Денис Ватутин - Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего

К тому же я изучил заводик через инфракрасный сканер и убедился, что, кроме двух-трех церберов, нас там никто не поджидает.

Ирина тоже, казалось, приободрилась и забыла обо всех наших ночных перипетиях. Мы с ней весело болтали, обсуждая туристов и вообще марсианскую публику – кто кого видел. А итальянец Джованни Муррей с японкой Аюми и каким-то невнятным негром, у которого из-под шлема выпирала копна пестро переплетенных косичек-раста, пытались сбацать акапелла Боба Марли, да так, что Ирине даже пришлось пару раз на них шикнуть.

Мы спустились в долину, освещенную косыми солнечными лучами, словно мощным прожектором на съемочной площадке. Иногда на Марсе меня нет-нет да и охватывало чувство абсолютной нереальности происходящего, особенно в такие моменты, как сейчас: я глядел на длинные черные тени гор, разрезающих долину пополам, и вдыхал затхло-кисловатый марсианский воздух, сдвинув кислородную маску и отбросив сигарету.

Загадочными артефактами выглядели обломки покореженной техники: ГРВ, севший на обода проколотых колес, поржавевший джип «хонда» с газотурбинным двигателем. Возле запыленной бетонки, которая кольцом огибала долину и почти сливалась с ландшафтом, стояло одноэтажное здание из грубо отесанных каменных блоков с провалами узких черных окон, на стене которого было намалевано грубой малярной кистью какое-то подобие летающей тарелки, а дальше шла надпись «Ночной клуб «У Глюка». Музыка, куры-гриль, прохладительные напитки, выпивка!» Да‑а‑а, с фантазией тут жили ребята!

В небе парила одинокая гарпия, и, если бы не обилие красных оттенков и не неестественно отвесные скалы, можно было бы подумать, что мы на Земле, где-нибудь в мексиканских прериях века двадцатого.

Нас с Ириной нагнал итальянец Джованни Муррей.

– Красиво, правда? – обратился он к Ирине.

– Да, – просто ответила она, – очень. Я всегда любила восход солнца.

– Вы такая очаровательная девушка и такая смелая, – воодушевленно продолжал он. – Я до сих пор не могу забыть, как лихо вы подстрелили этого грифа, что напал на сеньора Охотника, – это было великолепно! Вы служили в русской армии?

– Нет, – ответила Ирина, поморщившись, – я занималась в стрелковом кружке.

– Это так необычно для такой хрупкой красавицы, я слышал, что женщины в России очень мужественны.

– Конечно, – Ирина кисло улыбнулась, – дромадера на скаку остановят, в горящий реактор войдут.

– У вас есть вопросы к гиду? – не выдержал я потока его славословий.

Ирина бросила на меня удивленный взгляд.

– Простите, что прервал вашу беседу, сеньор Охотник. – Он слегка поклонился в мою сторону. – Кстати, как вас зовут?

– Странный, – ответил я.

– О, это кличка?

– Это мое свойство. – Он начинал меня слегка раздражать.

– Хм… Интересно. – Он загадочно улыбнулся. – Я хотел спросить у вас.

– Спрашивайте.

– А правда вы приведете нашу группу к этой загадочной базе, которая затеряна где-то на этой планете? Этот старик… там, у поселения… он говорил…

– Мне платят за то, – ответил я с видом разухабистого наемника, чтоб сбить с него этот романтический налет, – чтобы вы добрались до вулкана Олимп, а не для того, чтобы мы искали марсианскую Аркадию. Понимаете? Есть реальность и мечты. За мечты на Марсе люди расплачиваются жизнью – такова здесь реальность.

– Значит, вы уверены, что этой базы не существует? – Он смотрел на меня с оттенком сожаления.

– Если многие тысячи людей за почти двести лет ничего не нашли здесь, а планета, надо сказать, не слишком огромная, – значит, искать нечего. – Я закурил. – И потом – вы можете поверить, что кто-то контролирует Марс? Я здесь пять лет, и если честно, все, что я наблюдал, – это повальная анархия и дикость. А вы думаете, что у кого-то на полке лежат ключи от Марса и он ими не пользуется? Опасаясь, наверное, военной инспекции ООН? Или что с Марса уволят? Или вы считаете, что эту базу бок о бок с военными строили зеленые человечки, которые не хотят, чтобы люди сильно размножались на Марсе?

– Вы – жестокий утилитарист. – Он пытался сделать вид, что мои доводы неубедительны.

– Это Марс, – сказал я резко, – а не ролевая игра и не «Star Galaksy».

– Но я кое-что слышал об этой базе еще на Земле. – Он хитро улыбнулся.

– Представляю себе… – Я посмотрел на него с сожалением: такие, как он, на Марсе долго не живут.

– Зря вы иронизируете. – Он нахмурился. – На Земле я возглавлял правительственную комиссию по вопросам космических и атмосферных аномалий. Организация у нас была большая, и даже я не мог контролировать все целиком, не говоря уж о некоторых подразделениях, которые у нас числились только на бумаге. Мы вообще не догадывались, чем занимаются эти хозяйственные и аналитические структуры нашей организации, которыми фактически руководили военные ведомства, хотя формально все отделы подчинялись научному правительственному комитету при Римском университете «La Sapienza». И вот однажды пришла в наш отдел разнарядка на участие во втором этапе колонизации Марса, «Терра‑2». На Марсе к тому времени начали наблюдаться пространственные аномалии, как и на Луне, и, естественно, мы, как специалисты, должны были обезопасить первых поселенцев, сделав все возможное, чтобы аномалии не повлияли на жизнь на планете и не помешали развитию колонии. Как вы помните, «Терра‑1», начавшаяся более ста лет назад, предусматривала, что в терраформировании Марса будут принимать участие роботы и люди, прилетевшие на Марс навсегда. Хотя климат на Земле постепенно пришел в некое равновесие, идея колонизации казалась спасительной даже тогда. И надо сказать, опыт у нас в изучении аномалий имелся, синьор Охотник! Я не могу рассказать всего, но скажу, что наша комиссия во многом продвинула мировую науку в целом! И мне совершенно непонятно, почему на Марсе сейчас происходит то, что происходит… – Он мрачно замолчал. – Вы думаете, что я скучающий миллионер? Я полетел на Марс на деньги, собранные добровольцами нашего института, и только лишь для того, чтобы разобраться – каким образом и что именно пошло не так. Наши инструкции были достаточно близки к реальности и почти все проверены на опыте… Да-да, не улыбайтесь…

– Я не иронизирую. – Он начал мне уже нравиться своим одержимым наивным энтузиазмом. – Редко на Марсе можно встретить настоящего ученого, особенно специалиста по глюкам.

– Вы, как я понял, тоже многого достигли в изучении этих аномалий, – он слегка поклонился, – несмотря на то что действовали в основном эмпирическими и флюктуативными категориями. Вы – молодец: мыслящий Охотник с живым умом…

– Мне всегда казалось, что итальянцы – верх галантности. – Я опять заулыбался: что-то в нем было трогательное – ведь он фактически кабинетный ученый, даже и близко не представляющий, что здесь происходит.