Алексей Федорочев - Лось [СИ]

— А?.. — оторвался Ван-Димыч от своего занятия, — Миша! Выпустили! — обрадовался он мне.

— Выпустили под честное слово, что неделю проведу спокойно.

— Ну и хорошо, сегодня-завтра тестов не будет, потом майские, как раз отдохнешь.

— Какие майские? — слегка насупился я, как всегда, сталкиваясь с чем-то мне неизвестным. Уж всяко не "Мир-труд-май!" и не день Победы имелись в виду, тем более что обе даты миновали.

— День рождения императрицы, три дня законных выходных, — пояснил Воронин, все еще пребывая в собственных мыслях, — Можно даже в Москву или еще куда съездить, если у куратора отметку сделать, где будешь.

При упоминании куратора я скорчил рожу и привычно постучал по дереву, чтобы не накликать — как и предсказывал Угорин, любви у нас с ней не сложилось. Мерзкая тетка не понимала моего положения при шефе и постоянно пыталась ограничить доступ к секретной информации, отправляя заниматься тем, что считала моими должностными обязанностями. Сколько ни пытался ей втолковать, что мои успехи как раз и проистекают из того, что, хотя бы поверхностно принимая участие в разработке, знаю, что и как в "девятке" должно работать, так и не смог втемяшить в ее тупую голову с фальшивыми кудряшками, что не надо мешать творческому процессу. Плюнул, в конце концов, и по примеру шефа, да и остальной нашей команды, старался пореже попадаться ей на глаза. По моему личному мнению, навязанная СБ Людмила Васильевна бесилась с двух моментов: во-первых, она ни черта не понимала в нашей деятельности, несмотря на наличие профильного образования (физ-мат она закончила, но это было так давно…). А во-вторых, Ван-Димыч не воспринимал ее всерьез, опять же, несмотря на высокое звание и наличие профильного образования. Кто-то из руководства крупно просчитался, назначив ее сюда, забыв об огромном мужском эго профессора. С тем же Угориным, который не слишком разбирался в предмете, Воронин мог посоветоваться и даже прислушаться к его словам, правда сам капитан обладал здравым смыслом и не лез выше головы, оставляя реализацию за теми, кто в ней шарил. Но все советы и указания Маздеевой начальник резко воспринимал в штыки. Хотя на моей памяти ничего здравого эта крашеная мамзеля ни разу не предложила.

— Ладно, Москва погодит, нас и здесь неплохо кормят, — отозвался я, даже не дернувшись бежать оформлять выезд за территорию Муромцево. Грымза почти наверняка отфутболит, так чего мотать нервы? Да и не ждал меня никто в Москве, а смотаться до родного Масюниного городка трех дней не хватит — это отпуска надо ждать, плюс согласовывать поездку не с Маздеевой, а с персонами повыше рангом, посвященными в частности моей биографии, — Так что это?

— Проект брони, подкинули смежники на изучение и внедрение. Вот, прикидываю что к чему.

— Опа-опа! — воскликнул, разворачивая к себе томик, — И что они навертели?

В эскизах выглядело все красиво — эдакий "железный человек" обтекаемых форм. На броню даже мускульный рельеф нанесли, особенно умилив меня тщательно прорисованными сосочками. Что же ниже-то в такие же анатомические подробности не стали вдаваться?! Зассали? Долистал до женской разновидности и расстроился — опять цензура! Округлости были прикрыты имитацией то ли жилетки, то ли корсета. То есть женскую грудь — ни-ни, а мужскую — во всей красе! Похихикав над неравноправием, сосредоточился над техническими характеристиками и начал ругаться матом при Ван-Димыче, чего раньше себе не позволял:

— Это что за хуйня? Сталь марки ВСД, она же по хрупкости даже слабее дуг экза, а Чума их на мне на мах перебивал. А масса? Шеф, двадцать восемь килограмм, это же на оружие ничего не останется! Чем, по-вашему, мы тварей встречать будем? Блестящими сиськами слепить?

— Миша!.. — попытался урезонить меня проф, — Это пока черновой вариант.

— Иван Дмитриевич, да это же форменное издевательство! Эта, с позволения сказать, броня, еще и коленному шарниру мешать будет! — уцепился я за выхваченное глазом несоответствие размеров, — Вот, смотрите, здесь никакого зазора нет для свободного хода! Блядь, они что, считают, что нога при ходьбе не сгибается?!

— Для этого и отдали на изучение, чтобы получить от нас замечания! — донеслось от скрипнувшей при открытии входной двери. Стук по столу не помог — в кабинет незваным гостем просочилась Грымза собственной персоной, — И вам, Михаил, не мешало бы придерживать язык! Не знаю, где вы до этого учились манерам, но они у вас напрочь отсутствуют. Мои соболезнования вашим учителям!

— А вот не надо, Людмила Васильевна, подслушивать не предназначенное вам и вмешиваться в чужие разговоры!

— А вам, Михаил, лезть в чужие для вас области! — припечатала она, — Иван Дмитриевич! Я, по-моему, ясно объяснила, что на этих документах гриф секретности?!

— Людмила Васильевна! Мнение Миши для меня важно!

— С каких пор мнение неуча вдруг стало основополагающим? Вы еще с уборщицами тогда обсудите!

— Да с тех самых, с каких я вот в этом буду прыгать! — "Тупая ты корова!" — добавил про себя, — Весь нынешний резерв составляет сорок килограммов, проверено неоднократно! И я предпочту его почти весь забрать на вооружение и патроны, чем на эту ерунду!

— Эту "ерунду" разрабатывала специально для вас целая научная группа! — оскорбилась особистка, — Я не позволю выпускать абсолютно незащищенных бойцов!

В чем-то она была права, совсем без защиты было нельзя, это я прекрасно осознавал. Вот только предлагаемый вариант мне категорически не нравился — выходил слишком громоздким.

— Так я не говорю, что защита не нужна! — еще раз попытался донести свою мысль, — Какая-никакая даже для психологического комфорта требуется! Но не это убожество!

— Миша! — вмешался профессор в нашу перепалку, — Выйди, нам с Людмилой Васильевной поговорить надо.

— Шеф! — попробовал упереться я.

— Миша! — повысил голос Воронин.

Поняв, что малость перегнул палку, но все еще кипя от негодования, покинул кабинет. Ворвавшись в рабочий зал, психанул и сорвал злость на своих подопечных. Даже Паша, с которым удалось поладить и почти сдружиться, удивился моему взвинченному состоянию:

— Кто и где тебя накрутил? Или рука до сих пор болит?

— Броню посмотрел, которую нам навязывают.

— Броня — это хорошо! — обрадовался он.

— Двадцать восемь килограммов! И ладно бы что-то приличное, а то чуть ли ни листовое железо!

— Ну, ты совсем уж не нагнетай! — попытался успокоить меня Отрепин, — Не дураки же наверху сидят!

— Паш! Вот поверь, мне есть с чего беситься — мы же не против людей воевать собираемся! До этого мы все затачивали на мобильность и наскоки, скорость и увертливость — это конек девятки! А теперь прикинь — легкое вооружение тварей не берет!..