Алексей Федорочев - Видящий. Книга 2

На скамейке в крохотном скверике перед домом главы ПГБ я сидел долго, перебирая, что могу предложить всесильному человеку за его вмешательство в судьбу матери. Замкнутый порочный круг: уберегая мой секрет, мать ничего не сказала Ефиму о моей роли в его восстановлении, зато, как верная подруга, собралась последовать за ним на край света. Теперь, чтобы спасти мать, мне придется продаться Тихону Сергеевичу — никого другого, обладающего такой властью, среди своих знакомств я, как ни искал, но так и не смог найти. Оставалось только надеяться, что Милославский и сам не особо заинтересован, чтобы единственный по-настоящему близкий человек его подопечного сгинул на краю земли ни за понюшку табаку. А если заинтересован?.. Невооруженным же взглядом видно, как нас специально от Митьки отдаляют! Бли-и-ин, как же все сложно-то!..

— Между прочим, охрана уже всполошилась, — раздался над ухом знакомый голос Кугурина.

— Здравствуйте, Антон Алексеевич! — поздоровался я с помощником хозяина дома.

— И думы тяжкие гнели его чело… — Оглядев меня, процитировал мужчина что-то из былинного эпоса, — Пойдем в дом, Тихон Сергеевич уже минут пятнадцать на тебя из окна любуется. Обедать не садится, а в его возрасте режим соблюдать надо. И, кстати, Христос воскрес!

— Спасибо, что-то слышал об этом… — невесело отшучиваюсь я, но тут же исправляюсь: — Воистину воскрес!

— Богатым будешь! — выслушав мое приветствие, заявляет Тихон Сергеевич, — Вот, не поверишь, но только вчера тебя вспоминал!

— Плохим или добрым словом?

— К слову пришлось. Но раз богатство предрекаю, значит, получается, хорошим! — непонятно ответил хозяин, — Не стой столбом, садись! Отведаем, что Бог послал. Приборы сейчас принесут.

Многие ли из жителей Петербурга могут похвастаться, что вынудили поделиться условно праздничным обедом (не забываем про диетическое питание) главу приказа безопасности? Думаю, таковых можно пересчитать по пальцам. Только перед кем похвастаться этим достижением? Перед Шаманом, который все еще не верит в факт нашего знакомства?

За едой выслушивать проблему Тихон Сергеевич отказался, но и тянуть, видя мое состояние не стал, сразу же после обеда мы уединились в его кабинете.

— Ну, выкладывай!

Выложил.

— Хмм, я, признаться, был уверен, тебя другое гнетет… Ошибся, бывает… Значит, душу закладывать пришел? — внезапно гаденько захихикал он.

— Примерно, — не разделил я его радости.

— Вот, ты даже не представляешь, как хочется мне с тебя что-то стребовать за эту услугу! — продолжил он ехидным тоном, — Вот, знал бы ты, в чем вся соль, посмеялся бы со мной вместе!

— Так поделитесь, я весь внимание! — нервно отзываюсь на его слова.

— Извини, но ты так трогательно переживал, готовился торговаться со мной, что удержаться просто выше моих сил! — Смешки у Милославского все более мерзкие выходят, хотя, казалось бы, гаже уже некуда, но терпеливо слушаю, — Запомни! — неожиданно жестким тоном продолжил он без малейшего следа веселья, — Твоя мать — родственница действующего сотрудника приказа, а Дмитрий стал таковым, едва переступил порог академии! Никто и никогда не отправит ее в место, где есть шанс, что ее захватят, и будут шантажировать ее жизнью нашего человека! Пошел бы к нам служить — давно знал бы эту прописную истину! Во-вторых, если бы не начал паниковать, а дал себе труд разобраться, то узнал бы, что в экспедиционный корпус женщин не берут в принципе, ни на какие должности!

— Согласен, сглупил. — Кто бы знал, сколько сил потребовалось мне, чтобы не начать биться головой о поверхность ближайшей стены. Идиото!!! Дебило!!! Но все же почти ровным голосом оправдываюсь: — Но, даже зная это, все равно бы беспокоился. Влюбленная женщина — она как танк, сносит любые препятствия.

— Сомнительно, потому что есть еще и в-третьих! Это негласно, но тем не менее соблюдается повсеместно: одаренных женщин детородного возраста без защиты и сопровождения за пределы империи вообще стараются не выпускать.

— Спасибо, Тихон Сергеевич! Вы просто не сможете оценить размеры камня, который сняли с моей души! — от всего сердца поблагодарил я собеседника, вернувшего мне краски жизни.

— Теперь перейдем к ее жениху. Я, как ты знаешь, пока еще опекун их с Дмитрием рода, поэтому волей-неволей, но за ее жизнью присматриваю, как и за твоей, — объяснил свой интерес Милославский. А то я не знал! — За него просить будешь?

— Нет! — сразу же обозначил я свою позицию, продаваться за Большакова не собираюсь.

Тихон Сергеевич со странным интересом оглядел меня, но ничего не сказал, а подошел к бару и стал наливать себе коньяк. Посчитав, что выделенное мне время подходит к концу, приготовился прощаться, но тут заметил, что хозяин достал еще один снифтер, потом передумал, вернул его на место и достал бокал для сока.

— Тебе какого?

— Апельсинового, — Милославский собственноручно налил мне напиток.

— Мне интересно, отдаешь ли ты себе отчет, насколько ты везучий нахал? — с легкой усмешкой спросил меня мужчина, протягивая питье.

К этому моменту душевное равновесие ко мне уже вернулось, поэтому удалось настроиться на хождение по тонкому льду, которое многие почему-то называют беседой.

— Я еще и обаятельный!

— Это у тебя наследственное, — отмахнулся он на мою реплику, — а вот везение… даже и не знаю от кого. Ты хоть представляешь, что бы я сделал с любым другим человеком, о котором бы точно узнал, что он в состоянии вернуть перегоревший дар?

— А я хоть раз вам такое заявлял? — вопросом на вопрос отвечаю собеседнику.

— Браво! — похвалил мужчина, изобразив пару хлопков в ладоши, — Ни капли лжи!

Сделав глоток ароматного напитка, а мне оставалось только завистливо хлебать сок, он продолжил:

— Один раз случайность — перегорел, восстановился. Бывает. И не так уж и редко, на самом деле. Кстати, еще тогда хотел спросить, но забыл: зачем ты свою медкарту уволок? Ведь ваш доктор все твои болячки наизусть знал, ты ж в его пенатах частым гостем был?

— Мне было тринадцать, я был до жути напуган, по уши накачан успокоительным и наркотой, каких логичных действий вы от меня ждали?

— Ну, в остальном ты вполне грамотно действовал, даже удивительно. Придется принять к сведению, что пугать тебя не стоит, — веселится он, — Но, это так… Второй раз вдруг выходит из комы Дарья, твоя мать. У нее вроде бы была другая проблема. Тоже с источником, но другая, так что с тобой тогда не связали. И теперь ты мне рассказываешь, что перегоревший пилот, по абсолютно случайному совпадению являющийся ее женихом и работником твоего «Кистеня», ну, просто абсолютно случайно! — вдруг стал восстанавливаться.

— Вы же сами сказали, что я везучий, — развожу я руками.