Альберт Исаев - Эффект пророчицы

– Эх, – прислонившись к дверному косяку, мама Анны тихо вздохнула – И откуда в тебе столько энтузиазма?!

– Ты прекрасно знаешь, от кого, мам.

Здесь её дочь была абсолютно права: мало того, что они были очень похожи внешне, так ещё и понимали друг друга не то что с полуслова – с полувзгляда. В этой квартире и этой семье в частности почти всегда незримо присутствовала атмосфера доверия. Конечно, такая идиллия в отношениях с мамой царила далеко не всегда – бывало, что они с Анной серьёзно ругались, но им всегда удавалось быстро помириться, обязательно давая себе обещание забыть все обиды. Матери Анны удалось стать человеком, во всех смыслах заслужившего доверия своей дочери, а она в свою очередь полностью доверяла своей любимой Ане. Всю свою жизнь мама в буквальном смысле понимала свою дочурку, и хотя она не всегда могла найти подходящие слова, такая способность поражала даже саму Анну.

– Ну да, ну да… Так ты хотела одеваться – вдруг спохватилась она.

– Что?

Внезапно Анна поняла, что разговорившись с мамой, застыла в довольно странной позе: одна нога уже была продета в ярко-голубые джинсы и с другого конца штанины торчала голая пятка, другая, минуя посредника, уже намеревалась пролезть в её любимые белые кеды. Одновременно из наполовину расчёсанных волос торчала красная металлическая расчёска, а в зубах она зажала бежевую резинку для волос. От одного осознания глупости своей позы Анна тут же прыснула со смеху.

– Давай, что ли, кофе налью! – улыбаясь глазами, предложила мама, – А то уснёшь ещё по дороге.

– Давай! Спасибо.

– Да на здоровье!

Всего каких-то десять минут – и Анна уже была во всеоружии: джинсы с кедами уже взывали двинуться в путь, а аккуратно уложенные волосы были заплетены в простенький хвостик. Со слегка розовыми от горячей воды щеками Анна непринуждённо пила на кухне свой свежесваренный кофе.

Яркое майское солнце уже давно взошло, и вишнёвые обои кухни, освещённые им, едва заметно светились. Чтобы солнечный свет не слепил глаза, мама Анны небрежно задвинула белые полупрозрачные занавески. В дальнем углу чуть слышно гудел сияющий белизной холодильник. Рядом с ним, на газовой плите, коих не так много осталось в современной Москве, ещё стояла маленькая бронзовая турка, источающаяся режущий ноздри кофейный аромат. Вдоль стены тянулся высокий шкаф со всевозможной кухонной утварью. Казалось бы – зачем для двух человек столько всего? Ан нет – у каждой вещи было своё, обязательное для присутствия здесь применение. Замыкала этот ряд металлическая раковина, с самым что ни на есть обычным водопроводным краном.

На противоположной от окна стене висели небольшие матово-чёрные часы, чьи стрелки сейчас показывали 8:25. У другой стены, за крохотным даже для двоих белым столиком сидели на узеньких табуретках Анна и её мама.

– Ох! Спасибо! А то как представлю, что усну в вагоне… Пфф! Даже смешно становится! – небрежно размахивая в руке пустой чашкой, Анна уже смеялась над своей недавней сонливостью.

– Да не за что! – подперев подбородок рукой, улыбалась её мать – Хотя обычно люди бояться уснуть в метро.

– Мам! – разразилась Анна сарказмом, – Когда я у тебя была похожа на нормальную?

– Всё зависит от того, насколько ненормальным должен быть человек, чтобы считать его таковым.

– Ой, мам, хватит косить под Чешира! Ты смешная, когда так делаешь.

– Я знаю, – всё так же улыбаясь, отвечала ей мама – Ты тоже, кстати!

– Ну я ж мамина дочка – улыбнулась в ответ Анна.

На секунду в квартире всё стихло, даже холодильник перестал шуметь. Анна обернулась, чтобы взглянуть на настенные часы.

– Так… Всё, я побежала! – аж подпрыгнула она на табуретке – Буду вечером.

– Подожди! – торопливо остановила её мать.

– Чего такое?

– Сумку не забудь! – в голосе мамы отчетливо слышалось беспокойство.

– Мам, ты же знаешь, я без неё никуда – попыталась успокоить её Анна.

– Ну мало ли, ты с утра вообще пыталась тут лунатить – не унималась она.

– Хорошо, хорошо, мам – чего ты так переживаешь?

– Эх, Ань… Ты ж у меня единственная – в голосе матери проскользнула нотка грусти.

– Знаю… А ты у меня.

Со всей добротой, накопившейся к маме, Анна встала и обняла её. Часы показали 8:27.

– Ну всё, теперь мне точно пора, а то ещё опоздаю. Тогда дядя на меня точно взъестся.

– Пока, милая!

– Пока.

Бодрым шагом, едва не подпрыгивая на месте, Анна направилась к выходу и уже готовилась закрыть дверь, как внезапно её мама вскочила и крикнула:

– Постой!

Анна удивленно обернулась.

– Чего, мам?

– Всё хорошо, милая, просто решила тебя проводить – подойдя поближе, невозмутимо ответила она.

Такого Анна как-то не ожидала: уж кому-кому, а её маме гиперопека несвойственна. Впрочем, у неё не было поводов отказываться от новой порции маминых объятий.

– Ну… Ну хорошо… Пока.

– Пока.

Перед тем, как входная дверь закрылась, Анне на мгновение показалось, что прежде весёлое, улыбчивое лицо мамы сменилось на обеспокоенное и тревожное, но времени рассуждать об этом девушка не нашла – она и так опаздывала. Солнце грело всё сильнее, от утренней свежести не осталось и следа, а потому маршрут Анны пролегал через тенистый сквер вдоль Северного бульвара. В своих ярких джинсах, белых кедах, блузке цвета сирени и наушниках-вкладышах, ведущих своим проводом в карман с плеером, с которым Анна практически не расставалась, она была скорее похожа на старшеклассницу, чем на студентку второго года магистратуры. Единственное, что хоть как-то подтверждало её настоящий возраст – наплечная сумка-планшет цвета хаки, сильно выбивавшаяся из образа и больше подходившая участнику горной экспедиции, нежели студентке, большую часть жизни прожившей в столице.

Своим излюбленным быстрым шагом Анна очень скоро добралась до станции метро «Отрадное». Пройдя до середины платформы, чтобы сократить время на пересадке, она вошла в уже заполненный людьми вагон. Несмотря на выходной, в метро сегодня свободней не стало. «Владыкино», «Петровско-Разумовская», «Тимирязевская» – с каждой станцией по мере продвижения к центру поезд продолжал заполняться людьми. Стоя на «Дмитровской», взгляд Анны упал на молодого парня, в последний момент успевшего забежать в вагон. Его растрёпанные тёмные волосы и одетая явно не по погоде осенняя куртка показались ей подозрительно знакомыми. Надо сказать, он не производил благоприятного впечатления, и всё же в нём было что-то очень знакомое лично ей. Только вот протиснуться к нему у хрупкой девушки не было никаких шансов – в вагоне было полно народа.

Наконец поезд подъехал к «Савёловской» и люди устремились на совсем недавно открывшуюся пересадку. К счастью, молодой человек не вышел, и более того, повернулся к Анне лицом, так что она смогла его рассмотреть. Этот нос с горбинкой, широкие скулы, смуглую кожу, карие глаза… Конечно, как она сразу не узнала!