Игорь Вереснев - Аборигены галактики

Зеленоглазый перестал прохаживаться вдоль стола, сел в свое кресло, облокотился о столешницу, вперил кошачий взгляд в наглую физиономию задержанного.

– Ну что ж, Ботто, – прокаркал он на наречии Черных, – я вижу, ты пришел в себя после ареста… Пора нам поговорить по душам.

Ракшас немедленно скорчил жалкую физиономию, затянул плаксиво:

– Отпустите меня, господин генерал… Я не сделал ничего плохого. Я всего лишь золотарь… Простите, ассенизатор Старооскольского лагеря. Я ничего не знаю…

Зеленоглазый движением ладони вызвал из небытия объемную картинку, испещренную великоземными письменами, которые Ботто так и не научился понимать.

– Ты не всегда был золотарем, Пакостник, – сказал «господин генерал», и сердце у Ботто ухнуло в пятки – эту кличку на Великой Земле знать не должны были. – В Лучезарной Столице ты начал карьеру рядовым исполнителем окружной гиады, но быстро поднялся до гиад-мастера, – продолжал хозяин «неказистого» кабинета, сверяясь с призрачным текстом перед собой, – главным образом благодаря своей подлости и изворотливости. Сии «отменные» качества неизбежно привели тебя в ряды осведомителей по ведомству милицей-президента Империи, иными словами, ты стал работать против своих, что не могло понравиться твоим коллегам по гиаде. Рано или поздно тебя бы разоблачили, а после твой выпотрошенный труп обнаружили бы подвешенным за ноги на мосту Семи Святителей, что напротив Милицей-президиума. Понимая это, ты сделал следующий шаг, а именно – добровольно завербовался в Имперскую службу разведки, успешно шпионил и в государстве Серых Владетелей, и в Багряном береге. Контрразведкой последнего не менее успешно был перевербован. Следующей ступенькой карьеры стало внедрение в Хашараппу и «эвакуация» на нашу планету.

Зеленоглазый умолк, в упор глядя на съежившегося Пакостника, подавленного подробностями собственной биографии.

– Гошпотин хенерал, – прохрипел он по-русски. – Я фсе стелать… Не фытавайт меня Харрот. Не отсылайт меня Семлю-Ротину… Мне нельзя… Меня растворяйт метленной кислота…

– Это произойдет, если ты попадешь в руки контрразведки Багряного берега, – согласился зеленоглазый. – А если о твоих многочисленных перевертышах узнает Имперская разведка, то тебя просто выдадут гиаде, которая, как я уже сказал, украсит тобою и без того помпезный мост Семи Святителей.

– Гошпотин хенерал…

– Но ничего этого не произойдет, Ботто, если ты сделаешь следующий шаг в своей, не побоюсь этого слова, головокружительной карьере… Очень логичный шаг.

Пакостник вскочил, отчеканив на родном языке:

– Готов служить Великой Небесной Земле!

Зеленоглазый поморщился.

– Ты понял меня, Ботто?

– Разумеется, господин генерал!

– Отныне будешь звать меня Лордом.

– Так точно, мой Лорд!

– Вот это уже лучше… И учти, Пакостник, это должно стать последним перевертышем в твоей карьере. Кей-Кей не гиада и даже не имперская контрразведка, здесь не потерпят предательства. О последствиях ты уже проинформирован.

Ботто, только что переживший ужас близкой и неминуемой смерти, готов был броситься в ноги этому великодушному человеку, лизать его сапоги – которых, впрочем, не было, – преданно служить ему до последнего вздоха. В эту минуту профессиональный предатель и впрямь верил в это. Глава Карантинного Комитета, Сандро Лордкипанидзе, профессор кафедры делинквентной психологии Южно-Уральского университета, видел его насквозь.

– Сейчас ты свободен, Ботто, – снова заговорил Лорд. – Тебя проводят в гостиницу. Отдохнешь. Обдумаешь мои слова. А завтра с тобою начнет работать наш сотрудник. Ступай.

– Благодарю вас, мой Лорд! – прокаркал Ботто, сразу почувствовавший себя важным и незаменимым.

