уши подрагивали. — Просто мы были поражены.

— Поражены? — Повторил Майя с максимально вежливым скептицизмом, на какой только был способен. — Нашей перепиской?

Цевет скривился и признал: