Каваками Минору - Панцерополис

— Что-то не так?

— Ничего.

— ?

— Меня гложет, как редко я вижу её улыбку.

Гастон горько улыбнулся. Единственный раз, когда он увидел на удивление широкую улыбку на лице Эльзы, она взошла на борт того корабля.

Он задал молодому человеку вопрос:

— Герр Шриер, а что думаете Вы? Я считаю, люди должны отбросить нелепые выходки с вступлением во взрослую жизнь.

Лицо молодого человека оставалось спокойным.

— Я относился к дочери, как к взрослому человеку. В двадцать лет самое время для вступления в общество. Ей пора бы повзрослеть.

— …

Гастон остановился перед главным входом.

— И всё же, она ввязалась в какую-то бессмыслицу с улыбкой на лице.

Майер также остановился и молча слушал Гастона.

— Но почему я содрогнулся, когда увидел её улыбку?

Гастон небрежно пригладил волосы.

В этот же миг дверь открылась и внутрь вошла женщина.

Это была Эльза.

— !

Гастон остолбенел, а Майер бегло скользнул по ней взглядом, после чего кивнул.

— Что ж, герр Брюер. Разрешите откланяться.

Он потянулся к двери, которую открыла Эльза.

Глаза девушки его сопроводили, но он не ответил.

Дверь медленно закрылась, оборвав сквозняк снаружи.

Гастон и Эльза оставались в полнейшей тишине.

Эльза заговорила первой.

Она глубоко вздохнула, чтобы сначала успокоить себя.

— Пап.

Её голос ясно отразился по коридору.

Но голос Гастона его заглушил.

— Ты что себе позволяешь? Твое непослушание далеко не ново, но в этот раз я не стану закрывать на всё глаза.

Это были привычные слова, но усталость за ними оказалась в новинку. Вероятно, она заметила, потому что её выражение лица слегка изменилось.

Со странной неподвижностью, сковавшей её черты, девушка спросила:

— Ты мне поверишь, если я скажу, что всерьёз думаю полететь в космос?

Её слова заставили отца онеметь. Он только сейчас осознал, как она вернулась и что она собирается делать.

— Сейчас не время для шуток! — эмоционально воскликнул Гастон в ответ.

Затем он вздохнул и расслабил напряжённые плечи.

— Послушай, Эльза. Человек, который однажды пытался полететь в космос, потерпел неудачу и стал звездой, украшающей луну! Никто до сих пор не преуспел!

— Знаю.

— Тогда почему ты вознамерилась сделать то, что тебя убьёт?!

— Потому что верю, что я смогу.

— Ты просто хочешь выделяться! Ты не можешь рисковать жизнью ради такой глупости! И не только это! Ты доставляешь хлопот армии и разносишь хаос по стране!

— Причём тут вообще армия и страна?

— Ты хоть раз задумывалась, что значит смерть людей?! Ты будешь убивать людей, которые не имеют к этому отношения!

— Тогда почему ты продаёшь оружие?!

— !..

Это было резкое, болезненное заявление.

Гастон начал отвечать, но остановился.

У него есть причина продавать оружие: дочь. Но он не мог этого произнести. Иначе его слова вместят в себя мрачное значение.

… Не будь Эльзы, я бы не стал продавать это смертоносное оружие.

Вот к чему всё сводилось. Что бы он ни сказал, это прозвучит как отговорка.

Ему не оставалось выбора, кроме как принять её следующее заявление в лоб.

— Все делают то же самое!

Плечи Гастона дернулись, словно от спазма.

Он не знал, что сказать.

В то же время Эльза зашевелилась. Девушка медленно присела, опустилась на одно колено, и поправила полы юбки. Она приложила одну руку к телу, наклонилась вперёд и поклонилась головой.

Её действие прошло без колебаний. Это был заготовленный и отточенный акт.

В благородном этикете, рыцарь таким образом выражал благодарность своему правителю, но подобное действие не встретишь теперь даже в королевских дворцах.

Вскоре она подняла голову. Её лицо сковало спокойствие и неподвижность.

— Прошу прощения, что прерываю твой напряжённый график.

Её тон звучал расслаблено, и она не остановилась.

Не в силах что-либо сказать, Гастон прикусил губу и слушал голос своей дочери.

— Казалось бы, я многого прошу, но это для меня очень важно. Два человека поставили на кон свои жизни, и это поможет мне решить, что делать со своей.

— …

— Я прошу тебя, как президента Компании Брюера, предоставить мне своих рабочих. Умоляю.

После этого она немного приподняла голову.

— Мне честно хотелось бы справиться самой, но я не смогу добраться до космоса в одиночку. Я прошу не только тебя. Я прошу помочь всех!

Слушая безудержную интенсивность её голоса, Гастон непроизвольно спросил:

— Думаешь, все будут работать ради тебя?

— Не ради меня! Ради того, что я хочу сделать! Ради полёта в космос!

— Мм…

Гастон на это помрачнел.

Он осознал, что её желание выходит за рамки простого эгоизма.

Его дочь пыталась вести других и достичь цели.

Он осознал, что её действие можно также выразить словом «бизнес».

Однако осознание этого факта означало признать, что Эльза на одном уровне с ним. И это значило позволить дочери его оставить.

… Могу ли я сейчас это позволить?!

Чтобы удержать её здесь и проверить, он задал один последний вопрос.

— Ты говоришь, что можешь пожертвовать другими, как и я?

Прежде чем ответить, девушка встала, и их глаза оказались на одном уровне.

— Я просто верю в возможность достижения космоса. Это испытание включает в себя возможность моей неудачи.

Отвечая, Эльза выдала ненадёжную, но в то же время волевую улыбку.

… Она боится?

Тот, кто готов пожертвовать другими, должен помнить о возможности собственного провала. Гастон знал, что сделки велись по такому принципу.

Она жертвует другими и собой, чтобы привести в движение огромное количество людей и достичь собственной цели.

Теперь у нее есть цель. Если такой человек зашевелился, его не остановить. Так же как Гастон не прекращал продавать оружие, что бы Эльза ни говорила.

… Понимаю.

Он закрыл глаза и с облегчением вздохнул.

И произнёс слова своего решения:

— Если я откажусь, ты побежишь искать помощи по округе, разве не так?

Небольшую комнату для опросов окружали белые стены без окон. Там была лишь одна металлическая дверь, большой стол и стулья.

С одной стороны сидел следователь со скрещенными руками.

С другой — Вальтер и Пауль. Когда dp-XXX бесследно исчез во тьме, их отвязали от стульев.

— Хм.

Со своим привычным выражением лица Вальтер промычал и поднял взгляд:

— А-а… уже почти 24-е, правда?

Чтобы добавить внутреннего напряжения, в комнате для допросов не было часов.

Пауль глянул на Вальтера.

— Ты можешь определить который час?

Вопрос не имел особого смысла, но Вальтер кивнул.

— Я унаследовал отцовское ощущение времени, поэтому оно идеально. Хочешь, скажу время вплоть до секунд?