Оставшись в одиночестве, Лорд опустился в кресло и несколько минут сидел, откинувшись на спинку и смежив веки. Посеревшая от испуга физиономия инопланетянина все еще стояла у него перед глазами.

«С каким материалом приходится работать, – подумал глава Кей-Кей, – но куда деваться! Только такие отбросы хоть на что-то способны… Наши боятся испачкаться… Даже для лучших из них, вроде Тимура, все эти эскапады: слежка, погони, вербовка сексотов – не более чем увлекательная игра. Они не понимают, бедные мои «блинчики-куличики», что наступили суровые времена, игрушки закончились, теперь им придется либо браться за дело всерьез, либо уходить из Кей-Кей…»

Оживился видеокомм. Лорд глянул на определитель. Вздохнул:

«Как же ты не вовремя…»

– Слушаю вас, друг вице-секретарь!

– Привет, Сандро! – откликнулся Силантьев и тут же спросил: – Надеешься за официальностью обращения укрыться от неприятного разговора?

– Ты же знаешь, Арамис, – сказал Лордкипанидзе, – не в моих правилах избегать неприятностей, а тем более – разговоров.

– Отлично! Тогда слушай…

– Ты об изъятии моими людьми функционеров террористической организации с планеты Ракшас? – сказал Лорд, который не любил обороняться, предпочитая наступать.

– Совершенно верно, ваше сиятельство… Раньше такие поступки назывались самоуправством. Решение о депортации инопланетян может быть принято только на Чрезвычайной сессии Совета Земной Федерации. И уж тем более – не через мою голову.

– Заботишься о сохранении лица? – ядовито осведомился глава Кей-Кей.

– Пока что твое ведомство находится в подчинении секретариата Контакт-Центра.

– Пока что – да.

– Что ты хочешь этим сказать?! – взвился вице-секретарь.

Лордкипанидзе вздохнул и сказал примирительно:

– Арамис, давай ближе к делу. У меня очень мало времени.

– Я требую официальных комментариев по поводу акта беспрецедентного полицейского произвола, учиненного в отношении большой группы представителей планеты Ракшас, натурализованных на Земле.

– Повторяю, друг вице-секретарь, – устало произнес Лорд. – Это не просто ракшасы, это опасные преступники, совершившие массовое убийство и захватившие Верхнетагильский интернат. Это во-первых. Во-вторых, они пока не депортированы, а лишь временно изолированы. В трех космопортах, а именно – в Кольцово-4, в Найроби-Сортировочном, а также в имени Кеннеди, готовятся к старту специальные нибелунгеры, на борту которых вышеуказанные лица будут отправлены по домам, разумеется, после принятия решения об их депортации Советом. Большего я тебе сообщить не могу. У тебя все на сегодня, Роман Витальевич?

Но у Романа Витальевича было далеко не все.

Он сообщил, что не понимает, почему Совет терпит дурно пахнущую атмосферу охоты на ведьм, которой обволакивает Контакт-Центр ведомство господина Лордкипанидзе. Откуда эта презумпция виновности в отношении представителей других цивилизаций, в силу объективных причин соглашающихся на сбор сведений о нас? Между прочим, совершенно бесполезных для тамошних держиморд сведений! Руки у этих гестаповцев слишком коротки, чтобы до нас добраться! Ну расскажет какой-нибудь бедолага в застенках инопланетного НКВД о наших достижениях. Подумаешь, беда какая! Нам скрывать нечего. Все, что эти горе-шпионы могут о нас узнать, мы с огромным удовольствием демонстрируем всем желающим во внеземных филиалах Контакт-Центра. Ему, как ксеносоциологу, понятнее логика деятелей любой экстратерральной сигуранцы, нежели некоторых представителей некоторых земных ведомств. Неудивительно, что на каком-нибудь Ракшасе не верят в открытость и дружелюбие, что за этими столь естественными для любого мыслящего существа качествами имперской охранке мерещится тщательно замаскированное коварство. Удивительно, что и у нас находятся люди, склонные подозревать в шпионаже и прочих грехах несчастных беженцев, спасающихся от неминуемой гибели в нашем гостеприимном и чистом мире. Да и не удивительно даже, а возмутительно! Крайне!