Руслан Бирюшев - Ветер с Востока (СИ)

Допив чай, они разошлись. Саша отправилась заниматься какими-то бумажными делами в канцелярии, Дронов — навестить своих людей в казарме. Там его ждали — все подотчётные ему унтеры и поручики во главе с Горшковым. Капитана молча проводили за стол в комнатке отдыха и налили коньяку. Тут запоздало он вспомнил, что именно на этот день назначены неофициальные поминки по убитым в бою драгунам, однако первый тост Остап Кириллович предложил поднять за выздоровление сыскного агента. Хотя сотрудников Третьей канцелярии в военных кругах традиционно не любили, в роте Дронова многие знали Настю по её прошлому приезду. Тост был поддержан…

К стыду своему, Николай умудрился заснуть после третьей рюмки — сказались бессонная ночь, ушибленная голова и потрёпанные нервы. Последнее, что он помнил, отключаясь — гулкий голос поручика Горшкова: «Ничего, ничего, перед начальством мы прикроем…»

Проснулся Дронов в казарме, на чьей-то не застеленной койке. Голова, как ни странно, не болела, да и вообще наблюдалась приятная ясность сознания — сон, без сомнений, пошёл на пользу. Дежурный по казарме радостно проинформировал его, что господин капитан изволили спать полдня и всю ночь, так что на дворе уже утро, и рота завтракает. Николай поблагодарил солдата за заботу и, немного подумав, направился в госпиталь. Он собирался проведать Настю, но в палате её не оказалось. Пойманный капитаном врач прожёг офицера взглядом и сквозь зубы объяснил, где он видел пациентов вроде него и Агафьевой. Правильно поняв намёк, Николай почти бегом бросился в цивильную канцелярию, и действительно застал сыщицу в её кабинете, за столом, в окружении бумажных подшивок и открытых папок. Разумеется, привычно одетую и аккуратно причёсанную — будто ничего и не случилось. Разве что вместо жёсткого деревянного стула под ней теперь было удобное плетёное кресло, доставленное из дома. Ну и бледность ушла не до конца.

— Знаешь, я начинаю понимать нашего хирурга. — Признался Николай, останавливаясь в проёме. — Ты зачем из лазарета сбежала?

— Вместо того чтобы оправдываться, я тебе сейчас кое-что расскажу, и ты сам поймёшь. — Анастасия подняла взгляд, и Николай мысленно сказал: «Ага…». Кривая усмешка до ушей, зелёные глаза блестят азартом за тонкими линзами очков… Знакомо.

— Хорошо, но сначала… — Дронов глубоко вдохнул, подошёл к столу и опустился на табурет. Выдохнув, взял ладони девушки в свои, и посмотрел ей прямо в лицо. — Имей совесть, а?

— Прости, не могу. — Улыбка сыщицы сделалась немного виноватой. — Мне по службе запрещено совесть иметь… И то я иногда нарушаю… Ты не переживай, бывало и хуже. Помню, лет пять назад мне из спины наконечник стрелы вырезали — посреди степи, без всякого наркоза. Флягу водки в меня влили, да держали покрепче… Мне тогда всего двадцать три было, и плакала я навзрыд. До сих пор стыдно. Зато уже на следующий день три часа в седле продержалась, прежде чем свалиться без сознания.

— Но сейчас-то тебе ни ходить, ни сидеть нельзя. — Капитан решил пока не выспрашивать у неё подробности той душераздирающей истории.

— Не держи меня за идиотку. — Девушка высвободила руки и взяла со стола карандаш. — Я потратила часть тех из пятисот казённых рублей, что мне выдали на устройство конторы, и заказала местному сарту-плотнику трость под мой рост. До завтра обещал управиться. А попозже добуду диванчик небольшой — куплю или тоже плотнику закажу. И стану работать лёжа.

— В кабинете?

— В кабинете. Пожалуй, спать тоже здесь буду. Чего-то мне не хочется в домике за стенами ночевать, когда к моей особе такое внимание, а я ходить не могу. А теперь к делу. — Она постучала карандашом по столешнице. — Готов слушать?

— Весь внимание.

— Я получила доклады о всех приметных событиях, случившихся вчера поблизости от Пишпека, в том числе в посёлке. — Сыщица придвинула ближе нужную стопку документов, однако заглядывать в них не стала. — Помимо семьи золотаря — ещё пять убийств. В один день. Двое застрелены, один убит ударом ножа в сердце, ещё двое задушены. Из убитых один узбек. Остальные четверо — уйгуры. Ты же знаешь, кто такие уйгуры?

— Да. — Кивнул Николай, задумчиво подкручивая ус. — Китайские мусульмане. Похожи на узбеков, но живут в Китае, в Синьцзяне, главным образом.

— Правильно. Но их можно встретить по всей Азии, до самого Халифата. — Настя наклонила голову и, глядя на него поверх линз, медленно произнесла: — Китайская Империя любит вербовать среди них агентов для работы в азиатских регионах.

— Ага. — Дронов сделал вид, будто понял, к чему она ведёт.

— И если в городе у границ Китая происходят странности, а потом кто-то почти одновременно и весьма профессионально убивает нескольких уйгуров…

— То это неспроста. — Вот теперь капитан действительно понял.

— Более того, я тебе прямо скажу — дело пахнет мандаринами…

— Мандарины — в смысле, китайцы?

— Да нет, это у меня в детстве присказка такая была. Сам посмотри — если золотарь и убитые уйгуры имели отношение к китайской разведке, то какое отношение Китай имеет к похищению? Зачем китайцам, изоляционистам и традиционалистам, пришелец из иного мира, да ещё с чужой территории? И ещё вопрос — кто так ловко их устранил? Ещё одна сторона? — Девушка вздохнула и куснула карандаш. — То-то же. Чем дальше, тем больше я ощущаю, что мои плечи слишком узки для задач, которые я должна на себя взвалить…

— Запросишь помощь у столицы? — Предположил Николай.

— Да, теперь для этого достаточно оснований. Но работать нужно сейчас, по горячим следам. Благо, мне сегодня подкинули след не просто горячий — пылающий. Смотри.

Настя вытащила одну из папок из-под общей груды, развязала и вынула из неё смятый бумажный листок. Протянула Дронову. Тот взял, разгладил, вчитался. Тщательно выведенные прописные буквы гласили: «То, что вы ищите, на пути в Ташкент».

— Эту штуку, — Настя указала пальцем на бумажку, — мне утром передал незнакомец. Ждал меня у выхода из госпиталя, будто знал, что с утра пораньше сбегу. Сунул, шепнул, чтобы прочла, и был таков. Догнать я его не могла — едва ковыляла, за стеночку держась. А говорил он по-русски, с интересным акцентом. Послушай.

Девушка набрала в грудь воздуха, прочистила горло, и быстро произнесла мужским голосом:

— Возьмите это, прочтёте позже.

Николай хмыкнул — впервые на его памяти «попугайский» талант Насти пригодился в практике.

— Что скажешь об акценте? — Продолжила она уже нормальным тоном, хотя немного охрипнув.

— Я бы сказал — узбекский. Хотя я не великий специалист.

— Всё верно. А узбекский и уйгурский очень близки, и акценты от них схожие.

— И твои выводы?