Андрей Левицкий - Буря миров

Вернее, столько их было совсем недавно, но после того, как со стороны развалин Василия Блаженного донеслись взрыв и выстрелы, остались только двое – остальные убежали в сторону собора.

– Вперед, Игорек, – сказал Яков, и Сотник по-пластунски быстро пополз вперед.

Он добрался до стены возле пролома, не замеченный охранниками, присел и поднял руку с ножом.

– Ростик, Миша, готовы?

Первый промолчал, второй ответил за двоих:

– Готовы мы.

Яков нащупал прицелом темную голову одного часового, выстрелил – тот исчез за щитом, – перевел СВД на второго, снова выстрелил… и не попал.

Второй охранник бросился к убитому, поэтому Яков, которому много лет не приходилось работать со снайперской винтовкой, и промахнулся.

На такой случай и нужен был Игорь Сотник. Силуэт его мелькнул над щитами. Миг – и уцелевший часовой тоже упал. Сотник выпрямился позади щитов, сделал жест: чисто, ко мне!

Лагойда, Миша и Яков бросились вперед, последний закинул СВД за спину, сунул руку в подсумок с «коктейлем».

Когда они достигли щитов, в лагере уже стоял шум. Мимо пробегали варханы, стучали подошвами, орали, бряцали оружием, лязгали затворами. Снова разгорались костры.

Подняв АК, Игорь метнулся к двум круглым шатрам, стоящим почти в центре лагеря неподалеку от навеса-лазарета. Со стороны разрушенного собора доносился частый стук пулемета, там горела машина, сквозь специфический звук выстрелов варханского оружия прорывался негромкий голос ПМов да сухой треск «Калашникова».

– Молодцом спецы наши! – крикнул Яков, распахивая шкуры на входе в шатер.

Игорь присел, выставив автомат, заглянул и скользнул внутрь. За ним, включив фонарик, последовал Яков, потом Миша.

– Вот он, – Яков показал на покатый прибор размером с тумбочку, на четырех гнутых ножках, со скошенной верхней частью, где мерцали огоньки. Он целиком состоял из гладкого серебристого металла.

– Явсен так и описывал. Михаил, хватай!

Круглолицый присел, обхватив передатчик, приподнял.

– Килограмм двадцать… – прокряхтел он.

– Ты давай, выходи, потом жаловаться будешь!

– А где Лагойда? – спросил Игорь.

Миша, обнимая передатчик, попятился в проход.

– Я откуда знаю? Снаружи…

– В сторону! – крикнул Сотник, вскинув автомат.

В пляшущем красно-синем свете за спиной охранника он заметил фигуру человека с пистолетом в руках. Мелькнула вспышка, и Сотник присел, но пуля угодила не в него.

Миша, шагнувший после его крика вбок, ахнул и повалился назад. Передатчик упал сверху. В проеме стал хорошо виден Лагойда, маячивший с поднятым пистолетом в нескольких шагах от шатра. Выругавшись, он снова прицелился в Игоря, а тот дал короткую очередь. Лагойда, отпрыгнув в сторону, тоже выстрелил, и оба не попали.

Миша лежал на спине, удивленно раскрыв рот, неподвижным взглядом уставившись в небо. Лагойда пропал из виду.

– Бери прибор! – Игорь шагнул к выходу, вжимая приклад в плечо, быстро водя стволом из стороны в сторону.

Яков попытался поднять передатчик, охнул и выпустил из рук.

– Не могу, Игорек! Плечо у меня… Бери сам, я прикрою!

Он вытащил из подсумка «коктейль Молотова», зажег и швырнул наружу. Игорь, сдернув ремешок АК, протянул оружие Якову и взялся за передатчик, лежащий на груди мертвого Миши.

Выставив ствол в проем, Яков дал короткую очередь. Крикнул:

– Отходи!

Горела растекшаяся по мостовой смесь, от нее поднимался дым. Пригнувшись, крепко прижимая громоздкую «тумбочку», Игорь головой вперед выскочил из шатра и побежал обратно к пролому. Краем глаза увидел три силуэта неподалеку: Лагойда стоял на коленях, сцепив руки на затылке, над ним невысокий человек в просторных темных одеждах и лысый с забинтованной головой, с револьвером в руках. Сотник вспомнил, что мельком видел этого лысого у школы.

Сзади, тоже низко пригнувшись, пустив очередь веером над мостовой, выбежал Яков. Лагойда, чтоб не попасть под пули, повалился лицом вниз, а лысый, схватив второго, отпрыгнул за шатер.

Опрокинув щит, Игорь вскочил в пролом, круто повернул, зацепился за мешок, упал набок, обнимая передатчик. Вырвал из-за пояса сигнальный пистолет. Встав на колени, поднял его и пустил в небо шипящий клубок красного огня.

Подбежавший Яков помог ему встать.

– Бегом, Игорек! К точке сбора, не останавливаясь!

Курортник присел на корпусе слева от башни, Лабус – справа, оба почти непрерывно стреляли, не позволяя варханам приблизиться к машине, перезаряжались и стреляли опять. Костя, использовав РПГ, взорвал тачанку, которая попыталась выехать к ним из лагеря, метнул «химическую» и «коктейль». Последняя бутылка осталась у Курортника.

Когда вверху глухо замычали, Лабус вскинул голову. С края башни, оставаясь по пояс в люке, свесился Партизанов, лоб его ударился о броню, широкие ладони заколотили по ней.

– Э! – Костя вскочил, стреляя одной рукой, второй обхватил охранника за плечи, чтоб приподнять, – но тот был очень тяжел. – Браток, куда пулю словил?!

Партизанов замычал громче, Лабус повернул его голову, приподнял слегка – и тут из-за кремлевской стены взмыл красный огонь.

А через секунду перед БМП взорвалась граната. Переднюю часть машины приподняло, она рухнула на мостовую, хрустнув осью. На обычный земной броневик такой взрыв не произвел бы особого впечатления, но варханская машина вряд ли теперь способна была ехать: переднюю часть ее раскроило, словно гигантскими ножницами по металлу.

– Отходим! – крикнул Курортник, помогая Вене выбраться из люка. – Что с ним?

Пуля попала Партизанову в левую скулу, пробила щеку, раздробила кость. Бывший охранник захрипел и вдруг оттолкнул Лабуса с такой силой, что тот свалился с броневика на мостовую, сильно стукнувшись затылком, – хорошо, что шлем смягчил удар.

Силач выпрямился на башне во весь рост, шагнул вперед, подняв АК одной рукой и стреляя. Одна, вторая, третья пуля ударили в него. Он сделал еще шаг – и провалился в люк, будто «солдатиком» нырнул в воду.

Веня с Курортником спрыгнули на мостовую позади броневика. Из просвета в стене лагеря к ним катила бронированная мотоциклетка и две тачанки, на одной вовсю работал пулемет.

– Костя! – крикнул Алексей.

– Цел! – Лабус вскочил. – Сота сигнал дал – уходим!

Втроем они бросились прочь.

Задумчиво обойдя стоящий посреди салона передатчик, Яков сказал:

– Мы на Явсена грешили, а предателем вон кто оказался.

– Но с чего он решил переметнуться? – все удивлялся Лабус. – Он что, не понимал…

– А что он должен был понимать? – перебил Игорь, присевший на край откидного столика. Рядом сидел легко раненный в руку Веня Григоренко – его еще трясло, но он сиял от гордости: первый в жизни серьезный бой.