Алексей Славич - Дуэль на соленых огурцах

- Хорошо.

И, сверкая американской улыбкой, Александр распрощался.

Глядя ему вслед, Люся процедила:

- Вот долбоеб...

От этой реплики Григория разобрал неудержимый, несколько нервический смех.

- Чего ты ржешь, - улыбнулась Люся, - он правда упертый долбоеб, хоть и способный ученый.

- Это у меня, типа, когнитивный диссонанс (столкновение в сознании противоречивых знаний, убеждений, поведенческих установок и т.п. - Примечание автора), - объяснил Григорий. - Почему-то понятия "инопланетянин" и "долбоеб" пребывали в разных когнитивно-семантических слоях моего сознания.

- Ладно, журналюга, - усмехнулась Люся, - не делай всуе вид, что читал Фестингера. Пошли поднимемся ко мне и спокойно поговорим.

* * *

- Интересно, почему ты не боишься? - спросила Люся, отпирая дверь. - Облик-то мой настоящий показался тебе жутковатеньким. А вдруг я тебя сейчас начну расчленять? И пожирать? Раздевайся, одетую тушку расчленять неудобно, проходи.

- А мы смело скажем, что мы боимся, - ответил Григорий, проходя в гостиную и устраиваясь в любимом кресле. - Но, типа, профессиональный долг настоящего журналюги ...

- Гриша, не пизди, - прервала его Люся. - Я эмпатический телепат, чувствую эмоции. И слышу, что ты, нахальная морда, меня не боишься. И даже, как бы скрывая это от себя, надеешься помириться. И заодно потрахаться. Вот насчет помириться и потрахаться ты забудь. Я тебя пригласила поговорить только потому, что хорошо к тебе отношусь. Ну и, кстати, там еще твой коньяк остался, может, ты его допьешь? Не люблю выбрасывать продукты.

- Я, вообще-то, за рулем... А скормить новым любовникам не получается?

- Ты же знаешь, я стараюсь водиться с приличными людьми, которые пьют Энэси, Арди, Курвуазье - а не дешевое говно вроде твоего Гастона де Лагранжа. Ты был чудовищным и трагическим исключением, подтверждающим мудрость правила.

- Ну, - пожал плечами Григорий, - если такая безысходная ситуация - давай допью гастончика. Дай уж мне тогда лимончику с сахарком и рюмку вместо коньячного бокала - потерпи напоследок мою вульгарность.

Люся выразительно закатила глаза, развела руками, вздохнула - и отправилась на кухню.

* * *

- Ну, - спросил Григорий, поднимая рюмку, - подскажи же, сестра моя по разуму, как мне политически грамотно построить тост? За галактических братьев? За великодушных и просвещенных завоевателей?

Люся чокнулась бокалом с каким-то белым вином, задумчиво помолчала.

- Не завоеватели - это точно. Цинично говоря, вас абсолютно незачем завоевывать. Вообще завоевательные войны в Сообществе цивилизаций чрезвычайно редки - это обычно экономически неэффективно и как бы считается крайним моветоном со всеми вытекающими отсюда очень неприятными последствиями. Ну, как России незачем, да и нереально завоевать какую-нибудь Гвинею. Но и эпитет "братья" подходит плохо. Ощущаешь ли ты негаснущую ни на минуту братскую любовь к народам Гвинеи?

- М-м... Если честно, скорее, типа, нет.

- Ну, примерно так же и у нас. Но есть специальные организации, занимающиеся исследованиями слаборазвитых цивилизаций. В них концентрируются существа, просто по складу характера и образованию более-менее близкие к типу Миклухо-Маклая и, соответственно, симпатизирующие аборигенам. Вот такая ситуация.

- И что ты, сестра по разуму, будешь со мной после окончания интервью делать? Примешь обет молчания? Стирание памяти какое-нибудь?

- Зачем мне твой обет молчания или стирание твоей памяти? - удивилась Люся. - Тем более, стирание памяти - процедура небезопасная.

- А если мне приспичит выполнить священный профессиональный долг журналюги и рассказать про виденное и слышанное почтенной публике? Или нашим доблестным спецслужбам?

- Да флаг тебе в руки, - пожала плечами Люся. - Может, станешь писателем-фантастом, остепенишься. Я буду рада, что хоть таким образом благотворно повлияла на твою судьбу. Только со спецслужбами советую осторожнее, можешь в дурку загреметь.

- То есть прямо-таки никаких секретов?

- Есть секреты. Я не должна инфицировать тебя определенными идеями и концепциями, чтобы ты не стал их активным носителем. До некоторых вещей цивилизация должна додумываться сама.

- А что будет, если... э-э... инфицируешь все-таки?

- Нехорошо будет. Есть у меня такой печальный опыт. В 20-е годы прошлого века я была замужем за одним человеком, кстати, русским эмигрантом, философом и журналистом...

- Погоди-погоди, - перебил Григорий, - а кой же тебе годик, деточка?

- Примерно... э-э... 300-400, где-то так.

- М-да... Было у меня ощущение, что ты как бы старше, чем выглядишь, но не настолько. А почему такая вилка?

- Очень проблематично соизмерить с реальным физическим временем периоды, которые проводишь в виртуале. Есть режимы, когда переживаемое там время как бы ускоряется или замедляется в сотни раз. Но это на пальцах трудно объяснить. Извини, Гриша, - примерно как простому древнему греку, не Анаксагору какому-нибудь, в двух словах растолковать, что такое Интернет со всеми его наворотами типа блогов и чатов.

- Ладно, проехали. И что у тебя случилось с твоим мужем?

- Грустно случилось. В один прекрасный день мне объяснили, что в результате моего влияния оставаться на Земле моему мужу нельзя: он стимулирует несоответствующие уровню развития аборигенов социальные концепции.

- А как-то подкорректировать его было невозможно?

- Понимаешь, его уже надо было так корректировать, что это было бы радикальным изменением личности. От этого варианта он отказался. От варианта сделать паузу и воскреснуть ориентировочно лет через 50-100 он отказался тоже...

- "Сделать паузу" - это, что ли, лечь в анабиоз?

- Нет, но эквивалентно. Личность записывается на носитель информации, а затем восстанавливается. В таком же теле или другом. Как моя личность, например, помещена в это специально выращенное тело.

- И что дальше?

- Он выбрал эмиграцию. Я его перетащила на несколько провинциальную, но, в общем, культурную, приличную планету, где у меня постоянное гражданство. Австралию немножко по аналогии напоминает. Однако, как меня и предупреждали, кончилось это плохо. Через три года он повесился от тоски и ностальгии. Плесни-ка мне тоже коньячку. Тяжелый это у меня был эпизод.

Не чокаясь, выпили.

- Ну, - спросила Люся, - какие еще вопросы?

- А можно спросить, что такое секундант проекта?

- Осторожничаешь? - усмехнулась Люся. - Правильно. Но про секунданта можно. У нас модель научной деятельности предполагает, что исследователь добровольно рискует своей жизнью, если сильно затрагиваются интересы и жизни разумных существ. В случае трагических последствий твоего проекта раскручивается рулетка - и закладывается, скажем, 5%, что ты должен будешь умереть. А поскольку часто имеется две или даже больше конкурирующих точек зрения - научный проект нередко реально представляет собой своего рода дуэль. На соленых огурцах.