Дмитрий Старицкий - Путанабус. Две свадьбы и одни похороны

Тут в мою дверь не то что постучали, а как-то робко поскреблись.

Это пришла Галя Антоненкова получить согласно очереди свой кусик моей ласки. Вошла и сразу спросила:

– Где полигон?

Никак девчата не могут привыкнуть, что ТУТ в сутках 30 часов. Вот и прутся ко мне ближе к старосветской полночи.

Пришлось выключить ноут и распахнуть объятья.

Утром меня еле-еле добудилась Антоненкова.

– Что? Опять? – прохрипел я, глядя на красивое длинное тело, стоящее рядом с кроватью. Бесстыдно голое тело.

– Нет, работа! – смеется. – И не опять, а снова.

– Работа?.. – переспросил я осоловело. – Какая работа?

– Разная, – ответила лучащаяся довольством Галина. – Тут у тебя на столе целый список нарисован. Зачитать?

– Работа. Работа! Работа!!! – радостно заорал я, осознав, что меня перестали грязно домогаться, а просто будят, чтобы я сделал что-либо полезное для коллектива. – Попить дай, а… – попросил тихо, когда прекратил орать.

Да. Ночь была…

Во дела…

Все объекты разбомбили мы дотла…

Галя, дорвавшись до бесплатного, высосала из меня все соки, как в прямом, так и переносном смысле. Жутко техничная девочка, еще не понимающая по молодости, что техника секса и сам секс – вообще-то разные вещи. Но вот некоторым техника секса заменяет сам секс. «Камасутра» для них – смысл жизни и священное писание. И любопытства ко мне у нее больше, чем эмпатии. С ней в койке не наслаждаешься, а вкалываешь, как в забое! При всем при этом до Ингеборге Гале, как отсюда до старосветской Москвы. Раком. И даже до Розы ей далеко. От них я хотя бы не уставал, как ломовая лошадь, хотя удовольствия получал на порядок больше.

Ой. Все. Мне срочно нужен выходной. Иначе придется тут где-то «виагру» доставать. А это прямой путь к истощению любимого организма. Потому как взялся за грудь – скажи что-нибудь. Но только не то, что «сегодня не могу»… Они-то ко мне в постель прыгают оголодавшие слегка. А я уже пресыщен. Супружеский долг, будь он неладен. Хочешь – не хочешь, а долби. Ибо должен.

Валить надо из города. Валить, как можно скорее, от комфорта. В антисанитарию пустыни. Где можно будет под благовидными предлогами заставить мой гарем слегка попоститься, без соблазнов города и ужасных последствий этих соблазнов. Только там я смогу сачкануть от этого сладкого плена.

Разорваться мне, что ли?

Розу, Дюлю, Таню и Анфису надо везти к Профу на учебу. Прямо сейчас.

Альфию, Булю, Сажи, Галю, Наташу и Ингеборге – на фотосессию к Зорану.

И все одновременно.

Машины Доннермана сегодня не будет – он к свадьбе готовится. Хорошо, что согласился девчат от Профа забрать на обед, и то потому, что ему Дюле надо платье подвенечное покупать.

Катя заявила, что с нее хватит. Отфоткалась она еще вчера, радио ей ни к чему теперь, и она лучше у Билла в магазине приберется.

– И мне еще к свадьбе готовиться, Жорик, если ты не забыл. – И руки в боки уперла фертом [74] Ферт – название буквы «Ф» в русском алфавите до 1918 года. , мол, по фигу ей теперь, где у меня тюбетейка. Вот так вот.

А сама вся довольная такая. Видать, у Билла заночевала, и предбрачная ночь, так сказать, удалась.

Все. Катя – отрезанный ломоть.

Я рад за нее.

На площадке отправления конвоев, между знакомым уже карго-плацем и северным КПП, в диспетчерскую – белую бытовку, обшитую пластиковым сайдингом, толпилась небольшая очередь. Человек так с десяток. И это совсем меня не порадовало, так как градусник, несмотря на утро, в тени уже зашкалил за тридцать по Цельсию. А торчать пришлось на самом солнцепеке. И никакого тебе тут удобства для посетителей, типа примитивного навеса или тента хотя бы, не говоря уже о лавочках, предусмотрено не было.

Отойти и переждать жару в ближайший тенек никакой возможности не представлялось. Козе понятно, что сразу же заявят: «вас тут не стояло». Хоть номера на ладошках пиши, по старой советской традиции. Хорошо, блин, что у западников нет привычки, как у славян, из любой очереди моментально создавать толпу и давку.

Но и я молодец, что догадался сначала девчат в ангар закинуть, к Профу на обучение. Даже зашел только на секунду – убедиться, что там все в порядке. И сразу сюда.

Очередь двигалась довольно медленно, быстрее у нее рос хвост. Но все когда-нибудь кончается. Не прошло и получаса.

В тесном помещении тучный рыжий мужик мучительно потел в потоке горячего воздуха, разгоняемого потолочным вентилятором. Не завидую я ему. Рабочий день, можно сказать, только начался, а он уже в насквозь мокрой футболке сидит.

На мой запрос о конфедератском или русском конвое до Одессы он немного пощелкал клавиатурой компьютера, вытер лицо большим платком в сине-розовую клетку и выдал тираду по-английски:

– «Ящерицы», наверное, уже в Аламо пиво пьют. Другой конвой из Конфедерации надо ждать, пока он из Нойсхавена вернется. А они там всегда на несколько дней у проституток зависают. Отдыхают с дороги. На неделе было два русских конвоя, куда смотрел?

– Машину чинил, – развел руками.

– Вот. Есть русский конвой по Южной дороге до Москвы, – ткнул он толстым пальцем в старенький монитор, – в четверг.

– А кто караван-баши?

– Не понял? – оторвал он свой взгляд от монитора.

– Командует конвоем кто? – пояснил я близкой ему терминологией.

– Не знаю я его. Какой-то желторотый офицерик из московского ОМОНа. Новенький, наверное. Ему по саванне ехать, а он в городском камуфляже рассекает, сине-сером. С автоматом под пистолетный патрон. Прикинь? – усмехнулся он с превосходством старого стреляного волка.

– Откуда взял, что он из ОМОНа? – задал интересующий меня вопрос.

– Так у него же это на спине большими буквами написано. Желтыми. Издалека заметно.

– Он русский хоть?

– Русский, русский, – проворчал диспетчер, – они там все русские, только протектораты у них разные и друг на друга волками смотрят. Так тебя записывать?

– Других конвоев точно нет? – стряхиваю сам обильный пот со лба ребром ладони.

– Конечно, есть. Только заказанных тобой вояк нет. Завтра вот китайцы лес развозить будут по Южной дороге. До Портсмута с ними без проблем доберешься, а там дальше движение куда интенсивней.

– Лады. Записывай нас на четверг, – решился я.

– Сколько машин?

– Одна, – и тут же уточнил: – Автобус.