Алексей Федорочев - Лось [СИ]

— Вполне берет, я читал отчеты! — прервал меня на полуслове Павел, — Суставы или лицевые пластины вскрываются обычными палашами, даже без клановых секретов.

— Паша, да меня с палашом против твари не то, что императрица, сам господь бог не заставит выйти! Мы не в семнадцатом веке живем! Только пулемет, и только тяжелый! Какая схватка, о чем ты!

— Миха! Разуй глаза! Для чего, по-твоему, крепления на манжетах у девятки?! Для чего здесь нас, специалистов по холодному бою собрали?!

— Каких еще специалистов?

— Я чемпион Москвы по сабельному бою, пять лет назад был лучшим в своей возрастной группе. С Яковом мы к одному тренеру ходили, он, конечно, со старшаками тренировался, но я его помню, надежды, между прочим, подавал! Жаль, бросил незадолго до семнадцати, но здесь снова занимается. Инна, Зайка и Тушка — призеры в фехтовании на рапирах. Из нас всех только Анатолий раньше атлетикой занимался, но его сейчас усиленно гоняют, Светлану с Еленой тоже каждое утро. Почему мы, по-твоему, только к одиннадцати, а то и позже являемся? Тренируемся!

— Пиздец! — выдал вердикт, оседая на скамейку, — Не может быть, Паша! — встряхнулся я, — Ты тварей хоть раз близко видел?

— Можно подумать, ты видел? — хмыкнул лейтенант.

Ну да, секретность и еще раз секретность! Но плевал я на нее сейчас!

— Паша, я — видел. И в гробу мне снились все сабли и мечи, когда я Войну из пулемета едва-едва ухайдакал. Нет, как последнее средство — может быть, патроны не бесконечные, но чтобы вообще без огнестрела?

— Не дрейфь, прорвемся! — легкомысленно отмахнулся он от моих слов, — Ухайдакивают их клановые, ухайдакаем и мы.

— Паш, вот я не понимаю твоего отношения! Клановые — да, они с огнестрелом не бегают, но у них и способности другие. К тому же ты не видел их тренировок, а я видел.

Отрепин еще более скептически хмыкнул, типа: "Ну, давай! Заливай! Верю-верю!" И даже злиться на его недоверие было бесполезно, если подумать, то мои ничем не подтвержденные слова звучали слишком завирально.

— И все же, давай каждый заниматься своим делом, — подытожил он, поднимаясь со скамьи, где сидел рядом со мной, — Ты — учишь нас, а мы как-нибудь, помолясь…

— Пойдете на убой! — перебил его я, — Ладно, время еще есть, будем думать!

Обидно, но Воронин мои чаянья не поддержал. Даже на встречу с разработчиками брони меня не взяли, а то я бы высказался. Одно утешает, со слов Максима, который все же туда попал с другим нашим коллегой — Николаем, пизды смежникам шеф там вставил знатной, его речь даже разобрали на цитаты. Так что вскоре прибыл новый проект, а потом и сами отлитые пластины, которые наши стали навешивать на все девятки, к тому времени их снова стало четыре полноценных и моя экспериментальная. Из-за закаченного скандала мою забронировали минимально — прикрыв лишь жизненно важные органы, но и то новый девайс сожрал почти пятнадцать килограммов, заметно утяжелив движение.

Пока возились с броней, прибыли вибро-мечи, которые замучились прицеплять и подключать, их питание отличалось от нашего, две недели трахались с синхронизацией и переходниками. В рабочем режиме, конечно, консервный чудо-ножик выдавал приличные характеристики, легко перерезая стальной рельс, но все равно доверия к ним у меня не возникло ни на грош.

А еще, для полного счастья, пошел разлад в моих отношениях с командой. Я бы так и гадал, с чего вдруг охлаждение, но вскоре просветила Лена Краснова, зайдя в мой закуток до начала тренировки. Оказалось, что Отрепин мне тогда не поверил и из лучших побуждений в тот же день сходил к куратору за уточнением. Майор Маздеева — кто бы сомневался! — ничего в моем рассказе не подтвердила, вдобавок я сам потом получил по первое число за разглашение, еще и премии лишили. А Павел на правах старшего по званию собрал вечером всех испытателей и ославил меня брехуном.

— Наплюй! — грубовато успокоила меня Елена, они со Светланой единственные знали, что никакими фантазиями я не увлекся, — Если тебя утешит, то я тоже считаю, что целиком делать ставку на мечи — полная глупость, надо только дождаться, когда эта мысль дойдет до верхушки.

— Лена, а нельзя эту мысль как-то пораньше им в головы вложить? Ты меня пойми: я ведь не против брони, и не против наличия в экзе чего-то колюще-режущего. Но можно ведь это все как-то по-умному скомпоновать?

— Пыталась уже. Там, наверху, мнения разделились, споры идут — до рукоприкладства доходит.

— Почему? У вас там что, поголовно идиоты?

— Вот только не надо в позу обиженного вставать! Один ты все понимаешь, а вокруг сплошь идиоты! — завелась Краснова, — Пока длится ожидание и поединок, место окна берут в кольцо. В зависимости от рельефа местности радиус оцепления от пятидесяти до ста метров. А теперь представь, что по этому пятачку ты со своим пулеметом будешь носиться?! Сколько ты по всадникам попадешь, а сколько по своим? Это тебе в январе повезло, что твоя стрельба никого не зацепила, хотя риск был, говорят, многие с крыш за тобой наблюдали, а к моменту расстановки заслона ты уже все патроны истратил, а представь, что ты того же Воронина шальной пулей снял бы?

— Итицкая сила! — ни разу не задумывался о таком исходе, а ведь и вправду легко мог кого-то случайно зацепить. А тяжелый пулемет не шутка — прямым попаданием руки-ноги отрывает.

— На самом деле задача не настолько глухая, — более спокойным тоном продолжила Елена, — Заслон обычно первым делом бронированные щиты выставляет, формируя коридоры для тварей, реальный риск только для наблюдателей останется, и здесь тоже можно что-нибудь придумать. Командование боится, что вы в тесном пространстве дружественным огнем друг друга накроете.

— Но можно же поединки один на один проводить?.. — заикнулся было я, — Где-то, помнится, проскакивало, что до полудня твари один на один выходят.

— Твари-то выходят, а вот гражданские отчего-то нет! — рявкнула Краснова, снова распаляясь, — Лось, эвакуация семидесяти квадратных километров в населенном пункте никогда гладко не проходит, я уже молчу про расстановку оцепления! Спроси у своего Угорина, я хоть его и не люблю, но он тебе лучше расскажет, во что это всегда выливается. Потому и начинают всегда поединки незадолго до заката, чтобы целый день в запасе был, и то бывает, не успевают! А там без вариантов: четыре на четыре, да по темноте! Свет всегда выставляют, но иногда всадницы своими искрами его сносят, иногда твари что-то такое применяют, что все гаснет. В таких условиях по своим попасть — раз плюнуть!

— Не горячись, понял, — хмуро прервал ее я, — Хреновая картина тогда получается, не в нашу пользу. Может тогда вообще не стоило все затевать? Светка, вон, от простых придурков отмахаться не смогла, а ты ее предлагаешь против всадников выставлять!